— Так и есть, — вспомнил я свой «послекоматозный» завтрак. — Спасибо.

— Я наверно тогда раздвину жалюзи…

— Это не обязательно, — я потянулся к регулятору света возле своей кровати и зажег лампы на максимум, осветив всю палату ярким светом.

— О… ну можно и так, — улыбнулась она, а затем резко поменялась в лице, рассмотрев меня под ярким светом.

— Что, я не в лучшем состоянии, да? — печально ухмыльнулся я.

— Знаешь, с момента нашей первой встречи твое состояние по ниспадающей ухудшается.

— Знаю… догадываюсь, ты прости, я… мало что помню, — я понурил голову. — Помню частично, как увидел тебя в первый раз… потом мы вроде раз или два сидели у меня дома… вроде о чем-то говорили… но о чем… почти не помню.

— Я знаю, — она подтянула одно из кресел поближе к кровати и уселась в него. — Я заходила к тебе домой еще в понедельник, но тебя дома не было и я подумала, что ты работаешь допоздна… решила не надоедать. Но когда я вчера наткнулась на твоих сотрудников возле твоей квартиры, то уже обо всем узнала… Я заходила к тебе вчера сюда, но твой отец меня не пустил, сказал, что ты в коме…

— Да, он говорил, что ты была здесь… просила позвонить, если я очнусь.

— Он и позвонил сегодня.

— Я и очнулся сегодня.

— Ты в порядке? По тому, что я слышала… как ты вообще выжил? — на лице у нее одновременно вырисовались удивление и беспокойство.

— Да что ж все так удивляются, что я жив? Я ж не виноват, что мне так повезло, — усмехнулся я, нервно ерзая под одеялом.

— Нейтан, ну что ты такое несешь! — возмутилась она. — Просто я когда… когда узнала, подумала, что больше тебя не увижу.

— Я тоже думал, что тебя уже… никого уже не увижу… но как видишь, мне повезло. Я даже вполне резво могу передвигаться… память только отшибло.

— Совсем ничего не помнишь?

— Ну последние пару дней не считая комы, почти не помню. Тебя, на удивление, помню… но как помню… лишь пару конкретных вещей… про твою мать, например… и что отец у тебя вроде руководящий агент на пенсии… он же работал в ФБР и уже на пенсии? Я не выдумал это?

— Не выдумал, все правильно.

— Ну вот, а в остальном просто такое ощущение, что вроде неплохо тебя знаю.

— Ну значит было что запомнить, — немного улыбнулась она, наклоняя голову в бок.

— Наверняка, — улыбнулся я в ответ.

— Но память же вернется?

— Да… доктор говорит, что… может, в течение месяца я восстановлю память.

— Месяц? Долго…

— Могло быть и хуже…

— За месяц я успею восстановить в твоей памяти все, что ты забыл, прежде чем ты сам вспомнишь.

— Там так много восстанавливать?

— Достаточно, — кокетливо ответила она. — Может, наконец, попробуешь апельсины или я зря их тащила? — я услышал нотки ее любимого нахального тона.

— Ну если ты настаиваешь, — я потянулся за одним из оранжевых фруктов в пакет, вытянул его и начал задумчиво крутить в руках, после чего перевел взгляд на Кристен, — ты знаешь, я вообще не спец чистить их голыми рукам…

— Упс… об этом я не подумала, — виновато скривилась она, прикрывая рот ладонью, — а н-нет… подумала, — радостно произнесла она через мгновение и принялась рыться в своей сумочке.

— У тебя там открывашка для апельсинов?

— Почти, — она еще немного покопалась и вытянула красный раскладной нож, — вот, держи.

— Гм… предусмотрительно, — удивился я, принимая из ее рук сложенный нож, — зачем он тебе?

— Да отец как-то подарил, сказал, что пригодится от маньяков, — усмехнулась она.

— Пригодился? Сейчас, знаешь ли, самое время ходить с такой штукой.

— К счастью, пока нет.

— Ты… только с работы сейчас? Если не ошибаюсь, ты что-то в университете преподаешь?

— Не ошибаешься, испанский язык. Да, как раз после университета решила к тебе заехать, — она уставилась на свой желтый плащ, — и под этим мерзким дождем похоже во что-то измазалась. У тебя тут вода есть?

— Прямо за тобой дверь, — кивнул я.

Кристен поднялась и, пошатываясь из стороны в сторону в попытках оттереть что-то на своем плаще, скрылась за дверью палатной ванны. Я же тем временем посмотрел на ненавистный мною с детства фрукт и, раскрыв нож, принялся снимать с него кожуру. Я успел очистить лишь четвертую часть апельсина, когда звук журчащей в ванне воды прервался коротким визгом Кристен и последовавшим следом глухим ударом.

— Эм… Кристен?! Ты там в порядке? — громко крикнул я.

— Ага, кажется, — из-за двери показалось ее перекосившееся от боли лицо и поджатая левая нога.

— Что случилось?! — обеспокоенно спросил я.

— Кроме того, что я дура — все нормально, — закрыв кран с водой, она кое-как дохромала до кресла и уселась в него, — поскользнулась на этих чертовых каблуках… кажется, ногу подвернула, — согнувшись, обеими руками она начала потирать левую лодыжку.

— Эм… как ты умудрилась?

— Если бы ты ходил на каблуках, то знал бы, как иногда бывает опасно на них передвигаться, а еще этот чертов скользкий пол, — все еще кривясь и потирая ногу, недовольно ответила она, — ужас, как болит, теперь хромать буду.

— Ну я могу позаимствовать тебе свою трость, — не сдерживая улыбку, я продемонстрировал свою металлическую трость с черной ручкой.

— Смешно тебе, — обижено сказала она, не отрываясь от поврежденной ноги, — но тебе она, очевидно, нужнее.

— Ты, в конце концов, в больнице, можно позвать кого-нибудь, если ты и правда так сильно ушибла ногу.

— Ой, не надо, переживу.

— Ну… тогда апельсинку? — я протянул отломленную дольку апельсина, в надежде, что она съест ее вместо меня.

— Давай, — мило и одновременно печально вздохнула она, протягивая руку за долькой.

Кристен съела кусочек апельсина и мне пришлось сделать то же самое, едва сдерживая себя, чтобы не выдать лицом всю свою ненависть к данному фрукту. Следом я отрезал еще одну дольку и протянул Кристен. Она взяла частичку изувеченного мною фрукта и неуверенно уставилась на меня.

— Ты не говорил мне, что твой отец занимает тот же пост, что и мой занимал до пенсии…

— Да? Прости, я не помню, почему не сказал тебе об этом… наверно должен был.

— Ну это я как-нибудь переживу, но я… знаешь ли удивилась, когда он встретил меня тут вчера и представился…

— Мэм, куда вы направляетесь? Я заместитель директора Стиллер и вынужден предупредить вас, что вам здесь не место, — спародировал я серьезный голос своего отца.

— Да… примерно так и было, — засмеялась Кристен, — я аж опешила сначала, когда услышала твою фамилию.

— Ну да, иногда он любит для устрашения показывать свой авторитет.

Я протянул Кристен очередную дольку апельсина и следом отломил одну и себе.

— Ты так и не ответил мне, — она серьезно посмотрела на меня.

— На что?

— Ты в порядке?

— Да… относительно в порядке. Разве только… что-то уже надоедает мне торчать в этой больнице, — я оглянулся по сторонам своей палаты.

— Хочешь домой?

— Наверно… не уверен только, что мой доктор посодействует моему желанию.

— Ну а ты как, в обморок не упадешь по пути домой? — заговорчески спросила Кристен.

— Нет, с чего бы, я уже могу… постой, ты о чем?

— Ну поехали домой, если тебе тут надоело.

— Хм… предлагаешь мне сбежать из больницы?

— Ну а что? — сверкнула она глазами. — Если тебе тут нет острой необходимости торчать, то… что ты вообще до сих пор здесь делаешь?

Несколько секунд я глядел в ее гипнотизирующие горящие глаза, обдумывая неожиданное предложение, затем вспомнил разговор с Кевином Андерсоном и в последнюю очередь перевел взгляд на оставленные мне смартфон и аккуратно сложенную в кресле чистую одежду. Сложив все факты воедино, я уставился на раскладной нож, которым нанес тяжкие увечья апельсину, жестоко выпотрошив половину его внутренностей, и окончательно осознал, что нужно действовать.

— Так чего мы ждем?! — я оживленно взмахнул руками, отложил фрукт с орудием убийства в сторону и принялся слезать с кровати.