– В этом все и дело. Мама не знает. Она отправила Стива на конюшни, узнать, все ли лошади там. И они проверяют, на месте ли ружья.

Внезапно все внутри меня ухнуло вниз. Как в скоростном лифте. А затем на мгновение показалось, что внутренности поднимаются обратно и просятся наружу. Об этом я не подумала. У тети Гиацинты было ружье, но только потому, что она жила в самой настоящей глуши. В остальном мы, Гуднайты, совсем не имели дела с оружием.

– Шкаф с ружьями заперт. И стоит он в кабинете, который тоже заперт. У деда нет ключа ни от первого замка, ни от второго… уже некоторое время.

И абсолютно понятно, почему. Я знала, что людей с болезнью Альцгеймера в одну секунду могло накрыть депрессией. Дедушка Мак определенно страдал перепадами настроения. Хотя его болезнь еще не зашла настолько далеко, и он почти мог сойти за забывчивого ворчуна.

– Он, скорее всего, отправился на ферму Гуднайтов.

– Ну, конечно, ведь ты так хорошо его знаешь! – рявкнул Бен.

– О, не будь задницей, Фрэнсис! – не сдержалась я в ответ. На самом же деле мне хотелось сказать совсем другое: «Пожалуйста, пожалуйста, не становись опять задницей, потому что ты мне нравишься, а я не из тех, кто любит придурков». – Я пытаюсь помочь! Мне очень нравится твой дедушка, и тетя Гиацинта к нему тоже с симпатией относится, я знаю. Да и сам мистер Маккаллох, кажется, с удовольствием ее навещает.

– Да, конечно. Чтобы поболтать о Безумном Монахе и моей почившей бабушке!

– Ну, может, она единственная, кто не считает его потенциальным клиентом дурдома только потому, что он разговаривает со своей умершей женой!

Наступила тишина. Крепко стиснув руль, Бен смотрел прямо вперед. Но я догадалась, что он признал собственные слова, брошенные в адрес тети Гиацинты – дергающийся мускул на подбородке выдавал его. Такой сильный, квадратный подбородок. Такой упрямый!

– Я тебя понял, – выдавил ковбой сквозь сжатые зубы. И это нельзя было назвать извинением. – Только вот это не моя бабушка Эм отправила его в глушь и велела искать непонятно что, словно бы он на какой-то чертовой охоте! И даже если он действительно пошел к вам на ферму, ему надо пройти мили и мили по этим холмам. А ты прекрасно знаешь, каково это, даже если не принимать во внимание призраков, расхитителей могил или тех, кто притворяется Безумным Монахом!

– Просто рули, – сказала я. Потому что на самом деле сейчас это было единственное, что он мог делать; никакая сила воли не придаст скорости грузовику и не сделает дорогу прямее.

Но когда мы подъехали к воротам, меня вдруг осенило, что я могу сделать.

– Поверни налево, – скомандовала я.

Бен посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– Мне надо домой, присоединиться к поисковой группе.

Дорога направо вела к ранчо Маккаллохов. Налево – к ферме Гуднайтов.

– Нам необходимы Фин и Лила.

– Мне необходимо быть дома, успокоить мать, начать искать деда!

– Бен… – Я повернулась, чтобы смотреть ему в глаза. И постаралась говорить максимально убедительно: – Твоя мама уже вызвала кавалерию, верно? Они распределились, начали поиск от твоего дома. Ты ничего не потеряешь, если зайдешь с другой стороны. В прямом и переносном смысле. К тому же, Лила – поисковая собака. Со спасательным жилетом и всем таким.

Это была пылкая мольба, основанная на логике. Я видела, что он мысленно пытается оспорить мои аргументы и не может.

Бен закрыл глаза и стиснул руль.

– Это мой дедушка, Ами. В последнее время он не всегда похож на самого себя, но потерять его… и так скоро после отца…

Я коснулась его руки:

– Я знаю, Бен. И понимаю, что о многом прошу, особенно учитывая, что ты сегодня видел. Но, пожалуйста, поверь: мы можем помочь.

Не говоря ни да, ни нет, он включил левый поворотник. Облегченно выдохнув, я потянулась за телефоном, чтобы сообщить Фин, что происходит. И она ответила после первого же гудка.

Когда Дельфиниум Гуднайт всерьез берется за дело, она превращается в силу, с которой приходится считаться.

Марк и Лила встретили нас у двери. Остальных собак заперли в предбаннике. Дейзи лежала в спальне наверху, мучаясь такой сильной мигренью, что при малейшем движении беднягу начинало рвать.

– Да уж, здесь она скорее нам помешает, – сказала я, когда Марк объяснил ситуацию. – Где Фин?

– В лаборатории. – Марк взглянул на Бена, который молчал всю дорогу до фермы. Он был так напряжен, что казалось, будто его окружает электрическое поле. – Ты как, держишься?

– Давайте просто покончим с этим.

Из-за меня Бен оказался на совершенно чуждой для него территории, и я не была уверена, что мы когда-нибудь вновь почувствуем себя вместе легко и свободно. На секунду встретив сочувствующий взгляд Марка, я повела ребят в заднюю комнату.

На центральном столе лежали схемы разных участков земель Маккаллохов, собранные в одну большую карту ранчо. Потрясающе! Где сестренка только нашла время все это распечатать, не говоря уже о том, чтобы собрать в единое целое?

Фин что-то толкла в ступке. А увидев меня, протянула мне ступку и пестик и скомандовала, словно бы своему ассистенту в лаборатории:

– Продолжай перетирать, пока не получится однородная, не очень густая масса. Затем переложи ее в этот медный котел и добавить воды примерно на два пальца.

Я в точности выполнила ее инструкции. Сделала из любопытства глубокий вдох. Майоран, имбирь, лаванда и болотная мята. Понятия не имею, для чего они нужны.

Фин тем временем обратилась к Бену – так же кратко и строго по делу:

– У тебя есть с собой что-нибудь, принадлежавшее мистеру Маккаллоху? Идеально подошел бы предмет, которым он пользовался ежедневно. Или носил каждый день.

Бен медленно покачал головой.

– Ничего такого. Когтей летучей мыши и глаз тритона тоже нет. Я не подготовился.

– Когтей собаки, – машинально поправила его сестренка. – А какой-нибудь его подарок тебе? Или что-то, символизирующее ваши совместные занятия? Какая-то связь между ним и тобой?

Бен вытащил из кармана медиатор.

– Может быть, это? Мак учил моего отца играть на гитаре, а отец – меня.

– Гм. Да, пойдет. – Фин взяла медиатор. – С этим я могу работать. Сильные эмоции, три поколения. Три – хорошее число.

– Чем мы можем помочь? – спросил Марк.

– Зажги бунзеновскую горелку, она понадобится Ами. Нужно разогреть зелье.

Мы заметались, выполняя приказания, будто вышколенная прислуга. Бен же, отойдя назад, внимательно наблюдал. Нам не понадобилось много времени, и через пару минут Фин протянула Бену шелковый шнурок, к которому был привязан завернутый во что-то медиатор. Кажется, сестренка завернула вместе с медиатором какой-то тяжелый предмет, и теперь вся эта конструкция раскачивалась словно маятник.

– Опусти медиатор в зелье, которое варит Ами. И смени свой негативный настрой. Думай о дедушке. Представь его во всех деталях. Вы с ним близки, и именно поэтому только ты можешь это сделать.

Ухватив медный котелок прихваткой, я сняла его с огня. Семь или восемь лет я не варила зелья, но это умение сродни езде на велосипеде – раз научившись, никогда не забудешь.

– Крепко держи шнурок, – предупредила я. – Зелье горячее, и доставать оттуда медиатор голыми руками – сомнительное удовольствие. Можешь мне поверить.

Бен сделал, как я велела, и медленно погрузил медиатор в зелье. Не отводя от меня глаз.

– А я-то думал, ты нормальная.

Несмотря на напряженность ситуации, я не удержалась от легкой улыбки:

– Да нет, думал ты совсем другое.

– Ну, относительно нормальная. – Ковбой смотрел на меня как на незнакомку, и как же, как же мне хотелось заверить его, убедить, что за час, прошедший со времени наших поцелуев в грузовике, я не изменилась ни на грамм. Но найти мистера Маккаллоха было важнее. Наши отношения подождут.

– Я же Гуднайт. Некоторых вещей мне просто не избежать. Но мы найдем твоего дедушку, Бен.