— Твою мать, — ругнулся Волков и уставился невидящим взглядом в окно, опёршись руками об подоконник. Жизнь явно сворачивала куда-то не туда, заставляя совершать поступки, которые приведут куда угодно, но только не к чему-то хорошему.

Юлия.

Всепрощающая, всё понимающая, сильная…

Да твою же грёбанную мать!

Залетев в ванную, хлопнула дверью и закрыла её на щеколду. Медленно сползла по стенке, украшенной кафельной плиткой, на пол и обхватила колени руками. Уткнувшись в них лбом, прикусила нижнюю губу, чтобы не начать истерично хохотать или плакать. Или бить головой об стенку.

Хорошо, что бы просто не начать истерить.

Интересно, какая сволочь придумала, что я сильная? Ага, как же, три раза! И сильная, и понимающая, и прощающая и вообще — само совершенство и спокойствие!

Тогда какого же хера я сейчас сижу на холодном полу, сжавшись в комок, разбросав по плитке чёртовы листки из больницы и мечтаю о том, что бы ничего этого никогда не было!

Глубоко вздохнула. Нужно успокоиться, потому что из этого точно ничего хорошего не выйдет. А нервничать, вроде бы, беременным нельзя.

С трудом, но удалось взять себя в руки. Относительно, конечно, но кто бы знал, скольких трудом мне стоило сжать зубы и встать, что бы умыться прохладной водой и только после этого снова оказаться на полу, рассматривая прихваченные с собой бумаги. Думать о состоявшемся разговоре, точнее пародии на него, не хотелось всеми фибрами души.

Только, как обычно, проще было сказать, чем сделать.

Спустя три минуты до меня дошло, что вчитаться в написанное чётким, «каллиграфическим» почерком врача записи не получится. Внутри продолжали биться самые противоречивые чувства, ломая обычную спокойную маску на тысячи мелких осколков. Хотелось кричать, вопить и бросаться первыми попавшимися под руку предметами. И это была бы очень… Нормальная реакция, для данной ситуации. Но, видимо, определение «норма» в моём случае никогда не срабатывает и вообще, не имеет ко мне никакого отношения.

Закрыв глаза, упёрлась затылком в холодную стену и попыталась обдумать всё происходящее без лишних эмоций, что, если принимать во внимание нестабильное состояние настроения в обычное время, и обострение данного пунктика собственной характеристики в настоящий момент, оказалось трудным делом.

Итак, что мы имеем? Что нас все имеют и получают от этого изощрённое удовольствие. Но это обычная, даже можно сказать, стандартная жизненная ситуация, так что можно особо не расстраиваться из-за этого.

А если серьёзно…

То как же руки чешутся устроить фирменный скандал, в стиле Женьки, желательно при её непосредственном участии. Чтобы звенели стёкла и мебель переставала существовать как вид. Чтобы в ход шло всё, до чего рука дотянется, а потом с чистой совестью напиться, для успокоения саднящей боли в душе. И сетовать: все мужики — сволочи и кобели, мы бабы — стервы, но дурры или наоборот — дурры, но стервы.

Одна беда, если скандал дело минутной задумчивости, то есть ничего конкретного для него делать не нужно, просто поставить кого-то из подруг в известность, сообщив им подробности наших отношений, то вот с «напиться после него», возникают серьёзные проблемы. Я и так, не особо алкоголь… Ладно, иногда могу выпить, под влиянием стресса или когда есть достаточно веский повод, или за компанию. Но не теперь точно.

К тому же, не в моём характере трепаться о том, что происходит в моей личной жизни. Тем более, о том, что мне сегодня достаточно внятно, я бы даже сказала как бы между прочим, сообщили.

Хмыкнула. По-моему, у меня это жизненное кредо, подозревать самое худшее и в качестве компенсации (из-за того же изощрённого чувства юмора Судьбы, что спровоцировало нас с Волковым на взаимные чувства) получить не только реализацию своих опасений, но ещё и что похлеще. Далеко за примером ходить не надо, он тут же, в квартире ошивается.

— Это не серьёзно, — передразнила Волкова шёпотом и зажмурилась, чувствуя, как сердце сжимается от боли. — Да лучше бы это было серьёзно! Тогда я просто послала бы тебя и уползла зализывать раны… А что мне теперь делать прикажете?!

Вопрос получился из разряда риторических, потому что вряд ли кто-то оказывался в такой ситуации, когда любимый парень признаётся, что у него есть интрижки, случайный секс с красотками, но это не серьёзно и он продолжает любить тебя.

Из этого следовал неутешительный вывод — придётся снова пытаться решить проблемы самостоятельно. Легче от понимания этого точно не стало, особенно учитывая моё положение. Так или иначе он всё равно узнает о ребёнке. Держать его насильно? А смысл? Ребёнок — это не разменная пешка в играх взрослых.

Застонала и пару раз приложилась затылком об стену. В голове царил натуральный, ничем не замаскированный Хаос, сделавший и так не отличающиеся особой стройностью мысли совершенно беспорядочными. Перед внутренним взором мелькали совершенно противоположные по смыслу картинки. То Волков передо мной каялся, то орал на меня, то я в свадебном платье, то на пороге клиники с этими треклятыми листиками, оказавшимися направлением на аборт.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — Зло шипела, пытаясь отогнать назойливые видения, подсказывающие то один, то другой вариант развития событий. Но каким-то шестым чувством я отчётливо понимала, что всё это, мягко говоря, бред сивой кобылы.

Потому что никогда не произойдёт в моей жизни ничего подобного.

— Юль? — Приглушённый дверью голос и едва слышный стук заставили вздрогнуть и сжаться в комок. Не знаю, как так вышло, но отчего-то эти звуки причиняли почти физическую боль. Возможно потому, что привыкла переживать что бы то ни было в одиночестве, в гулкой пустоте, когда вокруг нет никого и ничего. Честно, так становиться на самом деле легче. — Ты в порядке? Что случилось? Тебе плохо?

— Мне хорошо, — отозвалась спустя минут пять, закрыв глаза и потерев виски пальцами. — Мне очень хорошо. Не трогай меня пока что.

— Я тебя люблю, — эти слова, обычно вызывавшие трепет в душе, в этот раз отозвались глухой обидой и горечью на языке. — Ты должна понять это.

— Я тебе ничего не должна, — медленно встала и подошла к зеркалу, упёршись руками в край раковины, посмотрела на своё отражение. Бледная, глаза странно блестят от непролитых слёз и искусанная нижняя губа, словно пыталась не кричать, а получалось плохо.

Героиня дешёвой мелодрамы, что б тебя…

Боль и отчаянье сменились гневом и ненавистью. И так довольно резко меняющееся настроение, полностью вышло из-под контроля. Не отдавая себе отчёт в собственных действиях, врезала кулаком по гладкой поверхности, ни капли ей не навредив. Это только в фильмах герои разбивают зеркала одним ударом. В жизни, всё гораздо хуже и куда более гротескно.

Руку прошило болью, физической и такой реальной, что отрезвление пришло очень быстро. Встряхнувшись, приказала себе успокоиться и не думать о том, что случилось. Размышления на эту тему явно не принесут ничего хорошего. Единственный правильный способ избежать поступков о которых потом буду сожалеть — уйти в работу. И поговорить с Женькой. В самом деле, она должна меня всё-таки понять.

Сполоснув лицо холодной водой, промокнула его полотенцем. Что бы привести себя в куда более уравновешенное состояние почистила зубы. Мята и однообразные действия смогли усыпить мою злость. Осталось только найти в себе хоть какие-то силы и заставить себя выйти отсюда. Спать в холодном помещении нисколько не улыбалось, да и вообще, я же того, не одна теперь, не только о себе думать должна.

Приняв для себя решение пока что ни о чём не думать, ничего не планировать и ничто не предпринимать, вышла из своего заключения, отправившись сразу на кухню. На меня напал жор. Сопротивляться желанию поесть основательно и плотно не собираюсь, даже мысли такой не было. Пусть даже придётся снова встретиться лицом к лицу с Алексеем.

Волков обнаружился на кухне, созерцая пейзаж за окном и периодически тревожно поглядывая на наручные часы. В душе появилось подозрение, которой пришлось тут же засунуть куда подальше. Маловероятно, что после случившегося, он ещё и свидание решился кому-то назначить. Всё-таки, в данный момент, ему нужно доказать мне, как я понимаю, силу собственных чувств. Он идиот, что уже даже не обсуждается, но явно не до такой степени.