— Я не хочу сейчас думать о будущем, — признался Деннис. — Да, Тереза, это же, конечно, не любовь. Невозможно так быстро разлюбить Сильвию. Но я смотрю на тебя и вспоминаю ее. Ты не в обиде на меня, Тереза?

— Да нет, что ты, — Тереза отвела взгляд в сторону, — я благодарна тебе. Тебе будет хорошо со мной день-два. А что будет потом, Деннис, ты подумал?

— Я же говорил тебе, не хочу думать о будущем. Может оно вообще никогда не наступит.

Тереза вскинула брови.

— Так любила говорить Сильвия.

— А я люблю так думать.

Тереза отстранилась от Денниса, поднялась и прошла к окну. За огромным во всю стену стеклом расстилалась панорама города. По путепроводам сновали яркие цветные капли машин. Вдалеке виднелся океан. Бесцветное, выцветшее небо накрывало город.

— Пообещай мне, Деннис… — не оборачиваясь попросила Тереза.

— Что, что еще я могу тебе пообещать?

— Никогда не забывай Сильвию, — произнесла она тоном, нетерпящим возражения.

— Почему?

— Потому что я это не она. И не нужно обманывать ни себя, ни меня, ни Сильвию. Я же понимаю, когда ты обнимаешь меня, целуешь, ты думаешь о ней. Когда ты закрываешь глаза, перед тобой ее лицо, а не мое.

— Я же не могу с собой ничего поделать, — признался Деннис.

— По-моему, в нашем номере слишком много солнца.

Тереза задвинула шторы, и комната погрузилась в неестественный полумрак.

— Так странно, на улице день, — прошептал Деннис, а у нас — ночь.

— Совсем, как в моей душе, — ответила Тереза. — Вокруг идет жизнь, люди спешат, а я нахожусь в темноте и не знаю куда идти.

— Иди ко мне, — ласково вымолвил Деннис.

Тереза медленно подошла к нему и положила свои руки ему на плечи.

— Я тебя сейчас попрошу об одной вещи, но ты только не удивляйся.

— Хорошо, обещаю тебе не удивиться.

— Но этого мало, — произнесла Тереза. — Ты должен еще выполнить ее. Хорошо?

Деннис всматривался в напряженное от волнения лицо Терезы.

— Ты должен сейчас меня называть Сильвией.

— Зачем?

— Тогда твой голос будет звучать искренне. Я же для этого и задвинула шторы, чтобы ты не мог отличить меня от нее. А я буду молчать, Деннис, я больше не пророню ни слова.

— Сильвия, — прошептал он, целуя ее в губы.

Джеймс Маккормик сидел на причале и скучал. Он смотрел на то, как выходят в океан рыбацкие шхуны, как причаливают к прогулочному пирсу яхты. Ему решительно нечего было делать.

«Э, нет, — шептал себе под нос Джеймс Маккормик, — меня так просто не проведешь, майор Брикс. Я знаю, что ты не поверил мне, ты будешь следить за мной, но я не доставлю тебе такого удовольствия… Ты не завладеешь моими деньгами».

Он снял большие ботинки и поставил их рядом с собой на доски причала.

Сегодня в городке было оживленно. Должен был прибыть корабль из Новой Зеландии. Это событие вот уже все последние десять лет было главным в жизни городка. Корабль привозил почту, новые партии товара. На нем, случалось, приезжали и важные люди.

Джеймс Маккормик приложил ладонь к глазам, чтобы прикрыть их от знойно палящих лучей солнца. В гавань заходил белый пароход. Он остановился в нескольких милях от берега, и Джеймс увидел, как от него отошел небольшой белый катер.

Вскоре катер причалил к пирсу. Из него сошел высокий черноволосый мужчина с толстой сигарой в зубах. На нем был белый костюм и широкополая шляпа. Следом за ним двигались двое рослых парней. Полы их пиджаков недвусмысленно оттопыривались. И когда налетал ветер, можно было увидеть у них на ремнях кобуры от пистолетов.

Мужчина в белом костюме и белой шляпе снял черные очки и осмотрел площадь. Тут же к нему подбежал чернокожий водитель линкольна с темными стеклами.

— Дон Серухано? — спросил водитель.

Мужчина утвердительно кивнул головой.

— Майор Брикс ждет вас.

Дон Серухано, дымя сигарой, важно уселся на заднее сиденье машины. Его телохранители сели рядом, и, вздымая клубы пыли, автомобиль двинулся к окраине городка.

Через несколько минут он остановился у полуразрушенной старинной французской виллы. Ее стены были выложены из дикого камня. В окнах не осталось стекол, а входные двери валялись на крыльце, сорванные с петель. Двор давно зарос высокой травой. И только узкая тропинка ведущая от обрушившейся арки въезда к растрескавшемуся крыльцу говорила о том, что этот дом не покинут окончательно.

Дон Серухано, следуя за темнокожим водителем, поднялся на второй этаж. Там в комнате, на потолке которой еще сохранились следы росписи, а стены были исписаны пацификами и именами влюбленных, сидел за простым дощатым столом майор Брикс.

Он приветливо поднялся навстречу вошедшим. Мужчины обнялись.

— Дон Серухано.

Наконец после обмена любезностями, майор Брикс уселся на брезентовый походный стул, своему гостю предложил единственное в этой комнате продавленное мягкое кресло.

— Как настроение на Вапуа? — быстро спросил дон Серухано.

Майор Брикс оживился.

— Настроение — лучше некуда. Все ждут, когда можно будет начать восстание. Но только не хватает оружия, дон Серухано.

— Я не вижу в этом проблемы, — ответил тот. — Все зависит только от вас. Или вы даете деньги и получаете оружие. Или же вы их мне не даете… В таком случае…

— Не нужно горячиться, дон Серухано, — остановил его майор Брикс. — Деньги будут.

— Я слышу это от вас уже не первый раз.

— Но можно же что-то получить в счет аванса?

— Возможно, но я должен быть уверен, что деньги у вас будут.

— Деньги обязательно будут. — Майор Брикс схватил латиноамериканца за руку. — Деньги должны быть. Они здесь в Новой Коледонии.

— Не знаю, — пожал плечами дон Серухано. — Если бы они у вас были, не стоило бы затевать весь этот неприятный разговор.

— Они уже почти были у меня в руках, — майор Брикс криво усмехнулся.

— Но вы упустили их, как я понимаю.

— Я ждал, ждал этого дня не один год, — лицо майора Брикса налилось кровью. — И вот, когда они были почти в моих руках, деньги ушли от меня.

— Как вы понимаете, майор Брикс, я приехал не просто так. Вы обещали уплатить аванс. Партия оружия уже в дороге.

— Прошу, мне нужно еще месяц времени. И деньги будут. Много денег.

— Я бы хотел поверить вам на слово, но боюсь, что меня могут не понять наши с вами покровители.

От этих слов майор Брикс зло ударил кулаком по столу.

— Почему они не хотят мне помочь просто так, ведь мы — единомышленники?

Не горячитесь, майор Брикс. Единомышленники то они единомышленники, но в этом вопросе все решают деньги.

— Когда я приду к власти, то смогу с ними сполна расплатиться.

— Это спорный вопрос. Сумеете ли вы достичь власти или нет. Деньги нужны сразу.

— Честно признаться, — зло сказал майор Брикс, — вы мне не очень симпатичны.

— Это почему же? — улыбнулся дон Серухано, откусывая кончик толстой сигары и сплевывая прямо на пол.

— Потому что вы продажны.

— Не более, чем вы.

— Я, — майор Брикс прямо-таки закипал от злости. — Я борюсь за идею, я вкладываю в это свои деньги. А вы на этом зарабатываете.

— Ну и что. Каждый занимается своим бизнесом, тем, что ближе его сердцу. Я не стремлюсь к власти.

— Я удивляюсь вам, дон Серухано. Я удивляюсь вашей беспринципности. Вы — бывший кубинский землевладелец и сотрудничаете сейчас с коммунистами.

— Ну и что, — пожал плечами дон Серухано и выпустил кольцо бело-синего дыма. — Мне это приносит деньги. Я имею комиссионные, а все остальное меня не волнует. Просто я умею торговать оружием. Если вы, майор Брикс, думаете, что симпатичны мне, то тоже ошибаетесь.

— Ладно, давайте не будем ссориться.

Майор Брикс протянул дону Серухано руку.

— Я прошу у вас месяц отсрочки.

Дон Серухано задумался и долго ничего не отвечал, ожидая пока майор Брикс скажет хоть слово. Тот нервно теребил пальцами край фуражки. Наконец дон Серухано приторно улыбнулся, сверкнул темными маслянистыми глазами и произнес: