— Здравствуйте, обвиняемый, — проскрежетал следователь, именно проскрежетал, потому, что назвать это голосом было невозможно, — присаживайтесь, — он указал Алексею на табурет напротив себя, по другую сторону стола. — В первую очередь я должен предупредить Вас об смертельной ответственности от дачи заведомо ложных показаний, либо отказе от дачи показаний.

— Это как?

— Это значит, что всякое Ваше показание, которое будет принято нами как ложное, влечёт за собой немедленную смерть. Если Вы отказываетесь отвечать на вопросы — немедленная смерть.

— Круто. А если я буду говорить сущую правду, а Вы всё равно посчитаете это ложью?

— Смерть.

— Класс. А правосудие вообще существует?

— Конечно, но в Вашем случае Правосудие это я. И в Ваших интересах, убедить меня в Вашей полной искренности.

— Здорово, и чем же я заслужил такую честь.

— Давайте закончим вечер вопросов и ответов. Вы нарушили границу, и пришли со стороны Правительства, значит, Вы виновны во всех смертных грехах, и не расстреляны до сих пор только потому, что вместе с Вами прибыла дочь Премьер Министра. Это нас заинтересовало, и мы хотим задать Вам несколько вопросов, после чего расстрелять.

— Чудесно у Вас выходит. Значит, меня в любом случае расстреляют?

— Нет, может быть, исключительный случай.

— Ага, всё-таки надежда есть, тогда я готов рассказать Вам всё, что знаю, только предупреждаю сразу, знаю я очень мало.

— Вот это уже хорошо, тогда первый вопрос, Ваше имя и фамилия.

— Алексей Мещерупос.

— Это ложь, и на первый раз я Вам её прощаю, Вы, видимо, просто не поняли правила игры.

— Почему ложь?

— Упомянутый Вами субъект расстрелян нами ровно год назад, и Вы на него совсем не похожи.

— Странно, но меня в этом уверяла моя жена.

— Как это понимать?

— Дело в том, что за сутки до нашего побега я очнулся во дворе дома, на меня кто-то напал, и ударил по голове, потом меня пыталась задержать полиция, но от них я убежал, совершенно случайно наткнулся на двери, которые открыла девушка. Она затащила меня к себе домой, назвала своим мужем, дала это вот имя и велела помыться. После этого мы с ней провели великолепную ночь, а наутро вновь явился полицейский, тот, что прилетел с нами и сказал, что нас должны вот-вот расстрелять, — Следователь с интересом посмотрел на Алексея, — нет, не расстрелять, повесить, — поправился тот. — Мы сграбастали этого полицейского и снова побежали, кстати, полиция была уже почти на пороге. Но нам удалось уйти в канализацию, по которой мы и вышли из города.

— Замечательная история, и самое главное правдоподобная, я же почти поверил в неё, но Вы не ответили на мой первый вопрос, Ваше имя и фамилия.

— Как это не ответил? Меня назвали Алексеем Мещерупосом, Но я на самом деле не помню, кто я. Все мои воспоминания обрываются тем моментом, когда я очнулся во дворе возле огромных контейнеров с мусором.

— Хорошо, допустим, но чем Вы можете доказать, что всё было именно так?

— Можете взглянуть на мою голову, след от удара там присутствует, — и Алексей наклонил голову, так, что бы сидевшему напротив следователю, было лучше видно его макушку.

— Великолепное зрелище, согласен сам такого себе не сделаешь, — следователь встал и прошёлся по следственной камере, потом достал из кармана блестящий портсигар, раскрыл его, и протянул Алексею. В нём аккуратно сложенные располагались тоненькие коричневые сигары, — закуривайте.

— Я не помню, курил когда-нибудь или нет, — Алексей потянулся, взял одну, но мне кажется, что мне знакомы эти предметы.

Следователь в свою очередь тоже взял сигару и прикурил, глубоко затянувшись, по камере поплыли клубы ароматного дыма. Он протянул зажигалку Алексею. Тот прикурил, вдохнул в себя дым, сперва осторожно, проверяя ощущения, потом глубже, понимая, что это не вызывает никакого отвращения, а наоборот, и уже с наслаждением, курил предложенную ему сигару.

— Странно, Вы курите.

— Что в этом странного?

— На той стороне, это наказывается смертной казнью.

— Во как! Они, что борются за чистоту окружающей среды? Так я этого не заметил.

— А Вы шутник обвиняемый. Нет, они борются за чистоту нации.

— Вот это я уже где-то тоже слышал, только мне кажется это не было связано с курением.

— Хорошо, оставим это. Как Вам удалось пройти канализацию, ведь там эти ужасные насекомые.

— Да тараканы, действительно ужасные, но нам помогли Крысы.

— Кто?

— Крысы, таки огромные Крысы, кстати, разумные и говорящие, а на той стороне их обвиняют в нападениях на людей.

— Да, я знаю и без Вас, где кого и в чём обвиняют. Нет, Крысы не нападают на людей, но они и не помогают им, как случилось, что ни помогли вам?

— После схватки Крыса, скорее всего она, была у них за главную, назвала меня не здешним, и другом Драконов, а мою жену иной. Вот и все их объяснения, на мой вопрос, что это всё значит, она развернулась и ушла.

— Да, мне это тоже кажется, — следователь снова принюхался, ну точно как крыса.

— Что Вам кажется?

— Что Вы не здешний. Но тогда кто Вы?

— Если бы я мог ответить на этот вопрос, я уже давно бы на него ответил.

— Ладно, разберёмся. Ещё вопрос, кто управлял аэромобиллем?

— Валерия, моя жена.

— Почему Вы, так успешно уйдя от истребителей Правительства, сдались нам, ведь у нас техника намного старее и Вы могли легко оторваться, а потом затеряться в тайге.

— Мы посчитали, что здесь нам ни что не угрожает.

— Хорошо. Где Ваша так называемая жена научилась настолько искусно управлять летательным аппаратом?

— Она мне говорила, что я был полковником спецслужбы на той стороне, а она служила у меня в подразделении, видимо там.

— Да, Мещерупос, действительно был половником спецслужбы, но ровно год назад, Правительство сдало нам его и мы его благополучно расстреляли.

— А она уверена, что мы вышли в отставку, правительство дало нам квартирку, пенсию, мы поженились и жили вдвоём, насколько счастливо, сказать трудно. Значит, я всё-таки не тот кем называюсь. Тогда кто?

— Вот это мы постараемся узнать в следующий раз, а пока придётся ещё посидеть. Но я готов сделать некоторые облегчения по содержанию.

— Что же и на этом спасибо.

— Пожалуйста, — без всяких эмоций ответил следователь, затем нажал кнопку на столе и двери камеры открылись, в проёме стоял конвойный. — Можете идти, он Вас проводит в новую камеру. До встречи.

— До встречи, — ответил Алексей и вышел.

Странно, но наручники на него надевать не стали, значит, облегчение режима содержания уже вступило в силу. Но вот пошли они к тому же зданию, из которого его привели.

— Послушай, — обратился он к солдату, — следователь сказал, что меня переселят в другую камеру.

— Да, я в курсе.

— Значит они у вас в том же здании?

— У нас всё в одном здании.

Этот солдат оказался не многословным, он довёл Алексея, до постройки тюрьмы, где его принял совсем уж молчаливый надзиратель, и проводил до тех самых дверей, за которыми Алексей просидел предыдущие два дня. Увидев такое, он хотел было возмутиться, но вовремя вспомнил о молчаливости местных «вертухаев». Однако когда двери камеры открылись волна удивления и восторга, просто накрыла Алексея с головой, он не стал разбираться как это и почему, он просто вошёл в камеру, которая после предыдущего помещения выглядела просто номером люкс, как минимум четырёх звёздного отеля. Здесь был всё необходимое для жизни. Кровать, отдельное помещение с санузлом, правда, маленьким, но это уже счастье. Стол, кресло, стул и даже кое-какие приборы, назначение которых Алексей просто не знал. Но это не страшно, решил он, по ходу дела разберусь. Но как это получается? Вот вопрос. Да вопросов стало, действительно намного больше.

Ровно сутки Алексей приходил в себя, он отсыпался, часами стоял под душем, и конечно отъедался. Один из приборов оказался холодильником. Это название пришло откуда-то из подсознания, когда он открыл дверцу небольшого шкафчика. Оттуда повеяло холодом, внутри горел свет и стерильно белые стенки оттеняли стоявшие внутри контейнеры. В контейнерах было всё, мясо, жаренные и тушёные овощи, молоко, фрукты, даже пирожные. И что самое интересное, они всегда непонятным, просто волшебным образом наполнялись. Стоило ему только достать и съёсть грушу или персик, на этом месте, при следующем открытии холодильника появлялся другой. Точно такой же, но другой, и только в том случае, если извлечённый из контейнера продукт был съеден. Алексей даже стал проводить эксперименты. Он специально доставал какой-либо фрукт и оставлял его на столе. Сколько бы фрукт там не лежал, на его месте в холодильнике ничего не появлялось, но только стоило его надкусить, в тот же момент, открыв холодильник на месте прежнего персика или яблока можно было найти новый плод. Как это всё происходило, Алексей не понимал. Но всевозможные эксперименты его забавляли, отвлекали от одиночества, и замкнутого пространства, а самое главное от мыслей, о том, кто же он всё-таки такой. Он никак не мог понять, почему Валерия назвала его своим мужем, если следователь сказал, что Алексей Мещерупос был расстрелян ими ровно год назад. Зачем этой молоденькой девчонке понадобился этот обман. Хотя он не заметил ни малейшего сомнения в её глазах. Значит, она была уверена в том, что говорила, и документы. Она показывала паспорта, его паспорт и свой паспорт, они выписаны на одну фамилию, значит всё-таки они муж и жена. И полиция, увидев паспорта, успокоилась, да и когда они пришли их арестовывать, они пришли арестовывать супругов Мещерупос.