- Как для человека, специализирующегося на химии, ты совершенно не владеешь метафорическим языком.

Та щелкнула ручкой и снова начала писать на руке.

- Нет такой науки, как метафорическая химия, если ты имеешь в виду отношения между двумя людьми. Феромоны тоже относятся к химии.

Стало быть, кухонная магия, или как там это называет Фин. Я потерла пальцы, чувствуя запах лаванды и грязи, и подумала о теплой коже и… в общем, о химии.

- Просто из любопытства… для чего используют лаванду – ну, в плане волшебства?

- Для приворотных и любовных заклинаний. – Ее ручка двигалась, не останавливаясь.

Я шумно выдохнула, словно сестра меня ударила.

- Ты серьезно или смеешься надо мной? – С привычкой Фин говорить невозмутимо никогда нельзя сказать наверняка.

- Я никогда не шучу, если дело касается магии. – Кажется, она всерьез обиделась. – Что ты сделала?

Я поспешно рассказала историю с грязью, моей царапиной и гелем для рук. Как только я закончила, Бен отключил телефон, одарил нас долгим хмурым взглядом, а затем решительно отвернулся.

- Что ж, – задумчиво протянула Фин, – если оставить в покое феромоны, думаю, можно с чистой совестью исключить возможность того, что ты его в себя влюбила.

- Ха-ха, – произнесла я, скрывая, что, вопреки здравому смыслу, сердитое пренебрежение Маккаллоха все еще причиняло мне острую боль. – Это очевидно.

- А вот сейчас это была шутка. Любовные заклинания – просто рекламный трюк. Можно усилить сексуальное влечение или эйфорию от безумной влюбленности, но нельзя заставить кого-то увлечься тобой против его воли. – Фин рассчитала удар, а затем поправила себя: – Ну, возможно, у меня бы и вышло, но уж точно не случайно.

Пожалуй, лучше не комментировать это заносчивое заявление, а то сестра еще решит доказать свою правоту.

- Но… что бы ни случилось, если вообще… это ведь не имело никакого отношения к обнаружению того черепа, правильно?

Фин уставилась на меня долгим испытующим взглядом, и я забеспокоилась. А ну как сестричка придумывает какой-то эксперимент?

- Возможно, все дело не в Маккаллохе, а в грязи. Некоторые люди используют лаванду, чтобы вызвать у себя пророческие видения. Может, ты получила некую призрачную связь с землей.

Ее небрежный тон плохо сочетался с терзавшей меня тревогой.

- Но я привязала собак в том месте до того, как мы держались за руки.

- Да, но я видела выражение твоего лица, когда ты смотрела в яму. Мы все видели. Ты знала, что там что-то есть.

Несмотря на мирный окружающий пейзаж – пятнистую тень дерева, журчание реки, студентов, взволнованно болтающих о находке, – у меня по спине пробежал холодок тревоги.

- Или, – бодро произнесла Фин, резко сменив тон, – тебя просто влечет к нему. Я понимаю, что в таких обстоятельствах люди действительно становятся легкомысленными.

Знаете, в чем я точно не нуждалась? В лекции о взаимном притяжении между людьми от сумасшедшего ученого в лице моей сестры.

Столб пыли из-за холма объявил о прибытии служителя закона. Печально, что я рассматривала это как удачу.

Доктор Дуглас стояла под рабочим навесом, поочередно то разговаривая по телефону, то набирая текст, то передавая распоряжения студентам через Марка и Кэйтлин. Но когда «Блейзер» остановился рядом с университетским фургоном, профессор отключила «блэкберри» и убрала его в карман рабочих штанов.

Со своего наблюдательного пункта на склоне холма мы с Фин видели, как Бен, доктор Дуглас и помощник шерифа Келли – его приземистую фигуру я где угодно узнаю – встретились и вместе пошли к новой яме. Собаки навострили уши. И я навострила, желая услышать, о чем будут беседовать эти заговорщики. Судя по тому, как студенты попятились назад, я заключила, что информация только для взрослых – однако на Бена ограничение не распространялось.

Я так увлеклась процессом, что вздрогнула от неожиданности, когда на меня упала тень. Сощурившись, я подняла взгляд. Фин, прикрывая глаза рукой, сделала то же самое.

Марк, ухмыляясь, стоял против солнца и глядел на нас сверху вниз.

- Чем ты занимаешься? – Он кивнул на исписанную руку Фин: – Осваиваешь искусство тату?

- Едва ли, - ответила она и засунула ручку в свой хвостик. – Закончил лазить по участку с метром, точно портниха?

Услышав сравнение, Марк довольно рассмеялся и повторил:

- Едва ли. – Затем уселся возле нас и вздохнул с облегчением: – Как хорошо присесть на минутку.

- Итак, что сейчас происходит? – спросила я. – Вы собираетесь сегодня выкопать череп?

- Вероятно, так мы сможем его сохранить. Затем Келли составит рапорт, и, надеюсь, завтра утром удастся выкопать остальные останки. Захоронение явно старое.

Я знала, что он имеет в виду. Этот череп совершенно точно был древним, он прямо-таки врос в землю.

- Он того же возраста, что и другой?

- Чтобы выяснить это, нам нужно вернуться в лабораторию, – ответил антрополог.

Фин фыркнула, услышав предсказуемый ответ, и Марк рассмеялся, признавая печальную истину.

- Но если они связаны, это могла бы быть впечатляющая находка. Серьезно, Ами, с нас выпивка. Вы должны вечером пойти с нами – отпразднуем.

Похоже, я неправильно поняла, отчего так обрадовались студенты, когда доктор Дуглас подтвердила, что я обнаружила отдельное захоронение. Но теперь, учитывая сказанное мною Фин о концентрации скелетов на квадратный метр, до меня дошло.

- То есть здесь может быть еще больше костей и артефактов?

- О, здесь может быть настоящий клад! – Марк сказал это с таким предвкушением, и мое удивление, видимо, отразилось на лице, потому что он рассмеялся. – Не буквально. Такое случается только в фильмах.

- Я слышала, что ископаемые окаменелости и археологические находки могут стоить миллионы долларов. – Фин решила немного обратить на себя внимание.

- Да, – подтвердил Марк, – но мы говорим не об австралопитеке. Это современный череп.

- Но… – начала я. Этого не может быть. Я чувствовала, что кость старая. Буквально и в другом смысле, который не могла внятно определить. – Ты сказал, что захоронение не недавнее. А доктор Дуглас подтвердила, что этой могиле уже лет сто или двести.

- Современный по эволюционной шкале, – ухмыльнулся Марк. – В том смысле, что не старше полумиллиона лет.

- О. – Я почувствовала себя неловко. И как сама не поняла? В техасских школах преподают теорию эволюции.

- Хотя, он все же может оказаться и доисторическим, – произнес Марк. – Если это окажется чем-то вроде массового захоронения, то находку тоже можно считать ценной – в плане информации.

Мой взгляд бродил по наклонному «бейсбольному полю», которое разметили Марк и его команда. Это выглядело таким нормальным. Сухая пыльная почва. Хрустящая летняя трава.

- В смысле «массовое захоронение»? Кладбище?

- Возможно. Поселение коренных американцев или кладбище первопоселенцев, которое в какой-то момент было размыто. Но если захоронение поверхностное, то, вероятно, место сражения или резни.

Резня. От этого слова меня передернуло, и на ум сразу пришли жуткие картинки из учебника истории.

- Что-то вроде поля боя?

Видимо ужас отразился у меня на лице, потому что Марк поспешил успокоить:

- Вряд ли. Больше похоже на незадокументированную перестрелку времен Техасской революции или что-то более раннее, периода колонизации. Апачи и команчи не очень-то горели желанием стать христианами.

- То есть это могут быть испанские миссионеры?

- Ну, ты же знаешь о Сан-Саба, верно? – Он кивнул куда-то в сторону запада, словно мы могли отсюда увидеть место в соседнем округе. – Миссия подверглась нападению коренных американцев. Возможно, их подбили на это французы из Луизианы, которые хотели расширить границы. Как бы то ни было, миссию они разрушили. В течение сотен лет она была утеряна, но в девяностых команда Техасского технологического университета обнаружила останки поселения.

Марк был похож на ребенка, говорящего о Санта Клаусе, словно предполагал, что нечто похожее на Сан-Саба найдут и здесь. И буквально потирал руки в предвкушении.