Эта зала со строгими голыми стенами, единственную меблировку которой составляли стол, стулья и два обширных шкафа с ящиками, получала свет из стеклянного купола. Окон в ней не было. Две двери были проделаны одна против другой.
По мере того как члены XV-ти входили, каждый из них становился за своим креслом. Когда все места были заняты, раздался звон и дверь, остававшаяся до тех пор закрытой, распахнулась… Черный невольник, одетый в красное, появился и закричал:
— Учитель!
— Слава учителю! — ответили четырнадцать присутствующих.
Вошел Оксус. Как остальные, он был с обнаженной головой, одетый в белое, в высоких зеленых сапогах из мягкой кожи.
Важно и величественно занял он председательское место.
— Братья, садитесь! — сказал он.
Потом не без некоторой торжественности он сказал:
— Объявляю триста восемьдесят седьмое заседание совета XV-ти открытым!
Наступила минута молчания.
Оксус повернул голову к тому креслу, которое было пусто, и сказал невозмутимо:
— Одного брата не достает. Кто это?
— Алкеус, — ответили в один голос два брата, сидевшие рядом с незанятым креслом.
— Кто-нибудь знает причину его отсутствия? — продолжал Оксус.
Один брат поднялся, это был Коинос. Он произнес холодным тоном:
— Я знаю.
— Какая это причина?
— Смерть!
При этом слове одним движением тринадцать союзников вскочили и скорбное удивление отпечаталось на их лицах.
Оксус один оставался невозмутимым.
— Какая смерть? — спросил он спокойным, ясным голосом.
— Смерть славная, на своем посту, — ответил Коинос.
— Присутствовали вы при ней?
— Нет! Но я знаю причину ее и следствия.
— Хорошо! Вы сообщите это подробно, письменно. Завтра это будет объявлено в полуденном приказе. Затем подробности смерти Алкеуса будут высечены на мраморной доске, которая будет прибита на стене почетной залы! Да будет брат Алкеус вознагражден и прославлен!
— Навеки! — воскликнули вместе все четырнадцать и все сели снова.
Оксус после нескольких минут молчания продолжал быстро и властно, опустив глаза:
— Я решил, что брат Киппер будет возведен в ранг предводителя и что он получит все прерогативы Алкеуса…
— Благодарю, учитель! — сказал Киппер сухим тоном, хотя краска удовольствия выступила на его лице.
Оксус поднял голову, бросил на Коиноса испытующий взгляд и продолжал, снова опустив глаза:
— Я решил, что товарищ Альфа будет возвышен до степени брата и примет место, права и имя Алкеуса…
Коинос побледнел.
Чего хочет Оксус? Было ли это сделано для того, чтобы почтить Коиноса, воздавая честь его товарищу?.. Или Оксус знал об отсутствии Альфа? Не предугадывал ли он цели… Но нет, это невозможно! Альфа уехал ночью, когда воздушная стража спала под действием наркотика, подмешенного в табак… При том же Оксус не знал о высадке Сэнт-Клера и жителей земли на острове Нилиак.
Но Коиносу не было времени приводить в порядок свои мысли, полные смятения.
Оксус поднял голову и приказал:
— Раб! Пусть найдут Альфу и пусть он явится без оружия видимого или скрытого, с завязанными глазами, между двумя безмолвными носителями кинжала и чаши!
Черный страж дверей поклонился и вышел.
Коинос страшно бледный, думал:
— Если Оксус знает, угадывает или предчувствует, я погиб… и Ксаверия со мной…
Учитель опустил голову. Все братья были погружены в свои размышления… Коинос старался в это время собраться с мыслями.
Наконец, дверь отворилась, появился негр и закрыв дверь, сказал:
— Альфы нет в Космополисе. Его служебная табличка указывает, что он производит разведку около острова Аржир. Но воздушный часовой не записал его выезда. Альфа отправился 8–29–XX.
— Хорошо! — сказал Оксус.
И повернувшись к Коиносу, Оксус спросил:
— Коинос, это вы приказали ему сделать эти разведки?
— Да, учитель.
— Зачем?
— Потому что я задумал проект прорыть от Космополиса к морю подземный канал, для подводных лодок, планы которых вам представил на рассмотрение Миниок.
Миниок, один из XV-ти, худой и длинный, с кирпично-красным цветом лица, одобрительно улыбнулся широкой улыбкой.
— Почему вы не представили мне на рассмотрение этот проект? — спросил Оксус.
— Я не хотел этого делать, прежде чем у меня будут точные сведения…
— Хорошо, — прервал его спокойно Оксус, — Альфа будет посвящен только завтра.
Коинос вздохнул спокойно.
В самом деле Оксус приказал:
— Раб, пусть явится сейчас воздушный часовой, который был дежурным в час отбытия Альфы, — приказал Оксус.
Спустя пять минут негр вернулся. Он держал за руку маленького рыжего человека, глаза которого были завязаны. Оба, входя, сделали три шага по зале и остановились.
— Какая его цифра? — сказал Оксус.
— 75, — отвечал негр.
— Так вот! Ты, 75, знаешь ли кто уезжал во время твоего дежурства?
Человек побледнел, он колебался.
— Никто! — сказал он, наконец.
— Ты лжешь! — сказал Оксус сухо. — Авион вылетел в 8–29–XX. Что ты делал? Отвечай!
Человек весь дрожал и едва слышным голосом прошептал:
— Я спал.
— Знаешь ли ты, что ты заслужил смерть?
У несчастного вырвалось рыдание.
— Раб! — продолжал бесстрастно Оксус. — Раб, выслушай мою волю…
— Слушаю, повелитель!
— 75 будет казнен через час перед собранием товарищей и невольников. Проводи его на эспланаду.
Негр взял за руку едва стоявшего на ногах осужденного и увел его, в то время, как Оксус говорил:
— Коинос, вы приведете в исполнение приговор…
Коинос ответил:
— Учитель, буду послушен!..
Он думал о Ксаверии, и у него не было ни малейшего угрызения совести в том, что он отчасти был убийцей этого человека.
— Инцидент исчерпан, — продолжал Оксус, — перейдем к вопросам более важным, чем смерть Алкеуса!
Он сделал паузу и продолжал голосом необыкновенно авторитетным:
— Братья! Причиной смерти Алкеуса были не те обстоятельства, которые изложит вам в официальном рапорте Коинос. Причиной смерти Алкеуса была женщина.
При этих неожиданных словах Коинос почувствовал страшное беспокойство.
— Алкеус любил женщину, которая досталась ему. Эта женщина не захотела ему подчиниться, и Алкеус решил умереть. Если бы ему не представился случай умереть со славой, он лишил бы себя жизни.
Он встал и с повелительным жестом продолжал:
— Братья, передо мной, вашим повелителем, передо мной, который для каждого из вас более чем отец, будьте благородно откровенны… Слушайте!.. Пусть те из вас, которые уверены в том, что могут убить без сожаления, если надо, женщину, вошедшую в их дом и в их жизнь… пусть те встанут и пройдут направо!..
При этом неожиданном страшном приказании среди четырнадцати воцарилось страшное смущение… Лица всех вдруг исказились.
И один только человек встал; один только спокойно перешел направо от учителя: это был Киппер.
Оксус нахмурил брови, в то время как неподвижно сидевшие тринадцать мятежников с видимым смущением смотрели друг на друга.
Спокойно, бесконечно печальным голосом учитель предложил:
— Мои бедные дети. Только один из вас господин своей воли. Если бы я был только вашим учителем, я убил бы вас в один миг. Я в состоянии это сделать! Достаточно нажать один коммутатор, которого вы не знаете и никогда не узнаете, чтобы кресла, на которых вы сидите, сделались для вас орудиями смерти.
Дрожь пробежала по телу тринадцати, но ни один не встал.
Оксус понял их мысль.
— Я знаю, — продолжал он с улыбкой гордости и печали, — что вы не боитесь смерти. И что вы предпочитаете скорее умереть, чем восстать против меня.
Наступило молчание; глаза некоторых из тринадцати выражали волнение. Оксус был их учитель, их отец, их бог!.. И не было случая, где бы их воля не склонилась перед его волей… Но на этот раз брало верх что-то неизвестное и всемогущее.
Да, верно, они скорее готовы умереть, чем возмутиться против него; но они тоже скорее умрут, чем исполнят его волю во вред молодым девушкам.
