– Ладно. – Закрыв глаза, Бен сделал глубокий вдох. Интересно, что он представлял? – Я готов.

– У тебя в голове должен быть образ дедушки Мака. Очень четкий, очень яркий. Его запах, голос. Сама его сущность.

– Понял. – Бен открыл глаза и посмотрел на Лилу. – Найди деда.

Гавкнув, Лила сорвалась с места. Ища след, она побежала в одну сторону, потом в другую, потом вернулась назад. Я услышала, как изменился гул мотора – это Марк включил первую передачу, готовясь последовать за нами.

Лила бежала широкими кругами, но в одном направлении, потихоньку сужая радиус своего движения. Мы же не следовали за ней по пятам, а выбирали более прямой путь и потому не отставали. Но на вершине холма колли подняла голову, громко гавкнула и рванула с места так, словно бы ее выпустили из пушки.

– Вперед, – выдохнула я и побежала, Бен за мной.

Скользя и едва не падая, мы спустились с холма, добежали до следующего и принялись карабкаться по крутому склону. Сухая ползущая под ногами земля затрудняла подъем. На вершине я остановилась и поискала глазами светоотражающий жилет Лилы. Наконец увидела собаку – она неслась по ровной земле между холмами, а затем взобралась на следующий холм.

Там, тяжело дыша, остановилась, поджидая нас. Когда мы догнали ее, я спросила:

– Где Мак, Лила? – И колли, покрутившись на месте, легла на землю.

– Что это значит? – спросил Бен.

– Ее учили ложиться на землю, когда она что-то находит. – Я сосредоточилась, пытаясь вспомнить поточнее. – Может, след обрывается здесь и она не может идти дальше.

Бен медленно повернулся вокруг себя.

– Но деда здесь нет.

Я тоже повернулась, осматривая все вокруг. Увидела джип Марка. Они направлялись к нам, с осторожностью преодолевая каменистые холмы. Было слышно лишь мягкое урчание двигателя да прерывистое дыхание собаки.

И вдруг Бен схватил меня за руку. Его кожа показалась мне обжигающе горячей.

– Ты это слышишь?

Когда я застыла, Лила замерла тоже, и на мгновение наступила тишина. Этого мгновения хватило услышать то, что прежде уловил Бен. Тихое пение.

Ветер нес через холмы этот тихий голос словно мираж, но пока мы напряженно вслушивались – Бен так и не выпустил мою руку, – голос окреп, и я уже различала не только мелодию, но и слова, и даже дыхание Лилы не могло их заглушить.

– Когда я шел по улицам Ларедо…

– Куда? – спросила я Бена, который знал эти места.

– Сюда. – Он пошел по краю холма, и тогда я поняла, почему Лила остановилась там, где она остановилась. С этой стороны холм обрывался ужасающе круто.

Бен перебрался с гребня холма на карниз, который шел ниже, уже по самому склону, прошел немного, сделал поворот и остановился, чтобы сориентироваться. Пропел:

– Однажды, когда я шел по улицам Ларедо…

И тотчас же раздался ответ:

– Я увидал парнишку молодого, ковбоя молодого; укрыт, укрыт он белым, белым льном…

Куплет они закончили вместе, пока Бен осторожно спускался вниз, держась за ветки деревьев.

– Укрыт, укрыт он белым, белым льном и холодней могилы…

Мак лежал где-то на середине склона. Его падение остановил карликовый кедр. В лунном свете я видела его силуэт. Старик попытался приподняться, когда увидел спускающегося внука, но Бен велел ему не шевелиться.

– Ами! – крикнул он мне. – Вызови службу спасения. Скажи им, пусть свяжутся с шерифом. Думаю, мы с Марком сможем поднять деда и донести до джипа. Пускай скорая подъедет к воротам тридцать два.

Телефон показывал, что связи почти нет, и у меня дрожали руки, пока я набирала номер. Мы нашли мистера Маккаллоха, но в каком состоянии? Невероятно, каким болезненным может быть облегчение, если оно тотчас же превращается в тревогу.

Спустившись с холма, я отдала фонарик Бену, а сама присела у головы Мака.

- Не двигайтесь, мистер Маккаллох. Дайте я вас осмотрю.

Разумеется, он не послушался.

- Я его видел, Бен, – сказал старик, снова пытаясь встать. Оправившись от секундного удивления, Маккаллох-младший осторожно, но твердо заставил деда лечь обратно.

- Не шевелись. Мы вызвали скорую.

От того, как дрогнул голос Бена, у меня заболело сердце. Он по-прежнему держал Мака за плечо, наверное, пытаясь успокоить и его, и себя.

Заметив, что седые волосы старшего Маккаллоха испачканы в чем-то темном и влажном, я осторожно провела рукой по его голове, ища повреждения. Да, это оказалась кровь, но уже липкая и запекшаяся. А на затылке вскочила шишка размером с гусиное яйцо. Однако, судя по тому, как дедуля Мак принялся от меня отбиваться, отключаться он явно не собирался.

- Не нужны мне чертовы медики. Я просто упал с долбаного холма и не смог подняться. Поэтому лежал здесь, пока кто-нибудь не сподобится меня найти.

- И правильно сделал, – похвалил деда внук.

- Вы пели, чтобы Бен мог вас найти? – спросила я, пытаясь отвлечь старика, пока осматривала его на предмет других повреждений. Руки определенно целы. А вот ноги…

- Я пел, потому что у меня нога болит до чертиков, – рявкнул дедуля Мак. – Мне оставалось либо петь, либо ныть, как долбаная девчонка.

Нет, он не сказал «долбаная». И когда я ощупала его нижние конечности, и Мак взвыл «Мать твою!» – это мне тоже послышалось. Бен, похоже, пребывал в ужасе от выражений деда. Не говоря уже о том слове, которым Мак меня назвал, когда я убедилась, что да, его бедро сломано.

Ситуацию не спасло появление Марка и Фин, наполовину съехавших по холму.

- Вы его нашли? – спросила сестра. – Он в порядке?

Я проигнорировала их. Проигнорировала ругательства и мою личную симпатию к Бену и Маку. Я сосредоточилась только на самой проблеме, придумывая, что же можно сделать.

- Вы повредили не ногу, мистер Маккаллох, – произнесла я деловым тоном, назвав старика полным именем, раз он, похоже, меня не узнал, – а бедро.

- Чушь собачья, – выдавил Мак сквозь зубы, наконец-то улегшись на землю с жуткой гримасой. – Бедра только старухи ломают.

- Старики тоже, если падают с утеса. – Ну не совсем прямо с утеса, но высота-то приличная. – Фин, дай мне компресс из аптечки.

Сестра бросила сумку на землю рядом с Маком, нашла мгновенный охлаждающий компресс, разорвала и помяла его, активируя заморозку, и протянула мне.

А Бен пока сделал еще один звонок.

- Мы его нашли, – сказал он. От этого «мы» один из тревожных узелков у меня в груди ослаб. Из трубки донеслись отголоски радостных криков. Но выражение лица Бена не изменилось, он продолжал как-то непонятно смотреть на меня. И сердце сдавило новым узлом.

- Мы уже вызвали скорую. Подъезжайте к воротам тридцать два. Марк встретит вас там на джипе. – Он глянул на Дельгадо, который согласно кивнул. Судя по сухому тону, Бен говорил с шерифом или помощником, но вдруг его голос смягчился: – Передайте маме… – Ковбой замялся, затем собрался с духом и договорил: – Передайте ей, что все будет в порядке.

Он так сказал это, словно, если понадобится, сам все уладит, одной своей силой воли, и по непонятной причине я содрогнулась.

Дедуля Мак проявлял всю активность, которая только возможна для человека с переломом бедра. Шевелился, чертыхался от боли. И отпихивал компресс каждый раз, как я пыталась добраться до его головы.

- Ну же, мистер Маккаллох. Вам от этого станет легче.

- Да мне только от лошадиного транквилизатора полегчает, мисси!

Фин забрала у меня компресс и встала в свете фонаря, так, чтобы старик мог ее видеть. Беспрерывно ругавшийся Мак замолчал.

- А я тебя помню. Ты – ведьма Гуднайт.

- Правильно, – подтвердила сестра и показала ему компресс. – А это волшебная примочка. Я налила внутрь зелье, которое уменьшит вашу боль и позволит вам успокоиться и расслабиться.

- Так, постойте-ка, – вступился Бен. Я хотела на него шикнуть, но он сам накинулся на меня: – Если вы серьезно собираетесь использовать какое-то болеутоляющее на моем раненом в голову деде…