— Жень, ты не думаешь, что пора бы приструнить эту заразу? — Моего плеча кто-то коснулся и, резко обернувшись, я увидела перед собой стоящего Волкова, ёжившегося под довольно-таки прохладным ветром. Зима как-никак на улице. Он смотрел на меня серьёзно, с ноткой тоски во взгляде, хотя я бы не сказала, что по нему заметно, что бы сильно так уж страдал. Впрочем, возможно я просто придираюсь стою.

— И что ты предлагаешь с ней сделать? Опять искать, где труп прятать? — Чувству юмора подруги можно только позавидовать, а за одним посочувствовать находящимся рядом с ней незнакомым людям. Они ж понятия не имеют, что мы так красиво и по-доброму шутим.

— Вот ты же у нас генератор идей? Сиди и думай оставшееся от рабочего дня время, — оторвавшись, наконец, от созерцания фэйса парня, кивнула ему на вход в кафе, знаками пытаясь объяснить, что буду позже. Мои усилия не увенчались успехом, Алексей остался стоять рядом со мной, даже наоборот, сделал несколько шагов ко мне, что бы оказаться настолько близко, насколько это было возможно в данной ситуации. Суть разговора с Павловой медленно, но неотвратимо ускользала от меня.

— Ну ты наглая, — обиженно протянула Женя. — И вообще, ты чем весь день занималась?

— Парней меняла, как перчатки! — Фыркнула в ответ, одновременно с этим заметив, как неодобрительно посмотрел на меня Алексей. Подняв руку, он ловко вытащил у меня из пальцев телефон и нажал на сброс вызова, после чего вообще выключил его и убрал к себе в карман.

Первые секунд тридцать я не могла подобрать слова, которые могли бы быть пригодны для описания моих чувств, бурлящих в душе. Однако, мне всё же удалось взять себя в руки и произнести, как можно более спокойным голосом:

— А вот этого делать не надо было вовсе, — сложив руки на груди, иронично изогнула бровь и внимательно посмотрела на Волкова. — Неужели так трудно просто попросить закончить разговор побыстрее?

— А смысл? — Это было сказано до невозможного невозмутимо, вот только по сжатым кулакам было видно, что Алексей очень тщательно старается держать себя в руках. Взяв меня под руку, он повёл меня внутрь кафе, продолжая говорить ровно и без особого выражения. — Вряд ли бы ты меня послушалась. Это первое. А второе, ты же никогда не согласишься добровольно отдать телефон, да ещё и выключить его.

— Настолько предсказуема? — Притворно изумлённо поинтересовалась, усаживаясь за столик в дальнем углу. Устроилась спиной к стене, так, что бы видеть пейзаж за окном. Многие не верят, но смотря на падающий снег можно без особых трудностей удерживать себя в руках. А это то, что мне сейчас просто жизненно необходимо. Встретившись лицом к лицу с Волковым, я поняла сразу несколько вещей для себя любимой. Первая, это то, что давно простила его. Вторая, что любовь действительно зла, но мы всё-таки в ответе за тех, кого приручили. И третье — мне будет очень больно, если он меня предаст и сломает моё доверие, как нелепую игрушку.

И как быть в такой ситуации? Попытаться или сбежать? По совести, мне стоило бы в первую очередь думать о себе, а не о том, что будет если… Люблю ведь? Люблю. А значит, как пишется в дамских романах, любовь всё преодолеет и покажет лучшую сторону жизни. Главное, не нарваться на мадам Судьбу с садистской улыбкой подкидывающую очередные неприятности.

Глубоко вздохнув, сжала руки на коленях, до боли стиснув пальцы. Страх, это наше всё. Я боюсь, на самом деле боюсь, до дрожжи в коленях, что могу его потерять. Только встретившись с ним один на один, поняла, насколько успела впустить его в своё сердце и душу. И как обычно, данное знание не принесло ни облегчения, ни радости, ничего. Только породило другой страх, вернув мою старую фобию насчёт доверия и близких людей. Недаром говорят, что больнее всего бьёт тот, кто дороже всех.

— Юль? — Вопрос заставил вздрогнуть и вынырнуть из совершенно безрадостных размышлений. Подняв голову, встретилась с обеспокоенным взглядом Волкова и в который раз за это время горячо пожалела о том, что поддалась на уговоры Женьки и пошла на вечер встреч. Лучше бы дома сидела или в клуб с ними не ездила, или…

Да едрит твою в корень налево! Сколько можно думать об одном и том же?! В конечном счёте, мне ли не знать, что история не терпит сослагательного наклонения!

— Соколова! — Меня схватили за плечо и встряхнули. Кстати, очень даже действенный метод, для выведения из состояния нервной и очень сильной задумчивости. Главное язык держать за зубами, а то прикусишь его.

Впрочем, стоит ли закрывать загон, коли коней уже угнали?

— Что? — Ответила, чувствуя привкус крови во рту. Только мне удаётся прикусить язык случайно так, что потом дня два есть нормально не смогу.

— Тебе плохо? — Волков снова уселся на стул, встревожено на меня посматривая.

— Нет. Мне хорошо. Просто обалдеть, как хорошо, — глубоко вздохнув, подавила позорное желание сбежать и спросила, как можно более равнодушным голосом. — О чём ты хотел поговорить?

Он молчал. Минут пять где-то, рассеянно водя пальцами по столешнице и глядя куда-то в сторону.

— Макс рассказал, как тебе удалось меня вытащить, — мне уже стало казаться, что Алексей и не заговорит больше, поэтому слегка вздрогнула, услышав его голос. И тут же прокляла Краснова с его энтузиазмом. Договорились же, что Волков ничего не узнает о том, что мы провернули!

Трезвая мысль, что Макс ничего мне не обещал, пронеслась осознанием в моей голове, вызвав желание побиться головой об стенку. А лучше — побить головой об стенку блондина. Это было бы очень продуктивно, в плане лишения оного всяких странных мыслей, вот только сомневаюсь, что сработает. Но как-нибудь попробовать не мешает.

— И что теперь? — Невозмутимость и лёгкая небрежность стоили мне огромных усилий. Жутко хотелось или разреветься или истерично рассмеяться, но я гнала от себя эти мысли подальше, усилием воли снова и снова гася зарождающуюся панику. Ненавижу подобное состояние. Это, как поход к стоматологу: сидишь возле кабинета и пытаешься не обращать внимания ни на запах палёной кости, ни на звук бормашины, ни на какие-то бормотания соседа с боку. Только получается так себе, если честно,

— Задачу облегчить ты мне не хочешь, так? — Алексей иронично изогнул брови, после чего встал и направился в сторону бару, под моё недоумённое молчание. Это, интересно, какую такую задачу я ему облегчить должна? Позволить сделать себе больно и помахать платочком, благословив на прощание? Или что? Что вообще происходит, чёрт бы побрал этих мужиков?

Волков вернулся спустя минут пять. Всё то время, пока его не было, я рассматривала пейзаж за окном, отчётливо понимая, что аукнется мне моя доброта, не раз аукнется.

Перед моим носом поставили бокал глинтвейна, распространяющего вокруг себя пряный аромат красного вина, приправленный цитрусовыми нотками. Высокий стакан, с покрытым сахаром краем, кусочками пропитанный подогретым вином фруктов на дне, чёрными точками гвоздики и небольшими палочками корицы, стоял на изящном блюдечке, обёрнутый в белую салфетку. Рядом с ним лежала чайная ложка с длинной тонкой ручкой и соломинка для коктейлей. Так же рядом с напитком появилась тарелка, заполненная небольшими, покрытыми шоколадной глазурью эклеры, которые, я готова была по поспорить, были начинены взбитыми сливками или заварным кремом. Организм, потративший за короткий срок слишком большое количество нервных клеток, срочно требовал дозу вкусного для восстановления сил, поэтому рука сама потянулась к пирожному и отправила его в рот, вне зависимости от намерений хозяйки.

Эклер оказался вкусным, не приторным и самое главное свежим. Заварное тесто практически таяло во рту, и я даже зажмурилась от удовольствия, задвинув угрызения совести и подозрения в подкупе куда подальше.

— Знал, что тебе понравиться, — Алексей не мог промолчать, и самодовольные нотки, звучащие в его голосе, испортили всё впечатление от сладкого. Вздохнув, отодвинула от себя тарелку и взяла соломинку, собираясь отпить глинтвейна, пока он не остыл.