— Да, ты так в этом уверена? — Удивилась Валерия.

— Конечно.

— А брат? Или он младший?

— Нет, старший, но он тупой, у него нет тяги к Правлению, из него получится хороший солдат. Получился бы, — поправилась девчонка.

— Солдат тоже не должен быть тупым, если конечно долго жить хочет, — поправил её Алексей. — Ну что друзья, какие будут идеи? — Обратился он к экипажу.

— Уходим за облака и ускоряемся. Я предлагаю идти на восток, там сосредоточено сопротивление. Если доберёмся до них, есть вариант, что останемся живы. Если нет, то нас просто расстреляют, шансов спастись не будет.

— Понятно, Дарвин ты что думаешь?

— Мне кажется, нужно вернуться и сдаться, вернём девочку, нас амнистируют.

— Тебя могут, — поправила его Лера, — нас нет.

— Согласен с Лерой, да и у тебя Дарвин надежд не много. Поэтому принимаю решение, поднимайся и гони на полной, а там, будь, что будет. По крайней мере, пока она с нами, — Алексей кивнул на пленницу, — нас сбить не должны, попробуют договориться.

— Тогда друзья веселимся, — улыбнулась Валерия и потянула на себя штурвал, одновременно добавляя мощности. — Приготовились, проходим звуковой барьер и уходим в стратосферу.

— Это как, — спросил Алексей, — а впрочем, какая разница, делай, как знаешь.

Машина рванулась вперёд и вверх, земля скрылась за облаками, их вновь вдавило в кресла, заложило уши, Алексей потряс головой, сквозь лобовые стёкла уже не было ничего видно, и в этот момент, они подсветились зеленоватым светом, по стеклу забегал луч, иногда в некоторых местах вспыхивая точками.

— Это что? — спросил он Валерию.

— Это? А, это локатор, точки, что вспыхивают это всё что движется на нашем эшелоне, воне, видишь, несколько машин идут группой, параллельным курсом, не иначе войска в сторону конфликта перебрасывают, а может смена идёт на рубежи сопротивления. А вон и транспорт, в обратку валит. Груз двести, радость матерям несёт.

— Что за груз такой, и почему ты грустно о радости говоришь?

— Груз двести это гробы, запаянные, их даже открыть не разрешать, потому, что чаще всего там просто одни кусочки от погибших. Что можно использовать, используют для восстановления раненых, а что остаётся, складывают в ящики, досыпают камней и отправляют на родину, получите родители своих сыновей да дочерей, хороните, и радуйтесь, что без вести не пропали.

— Чему радоваться то? Если без вести пропал, может в плену, так его ещё освободить могут, вот и вернётся живой.

— Я вот на тебя Алекс иной раз смотрю и не пойму, то ли ты претворяешься, то ли от дара по голове совсем разум потерял. Какой плен может быть у сопротивления? Если туда попал, значит Правителей предал, всё никого не волнует, жив ты там, или тебя уже давно нет. Как ты попал в плен, может ранен был или вообще без сознания. Всё ты враг народа и Правителей, значит родные не то, что пенсии не получат, их для ясности ещё и в зону отправят, рабы-то всегда нужны.

Алексей надолго задумался, над словами Валерии. Потом спросил.

— И я что служил здесь, на вот этих Правителей?

— Да, служил, да ещё и в трёх компаниях активное участие принимал, не говоря уже о мелких конфликтах.

— Нет, Лера, этого не может быть.

— Может, Алекс, может. Просто ты забыл.

— Да не забыл я! — Возмутился он, — да я не помню, что со мной было, да я потерял память, но я чувствую, что не мог служить в таком государстве, таким Правителям, что-то со мной не то случилось, извини, — и он вновь замолчал, теперь уже надолго. Но через некоторое время спросил. — Послушай, Лера, а почему та Крыса назвала меня не здешним, а тебя иной?

— Это нужно было у Крысы и спросить.

— Я спросил, но ты сама видела, что она не ответила, а просто ушла.

— Нужно было вежливо спросить, или догнать и остановить.

— Да, это хорошая идея. Только вот вышли бы мы после этого оттуда? Ты видела, как они с целым полчищем тараканов разделались.

Совершенно случайно взгляд Алексея скользнул на заложницу, та сидела, глубоко вжавшись в кресло от страха, с широко раскрытыми глазами.

— Ты чего?

— Вы что с Крысами разговаривали?

— Да, оказалось, что они разговаривают по-человечески, правда, дикция паршивая, но понять можно. А что, это новость? С Крысами не принято разговаривать? Слушай, что ты так на меня таращишься, я, что на человека перестал походить?

— Нет, — промолвила девчонка, — не перестали.

— Тогда в чём дело?

— Не, не в чём.

— Тогда успокойся. Лера, а помнишь, что ещё Крыса сказала?

— Что? Я, честно говоря, не сильно вслушивалась в её бред.

— Она ещё сказала, что от меня пахнет Драконами, что это значит, а ещё спросила, не вожу ли я с ними дружбу.

— Ты что всерьёз воспринял весь лепет этого грызуна?

— Ну не знаю…

— Нет, Мещерупос, тебя действительно сильно по голове шандарахнули, мне кажется, ты даже немного рассудка лишился. Нужно тебя срочно лечить, чем мы и займёмся, как только опустимся на землю. — Валерия посмотрела на Алексея очень хитро, но тот не заметил этого взгляда, он снова погрузился в раздумья.

В полном молчании они пролетели часа два. Дарвин и Анжетка, так звали дочь Премьер Министра, дремали на заднем ряду, они даже сложили головы друг другу на плечи. Алексей всё пытался вспомнить свою жизнь, но так у него ничего и не получалось, а Валерия следила за приборами, время от времени корректируя курс, что бы не сильно светиться на мониторах локаторов военных аэромобилей. Им попалась прекрасная машина, одна из последних моделей, как определила Валерия. Она развила скорость около полутора махов, и это был далеко не предел. Но приближалась граница сопротивления, и пора было всем вернуться в реальность.

— Алекс. Алекс!

— А, что?

— Ты знаешь, у нас проблемы.

— Какие?

— Во-первых, мы приближаемся к границе, а, во-вторых, вот уже минут пятнадцать, как у нас на хвосте висит два истребителя, они не приближаются, но и не удаляются от нас, они просто нас ведут.

— Что это значит? Мы сможем от них оторваться?

— Машина, нет спора хорошая, и я думаю, что если поднажать, то они вполне ещё полмаха способна прибавить, но истребители летают на шестёрке, а то и семёрке.

— То есть как минимум в три раза быстрее.

— Да, считать ты не разучился.

— Чем нам грозит граница?

— Нас постараются не пустить через неё.

— Собьют?

— Думаю, для начала попробуют договориться.

— Сколько до границы?

— По моим расчетам минут десять, пятнадцать, самое время им проявиться.

Не успела Валерия это договорить, как на лобовом стекле в самой середине возникло лицо человека.

— Анжетка, детка, куда это вы сегодня собрались?

Девчонка на заднем сиденье подскочила и рванулась к изображению.

— Папочка, меня похитили! — Выкрикнула она.

В этот самый момент человек на лобовом стекле заметил посторонних в салоне, выражение его лица мгновенно изменилось. Оно стало строгим.

— Как это понимать, полковник? На каком основании ты находишься в аэромобиле моей дочери и где все её сопровождающие?

— Папочка, — вновь выкрикнула девчонка, — они всех их убили!

— Что ты со своей шлюшкой женой, посмел убить моего сына? — На лице отразилась ярость.

— Полегче, ты, напыщенный индюк, — совершенно спокойно ответил Алексей, — не забывай, что у меня в руках ещё и твоя дочь. Так что поубавь тон, и давай поговорим, спокойно.

— Мне не о чем с тобой говорить, немедленно разворачивайся и приземляйся, освободишь мою дочь и тогда я может быть не повешу тебя, а отправлю на рудники, хотя не уверен, что это лучше.

— Знаешь, меня всегда удивляла наивность таких, самоуверенных болванов как ты. Я не буду останавливаться, но у тебя есть возможность сбить меня, и тогда ты получишь свою детку в распылённом виде, тебя устраивает такой исход событий?

— Что!? — взревело лицо и изображение погасло.