Ее следующие слова испугали его:

— Как сильно ты меня любишь?

Он ответил:

— Бесконечно.

Роберт понимал, что она вспомнила Эми Робсарт, и весь следующий день, во время представления на воде, которое он организовал для увеселения королевы, он тоже, не переставая, думал об Эми.

Дуглас присела в реверансе перед королевой. Никогда еще за всю свою жизнь она не была так напугана. Они редко виделись с Робертом с тех пор, как в Кенилуорт прибыла королева. Он нанес ей всего один визит и объяснил, как ей следует вести себя с королевой. Он оставался холоден, но Дуглас почувствовала, что внутри у него бушует гнев, и она прекрасно понимала, что этот гнев был направлен против нее.

Еще она знала, что он влюблен в графиню Эссекс. До нее дошел такой слух. Они не могли скрыть свою любовь от посторонних глаз, как бы им того хотелось, их тайна была написана на их лицах, когда они смотрели друг на друга. Боже милостивый, пусть бы только королева ничего не заметила. Никто ей этого не скажет, потому что она не поблагодарит того человека за подобное известие, а еще он станет заклятым врагом графа Лестера.

А теперь, кто знает, какие вопросы королева задаст Дуглас, которая не отличалась быстрым и острым умом. Она молилась, чтобы ей удалось найти подходящие ответы.

Королева находилась в благом расположении духа. Она приказала Дуглас подняться, не сводя с нее пристального взгляда. Некогда Дуглас была красивой женщиной, но дни и ночи, полные тревог, оставили свой отпечаток на ее лице в виде теней под глазами, кроме того, от королевы не укрылась ее глубокая меланхолия.

«Возможно, он был влюблен в нее раньше, — задумалась Елизавета, — но теперь уже нет».

— Подойдите ближе, леди Шеффилд, и садитесь рядом с нами. Мы слышали, что вы были нездоровы, и сожалеем по этому поводу.

— Ваше величество чрезвычайно добры ко мне.

— На самом деле очень жаль, что вы пропустили спектакли, которые были подготовлены для нашего развлечения. Наш хозяин превзошел сам себя, нас редко баловали чем-то подобным. Мы слышали, что и вы приложили руку к их подготовке.

— Ах, нет, ваше величество. Мой муж был другом графа, который милостиво даровал нам разрешение остановиться здесь, пока он находился при дворе. Сознаюсь в том, что желание увидеть ваше величество заставило меня отложить мой отъезд.

— Хорошо, теперь вы меня увидели. Я верю, что вы получили удовольствие от этой картины. Изменилась ли я с тех пор, как вы служили при дворе?

— Ваше величество вершит чудеса, становясь с годами все более красивой.

— У вас очаровательный сын.

— Да, ваше величество.

— По имени Роберт, так?

— Да, ваше величество.

— Граф вроде бы к нему привязан.

— Граф, как и ваше величество, любит детей.

— Верно. Я слышала, что мальчику три года.

— Да, ваше величество.

— Я помню вашего мужа… Шеффилда.

Елизавета с удовольствием наблюдала, как краска поползла от шеи Дуглас к ее бровям, и ей все стало ясно. Но она была уверена, что роман уже закончился, поэтому почувствовала лишь легкое раздражение, сказав сама себе, что ее озорному Роберту можно, пожалуй, сделать маленькую поблажку.

Но ей следует удостовериться, что их роман уже завершился. Она будет держать эту женщину там, где сама сможет понаблюдать, как та поведет себя в будущем.

Она сказала:

— Леди Шеффилд, мне нравятся ваши манеры. Вы присоединитесь к нам в нашем вояже, а когда мы вернемся ко двору, я найду вам место фрейлины.

Дуглас упала на колени в знак благодарности. На ее лице была написана радость. Если она окажется при дворе, то будет постоянно видеть Роберта.

Через несколько дней после этой аудиенции королевская процессия покинула Кенилуорт.

Королева дрожала от волнения. Ко двору прибыл месье Симье. Этот энергичный маленький француз явился с романтической миссией от имени своего господина, герцога Анжуйского, он просил руки королевы.

Елизавета, уже твердо уверенная, что ребенок Дуглас был от Роберта, почувствовала потребность в невинном флирте, поэтому она мило приветствовала месье Симье.

Очень скоро молодой человек стал ее Обезьянкой (она сказала ему, что это из-за его имени, но на самом деле прозвище подсказали ей черты его лица), и его можно было часто видеть прогуливающимся вместе с ней, скачущим верхом вместе с ней, сидящим рядом, и на самом деле создавалось такое впечатление, что он никогда не появляется без нее. Он упражнялся во всех тех искусствах, в которых преуспели французы — танцах, раздаче комплиментов, завораживании взглядом, как бы намекая, что он отдал бы двадцать лет своей жизни, если бы в действительности мог стать ее любовником, а не посланником герцога.

Королева осыпала его всеми теми милостями, которыми имела обыкновение награждать своих поклонников. По его щеке она нежно шлепала рукой, на его руку она опиралась, его губы целовали ее руки. Ее Обезьянка отодвинула в тень ее Глаза, ее Веки и ее Барана. Хотя ей уже было за сорок, она вела себя подобно шестнадцатилетней девушке, томящейся от любви.

Елизавета была так поглощена своей Обезьянкой, что вряд ли заметила, что в Англию вернулся граф Эссекс, сгорающий от бушевавшего в его душе гнева.

Когда Роберт доложил ей, что миссия Эссекса в Ирландии не выполнена и что по этой причине его следует немедленно отослать обратно, она дала свое согласие, и с большой неохотой граф снова отбыл в Ирландию. Не прошло и месяца с тех пор, как пришло известие, что он скончался от дизентерии, и тогда поползли слухи, что его смерть не была вызвана естественными причинами.

Елизавета выкроила несколько минут и, расставшись со своей Обезьянкой, обсудила этот вопрос с Робертом.

— Что ты думаешь об этом, — спросила она. — У Эссекса наверняка имелись враги. Мне не нравятся подобные слухи.

Роберт ответил:

— Слухи следует пресечь. Нужно провести дознание, и мой зять Сидни как депутат от Ирландии проследит за тем, чтобы его провели надлежащим образом.

— Пусть он это сделает.

Вскоре сэр Генрих Сидни смог рапортовать, что смерть графа Эссекского произошла по естественной причине.

Спустя короткое время один человек, который был тесно связан с Эссексом, умер от той же болезни. Этот человек имел неосторожность вымолвить ужасные слова: он сказал, что одна очень известная в Англии персона так сильно желала смерти милорда Эссекса, что отправила своих профессиональных отравителей в Ирландию, чтобы от него избавиться, а так как те, кто проводили дознание, стояли очень близко к этой известной персоне и их судьбы были тесно переплетены, то это дело не так тщательно проанализировали, как следовало бы в действительности.

Человек этот не занимал высокого положения, поэтому его смерть не потребовала такого расследования обстоятельств, какое последовало за смертью графа Эссекса.

Услышав слухи, Кэт испугалась.

Жившая в ней болтунья жаждала открыть королеве то, что она сама услышала. Но Кэт любила свою царственную госпожу еще больше, чем любила сплетни. Смерть Эссекса могла значить только одно: в настоящее время Лестер так страстно влюблен, что собирается жениться. Прекрасно, что Елизавета флиртует со своей Обезьянкой и рассуждает о прелестях своего дорогого Барана. Она немножко увлекалась этими людьми, но по-настоящему любила только одного.

Если бы она вышла за него замуж, рассуждала Кэт, то стала бы намного счастливее. Она все равно осталась бы королевой, а он бы ей повиновался. Она выбрала не того человека, если ждала, что он смиренно согласится на положение, которое было почти невыносимым.

Когда они остались наедине, она сказала Елизавете:

— Ваше дорогое величество, эта Обезьянка и его господин… вы это не всерьез?

— Всерьез.

— Значит, вы выйдете замуж за человека, который намного вас моложе?

— По-твоему, я очень стара? Я что — безобразна?

— Вы самая молодая леди в мире — но это по духу, моя милая. Вы самая красивая, а он невысок и хил, и его кожа изрыта оспой.