Но он помнил её другой.

Ещё когда только пошёл в школу, в первый класс, почему-то сразу из всех девчонок, Алексей выделил именно её, хотя Юля училась в параллельном и никогда не обращала на представителей других классов внимание. А ему нравилась эта вечно взъерошенная, немного скандальная и в тоже время всегда спокойная девочка.

Потом они стали старше, взрослее, а Соколова оставалась всё тем же милым и наивным ребёнком. Её в классе иногда даже ненавидели за это.

А затем…

Она изменилась. Стала холодной, отстранённой, беспристрастной. Казалось, сколько бы её не доводили, не тиранили — ей всё равно. Юля жила по законам своего мира и он никак не касался мира реального.

Позже эта детская привязанность прошла. Да и сейчас она ему просто нравилась, не больше. Во всяком случае, Алексей предпочитал думать именно так.

Хмыкнул. Эта непонятная симпатия проявлялась в те недолгие промежутки времени, когда не хотелось или убить её, или же заняться с ней сексом и не выпускать из кровати пока она не подчиниться полностью.

Волков задумчиво потёр переносицу. В душе царила смута и странное предчувствие, что добром всё это не закончится. И самое страшное, что где-то там, в глубине сознания, молодой человек отчётливо понимал — если между ним и Юлей возникнут отношения, то разорвать из будет не просто. Даже слишком не просто.

Его талию обвили тонкие женские руки, а затем тёплый, влажный язычок коснулся обнажённого участка шеи, под коротко остриженными волосами. Чуть погладил и тут же отступил, но желаемый эффект был достигнут. Алексей вынырнул из своих размышлений, обратив внимание на свою любовницу. Хотя скорее бывшую любовницу.

Он почувствовал, как Аня чуть изменила позу, так что бы ей был виден его профиль, и снова прижалась всем телом, продолжая обнимать руками за талию, игнорируя несколько прохладный взгляд Волкова, иронично вскинувшего брови.

Собственно, ничего определённого к ней в его душе и мыслях не было. Так, женщина, доступная и лёгкая на подъём. Анечка тщательно пыталась скрыть свои похождения на стороне, но получалось у неё из рук вон плохо. Поэтому сейчас он всего лишь со скупым интересом следил за всем происходящем, как будто посторонний зритель в зале театра.

Аня вытащила рубашку из-за пояса, слегка коснулась обнажённого торса, пробежала пальцами по кубикам пресса. Затем пробралась выше и стала поглаживать плоский сосок на его груди, наслаждаясь изменившимся ритмом дыхания.

Алексей не знал, как ему поступить. С одной стороны, трудно проигнорировать такие вот недвусмысленные действия девушки, с другой же, прикасаться к ней не очень-то и хотелось.

Хотя…

Резко дёрнув за руку, он усадил Аню на подоконник и впился в её, с готовностью подставленные, губы жёстким поцелуем. Пуговицы на блузке девушки, как и на его рубашке, отлетели в сторону, ни один из них даже и не подумал нормально расстегнуть их.

Внизу живота горячей волной вспыхнула желание, и он застонал прямо в её рот, продолжая целовать её и ласкать грудь, сквозь тонкую ткань бюстгальтера.

— Лёша… — Выдохнула Аня и обхватила его руками за шею. — Сделать тебе приятное? — Провела ногой по бедру парня.

— Заткнись, — резко бросил он и снова впился в её губы, резко сдёргивая секретаршу с подоконника и прижимая к себе. В это самое мгновение, он с некоторым неудовольствием для себя отметил, что держать её в объятиях было не столь приятно, как другую, особо воинственную особу. Днём, в этом самом кафе, когда он касался её кожи, внутри него сжимались в тугой клубок совершенно другие и более острые ощущения и чувства. А сейчас…

Отогнав все эти мысли подальше, Алексей раздражённо рыкнул и стал ещё сильнее и грубее касаться податливого тела. И вместо того, что бы остановить его, сказать, что ей неприятно или больно, она подчинилась. Замолчала, преданно глядя в глаза и позволяя делать с собой всё, что ему захочется. Но это привело к совершенно другому результату, не к тому, на который она рассчитывала.

Алексей резко отстранился, с некоторой долей раздражения понимая, что ему не нужна эта покорность и ЭТА девушка. Хотелось совершенно другого. Хотелось той, к которой не захочется прикасаться с силой и злостью. Нужна была та, рядом с которой в душе будет щемящая нежность…

«… — Знаешь, в тебе есть что-то от наших древних предков, — серые глаза светились ехидством и иронией. Она улыбалась, покачивая в руке ножку бокала. — Такой же идиот, решающий проблемы, с женским полом, по простой и доступной схеме: дал по башке — утащил в пещеру!..»

В голове вспыхнули слишком яркие картинки из воспоминаний о выходных. Он так ярко и чётко представил себе ту их возню на кухонном полу и в коридоре, как она смеялась и улыбалась, шутила, огрызалась и ласково чесала крысу за ушком, что в душе поднялось отвращение к девушке, сейчас прижимающейся к нему. Как бы это ни было странно для него.

Анюта потянулась к нему, но Алексей резко оттолкнул девушку и вернулся к своему столу, бросив ей сквозь зубы:

— Уходи.

— Но… — Аня растерянно смотрела на своего любовника, хотя каким-то женским чутьём понимала, что теперь уже бывшего любовника. Слишком странный у него был взгляд. Как будто он и не видит её.

— Уходи, — зло приказал Алексей, даже не потрудившись заправить рубашку и пригладить растрёпанные волосы. Все его мысли в данный момент занимал только один вопрос: и что ему теперь делать?

Снова уселся в кресло, закрыл глаза и попытался успокоиться. Неудовлетворённое желание билось в висках, тело ныло. Хотелось получить долгожданную разрядку, насладиться женскими стонами, почувствовать под пальцами мягкое, податливое тело.

— Чёрт, — выдохнул. Потёр переносицу и снова уставился в монитор компьютера. В голову пришла странная, шальная и совершенно невыполнимая идея. Обдумав её, Алексей криво усмехнулся, но вытащил из кармана телефон и, быстро пробежав по контактам, набрал нужный.

Трубку долго не брали, но, когда он уже решил отключиться, всё-таки соизволили ответить:

— Да? Кому не спиться? Соколова, ты что ли, мать твою через три колена?

— К сожалению, не она. Добрый вечер, Евгения, — против воли улыбнулся. Они всегда были странными, эта парочка. Вечно спорили, орали друг на друга, дрались, в шутку, конечно же. Вряд ли кто-то может вспомнить, что бы они по крупному ругались.

— Кто это? — Спустя пару минут молчания, подозрительно поинтересовалась Павлова. Удивления в её голове не было, следовательно, она привыкла к тому, что звонят ей в такое время достаточно часто.

— Алексей.

— А ты знаешь, сколько я знаю Алексеев? — Скептически хмыкнула девушка. — Фамилию назови, солнце моё. Я ж не экстрасенс, не вижу, кто там на другом конце провода повесился.

— Волков. Алексей Волков, — подавив в себе желание наорать на эту заразу, он крепко сжал в кулаке карандаш. — Узнала?

— Осссподи, — выдохнула собеседница и обречённо застонала. — Чего тебе надобно, старче? Ты на часы когда в последний раз смотрел? Прошлым летом?

— Мне нужен телефон Юли, — как можно более безразлично озвучил свой вопрос, стараясь не думать о том, что вообще-то Женька могла и не дать ему номер. С какой стати? Они просто одноклассники и никто больше.

— У тебя своего нет? — Ласково поинтересовалась Евгения, старательно пытаясь замаскировать вредное хихиканье под кашель. — Или так туго с деньгами стало, что даже купить не можешь?

— Женя… — Тоном, не предвещающим ничего хорошего, протянул Алексей, случайно сломав карандаш в руке. — Мне нужен её номер.

— Зачем?

— Павлова, ты издеваешься? Если спрашиваю, значит, надо! — Не выдержал-таки. С ними обеими всегда было сложно в этом плане. Одна вечно всех подкалывала, вторая флегматично на это смотрела, изредка вставляя собственные комментарии. Назвать их ласковыми — это значит быть абсолютно толстокожим.

— Я издеваюсь? — Промурлыкала девушка. — Волков, это не я издеваюсь, это ты! Времени полдвенадцатого уже, а тут ты со своим внезапным звонком и требованием предоставить тебе номер телефона девушки, с которой ты даже здороваешься через раз! Кто и, самое главное, над кем тут издевается?!