Девять часов пробило на электрических часах, когда вошла Ксаверия. Она сияла радостью, счастьем, силой.
Под легким покрывалом лицо ее пылало красотой, а под шелковой одеждой линии тела виднелись во всей полноте своего великолепия.
За Ксаверией вошла Фелиси. Она сказала:
— Ивонна уже спит. Я буду спать с ней в комнате Алкеуса.
— А я в комнате Коиноса! — сказала Ксаверия, с выражением торжества, которое не умалялось ни сожалением, ни угрызениями совести, ни даже воспоминанием.
Ах! У нее был теперь ее Лео! Она отдалась ему в минуту безумного счастья, вечером этого памятного дня!.. Разве Коинос и Алкеус когда-нибудь существовали?.. Влюбленная, торжествующая любовница; в ее голове было только одно имя, одна любовь в сердце, один поцелуй на устах: имя, любовь, поцелуй Лео Сэнт-Клера Никталопа!
— Оставь меня, Фелиси, оставь меня!.. Мне необходимо быть одной, вытянуться; забыться во сне… Следи хорошенько за бедной Ивонной… Я усну, как убитая, от счастья, ты понимаешь?.. Прости меня. Я чувствую себя чудовищно эгоистичной. До завтра! Завтра…
Фелиси рассмеялась милым смехом, бросила забавным тоном «спокойной ночи», и дверь захлопнулась за ней.
Но прежде чем дверь закрылась за Фелиси, вошел человек, и незамеченный Ксаверией, он проскользнул за драпировки, спускавшиеся с полукруга, подвешенного над диваном.
Этот человек был никто другой, как Сэнт-Клер Никталоп.
Спрятавшийся за креслом Аббу ничего не видел.
Ксаверия тотчас же стала раздеваться. Она быстро с этим покончила. Она носила только легкий плащ над таким шелковым пеньюаром, который был стянут в талии широким кушаком.
Открыв одеяло, она скользнула в кровать с блаженным вздохом, вызванным приятным чувством свежего белья на теле, так долго заключенном в ткани.
Она протянула прелестную, голую ручку, тронула кнопку и комната оказалась освещенной только маленькой электрической лампочкой-ночником, которую закрывала шелковая ширмочка.
И чудное создание, опьяненное страстью и любовью, девушка, ставшая женщиной, уснула…
Прошло четверть часа.
Царствовала полнейшая тишина, в которой слышалось только легкое дыхание спящей.
И вдруг послышался шелест, как будто змеиной чешуи, глухой шорох раздвигаемой толстой матери… Перед постелью вырос человек… Аббу!
Он посмотрел на спящую молодую женщину. Он насытил свои взоры этой спокойной красотой, которую смягчали сон и сновидения… Вдруг мулат вздрогнул. Рука, державшая флакон, нервно затрепетала. Глаза расширились в экстазе… Весь пыл его молодой крови прилил к вискам…
Он сделал шаг…
И внезапно почувствовал прилив ярости… Нет! нет!.. — прошептал он. — Скорее убью ее!.. — Кинжал его блестел за поясом; он протянул к нему руку… его нервная рука сжала рукоятку…
Драпировки за диваном зашевелились, но Никталоп не вышел из-за них.
Улыбаясь какому-то видению славы и любви, Ксаверия спала. Она спала сном человека, который бодрствовал трое суток среди самых трагических, самых волнующих событий.
Она сделала во сне движение; провела левой рукой по лбу; склонила голову и обнаружила чудную линию шеи.
Но этот бессознательный жест нарушил очарование. Опомнившись, Аббу подскочил и упал всей своей тяжестью на тело Ксаверии, которая внезапно проснулась и хотела закричать, но ее собственная рука, которую прижимала ко рту какая-то железная рука, помешала ей. Она почувствовала резкий запах, проникавший в ее мозг, и упала под бременем какой-то тяжести, которая уничтожала ее…
Тонкий и нервный Аббу обладал стальными мускулами.
Он завернул неподвижное тело в меха, связал его длинным шелковым поясом и взвалив Ксаверию на плечи, уверенными шагами вышел из комнаты.
В эту минуту драпировки раздвинулись, из-за них вышел Никталоп и стал прислушиваться. Он услышал, как где-то закрылась дверь. Тогда он вышел в свою очередь. В столовой он остановился; тотчас же из темного угла показался Банко.
— Он прошел здесь? — спросил повелитель.
— Да.
— Я пойду за ним… Ты слушай!
Быстро он отдал приказания, которые кончил следующими словами:
— В комнате Ивонны ты найдешь такой же кушак… Торопись… Я оставлю за собой двери открытыми.
И он бросился в переднюю, потом по винтовой лестнице, по которой сошел Аббу.
Маленький авион Киппера находился на террасе дома, в котором жил Макс Жоливе. Он помещался в чем-то вроде ямы, устроенной в террасе. Крышка этой ямы, которая могла подниматься и опускаться, образовала пол террасы.
Но дом Киппера занимал Макс Жоливе. Спит ли он? Если да, то Аббу мог рассчитывать на успех… А если Макс не спит? Раздумывая таким образом, он подошел к двери и остановился.
Потом он привел в действие механизм. Бесшумно, как всегда, дверь отворилась.
Аббу был в передней.
Он пошел прямо к коммутатору; который приводил в движение трап.
Ксаверию он положил на пол и вытащил кинжал из-за пояса…
— Надо потушить электричество, — сказал про себя мулат, — я знаю расположение дома, а в темноте у меня больше шансов.
Он повернул кнопку и очутился в темноте; но поворачиваясь кнопка издала треск, который заставил Аббу содрогнуться.
— К коммутатору!
Но второй раз раздался сухой треск, более сильный в тишине ночи.
В ту же минуту послышался мягкий необъяснимый шум, как будто легкие шаги, звук человеческого дыхания… В нерешительности Аббу насторожился.
Но в то же время раздался страшный скрип и трап открылся. Аббу бросился вперед с кинжалом в зубах. Отчаянным усилием он захватил завернутое тело левой рукой, зацепился правой за веревочную лестницу и полез…
Он добрался до ямы совершенно обессиленный.
Там ему нужен был свет.
Он повернул кнопку. Зажглась электрическая лампа. Другую кнопку: крышка ямы упала на террасу!
Но с каким шумом!
Обезумев от ужаса, мулат бросил на сиденье авиона неподвижное тело. Потом прыгнул на другое сиденье и схватился за руль поворота. Он привел механизм в действие… И, о, радость!..
Крылья захлопали и авион поднялся…
В то время, как он пролетал над укреплениями, с наблюдательного поста брызнул сноп света… Раздались сигналы тревоги. На террасе Оксуса появился Сэнт-Клер с электро-зеркалом в руках…
Слишком поздно! Авион потерялся вдали, среди ночного неба, усеянного звездами…
VI
Заложница
Он прямо направился к последнему авиону армии XV-ти, остановился, планируя, на высоте двухсот метров и закричал десяти человекам, которые были на нем:
— Где начальник Киппер?
— На борте авиона 152, на левом фланге.
— Благодарю!
И Аббу отправился на поиски авиона 152.
Было восемь часов утра. Солнце поднималось на безоблачном небе над морем Адриака… Ни ветерка, ни тумана в воздухе невероятной легкости и прозрачности.
Направо страна Иаонис расстилала вплоть до горизонта свои красные равнины. Прямо находился лесистый архипелаг Уапиги, налево морской лабиринт Дельтонгоп…
В воздухе неподвижно планировали авионы XV-ти, в то время как на двести метров под ними подводные лодки и гидропланы были выстроены в боевом порядке, отражая, как в зеркале, косые лучи солнца…
Наконец, он нашел его. Трижды просвистал резким свистом и остановился на положенном расстоянии.
— Приветствую предводителя! — закричал он.
Киппер смотрел на него с изумлением.
— Что ты тут делаешь?
— Спросите лучше, что я привез! — отвечал Аббу тем свободным тоном, который разрешил ему отец.
— Что же ты привез?
— Женщину.
— Какую женщину?
— Ксаверию, обольстительницу Коиноса, любовницу Никталопа…
— Мертвую?
— Нет, она только в обмороке. Кинжалом я прорезал в мехах у лица ее отверстие, чтобы она могла дышать… Но вы не дали мне кончить… Я продолжаю: любовницу Сэнт-Клера Никталопа, победителя Оксуса, обладателя Космополиса и нового повелителя XV-ти!
— Что ты, с ума сошел?
— Меньше чем XV, которые позволили врагу жить, вместо того, чтобы умертвить его.
