— Алекс, нас собираются атаковать.
Две точки, которые Валерия определила, как истребители действительно резку ускорились и начали их догонять.
— Сколько до границы?
— Минут семь.
— Лера, ты должна сделать всё возможное и даже больше, что бы до границы мы дотянули.
— Я поняла командир, всем пристегнуться, сейчас будет весело.
И веселье, действительно началось, кроме тех двоих, что висели на хвосте со стороны границы нарисовались ещё двое, они шли на перехват. Задача скорее всего была поставлена, посадить аэромобиль, и не дать уйти на сторону сопротивления, а времени оставалось совсем ничего. Валерия оказалась просто искусным пилотом, она выжимала из этой машины всё возможное, крутила мёртвые петли, делала резкие остановки, прыгала то вверх, то вниз. Появлялась перед самым носом истребителей, и тем приходилось уходить в сторону, при своих скоростях они тратили много времени на развороты и очередной заход на цель. Возле самой границы она пошла в крутое пике. Желудок Алексея вытворял тоже, что-то невероятное, вместе с машиной и это пике стало последней точкой, он не выдержал. Хорошо, под рукой оказался пакет. А машина с бешеной скоростью неслась к земле, чуть ли не вертикально. Уже были видны сначала дороги и перелески, потом пассажиры начали различать укрепления и передовую линию окопов, проволочные заграждения и инженерные сооружения. И вот когда уже можно было различить лица солдат, с интересом наблюдавших за творившимся в воздухе, Валерия резко выровняла машину и, пронесшись чуть ли не по головам, ушла свечёй вверх, но уже над территорией Сопротивления. Гнавшаяся за ней четвёрка истребителей, затормозила и развернувшись ушла к месту базирования.
Они просто не получили санкции на пересечение границы. А так как активных боевых действий в это время не проводилось, то им запрещалось нарушать границу. Казалось, что всё осталось в прошлом, да не тут-то было. Как только они попали на территорию сопротивления, машина тут же была атакована истребителями с этой стороны.
Скорее всего, они, заметив суету, приготовились встречать авиацию противника и никак не рассчитывали, что гражданский борт попадёт к ним в руки. Руки наверняка находились на гашетках, и как только аэромодиль пересёк границу, истребители открыли огонь. Спасибо им, правда, нужно было сказать, стреляли они не прицельно. Пара ракет пронеслись возле машины и разорвались вдали.
— Вот чёрт, — выругалась Валерия. — И здесь не ласково встречают.
Она выровняла машину и дала возможность истребителям взять их в каре. Их сопроводили до ближайшей базы и вынудили сесть. Странно было для Алексея, но Премьер с того самого момента, как они отказались ему подчиниться так ни разу и не побеспокоил. Сложилось впечатление, что он просто забыл о своём горячо любимом и теперь уже единственном чаде.
— Послушай, Анжетка, а что это твой Папа нас больше не беспокоил, — спросила её Валерия, когда их начали вести, теперь можно было немного отвлечься от управления и просто держать дистанцию.
— Не твоё дело, — буркнула девчонка в ответ. На неё было страшно смотреть, она никак не могла понять, почему отец её предал, и не просто предал, он готов был пожертвовать ею. Только лишь ради уничтожения этих людей. Неужели эти трое настолько были опасны для него, что он не пожалел даже родную дочь?
«Нет, не может быть, — думала девушка, — он всё равно хотел спасти меня, а то, что больше не вышел на связь, так, наверное, занят был?»
Внезапно лобовое стекло засветилось, на нём вновь появилось разъярённое лицо Премьер Министра.
— Анжета, — обратился он к своей дочери, — ты подло предала меня, ты не исполнила своего долга, не вернула этих преступников, мало того, ты позволила им управлять, свободно управлять твоим аэромобилем…
— Папа, я не могла ничего сделать, они держали меня в заложниках.
— Не перебивай меня! Ты могла броситься на них, не дать управлять, в конце концов пожертвовать собой, ради спасения моего честного имени, нет ты просто сдалась в плен к нашим врагам. Как я теперь буду смотреть в глаза своему народу? Ты не задумывалась над этим?
— Папа! Что ты говоришь? Тебе что меня совсем не жалко?
— Я не могу жалеть одну непослушную девчонку, когда в опасности целый народ. Всё для меня ты больше не существуешь. — Сказав это он отключился, но перед самым моментом отключения на экране мелькнула ещё одна тень, тень, которая скорее всего подсказывала Премьеру, что говорить, это был человек в чёрном.
При виде этой тени, какие-то непонятные образы всплыли в голове у Алексея, ему показалось, что он уже видел эту тень, встречал его где-то.
— Анжетка, а кто это был там? Рядом с твоим отцом?
— Это? А это Гость. — Совершенно отрешенно произнесла девушка.
— Да не трогай ты её, пускай осознает, что с ней произошло, — одёрнула Алексея Валерия.
— Так может, ты расскажешь, кто это такой?
— Я, конечно, рассказала бы, но сама не знаю. Вот сейчас нам всё расскажут. — Кивнула она в сторону лобового стекла.
Алексей посмотрел вперёд. Они уже приземлились, истребители стояли немного в стороне, а к их машине приближалась, по меньшей мере, рота, вооружённых, и готовых к бою людей.
— Вот это встреча, — восхитился Алексей. — Нас что здесь настолько хорошо знают?
— А ты сомневаешься? Алекс, ты всю жизнь воевал против них.
— Почему-то мне кажется, что лучше нам здесь не будет, а посмотри, хорошая выучка.
Солдаты окружили машину кольцом, причём расположились так, что прикрывали друг друга и полностью контролировали пространство. Тут же загорелся экран на лобовом стекле и человек в форме произнёс.
— Прошу всех, медленно покинуть салон, выходить с поднятыми руками, оружие не брать. И, пожалуйста без глупостей, мы не знаем кто вы с какой целью перебежали границу, но в случае необдуманных действий мы и не захотим это узнать. Вам понятно?
— Понятно, — ответил Алексей, и первым поднялся из кресла.
Валерия нажала кнопки, и люки с шипением откинулись, открывая проёмы. Алексей шагнул на землю с поднятыми руками.
— Стоять, — прозвучала резкая команда, — лечь на землю, ноги в стороны. Руки за голову.
Он безоговорочно выполнил все команды, сзади подошли двое, бегло обыскали, потом надели наручники, и со знанием дела подняв, бегом повели к стоявшему в стороне зданию, без окон. Сзади до него доносились точно такие же команды, значит, ни к нему одному так отнеслись, это несколько успокаивало, по крайней мере, к нему особого внимания пока ни кто не проявил.
«Может и не такая известная я личность в этих краях? — Подумал Алексей, — может Лера слишком преувеличивает мою известность и значимость?»
Здание без окон оказалось элементарной тюрьмой, длинный коридор с вереницей дверей по обе стороны, и камеры одиночки, маленькие, как клетушки для собак, в них даже не было возможности прилечь. Сваренный из железа и намертво забетонированный в пол столик и рядом с ним точно такой же табурет. Всё и по одному шага до стен.
— Уютно здесь у вас, — прокомментировал Алексей, как только двери перед ним открылись.
— Заходи и не разговаривай. Сейчас нам решать, какого вы уюта достойны. — Ответил ему сопровождавший боец.
— А есть надежда, что позже будет решать кто-то другой?
— Есть, следователь.
— Отчего сразу следователь, мы что преступники?
— А кто? Другие к нам не бегают, другим и там хорошо.
— А может мы политические беженцы?
— Ты подумал что сказал?
— А что?
— Ты вообще сам когда-нибудь таких встречал?
— Если честно, не помню.
— Вот посиди и повспоминай.
— А мои товарищи?
— Ну, того, что в полицейской форме мы сразу расстреляем, а с девками ещё посмотрим, посидят рядом с тобой пока, а там решим. — Сказав это, солдат втолкнул Алексея в камеру и захлопнул двери.
— Э, слушай, — закричал Алексей, — зачем так горячиться, он не полицейский, просто ему одеть было нечего, — но его уже ни кто не слушал. Единственное, что успокоило, послышалось ещё три хлопка дверей, значит Дарвина, всё-таки пока не расстреляли.
