— Я не предполагаю, я уверен.
— Зачем тебе нужен этот Манфред? Вдвоем нам уйти будет легче.
— Поэтому и пишу, что не нужен. Неужели не ясно? Не стой у меня за спиной.
Азиза отошла к окну и сказала насмешливо.
— Неужели боишься?
— Я ничего не боюсь. Но я не хотел бы умереть от руки женщины.
Азиза бросила на него быстрый взгляд и промолчала.
Отправив сообщение, Мердок спрятал ноутбук, оглядел номер и сказал Азизе.
— Иди и подгони машину со стоянки. Я буду у окна.
Когда Азиза ушла, Мердок сделал еще один звонок с телефона убитой медсестры.
— Это ты? Что за хруст? Опять чипсы? Хотя уже не важно. Где ты находишься? Хорошо. Бери такси и быстро в Шереметьево. Возьмешь два билета во Франкфурт-на-Майне. И все принадлежности. Да, именно. Настало время тебе поработать. Все.
Внизу к гостинице подъехала белая Тойота. Мердок бросил телефон в урну и вышел из номера.
«Жигули» с Соболем и Громом на борту мчались в аэропорт Шереметьево. Гром на пятой передаче давил туфлем сорок шестого размера педаль газа, а Соболь работал за штурмана.
— Делай вон того! Не уступает?! Вот дерьмо! Прижимай его к бровке! Готов! Сейчас поворот будет! Зачем скорость сбросил!? Подрезай!
Гибэдэдэшник, увидев несущуюся на бешеной скорости машину отчаянно замахал им жезлом. Гром дал ему отсечку, но мент видимо не понял или не разглядел спецсигнала, включил на «попугайчике» мигалку и ринулся в погоню.
К Шереметьево «жигуль» и милицейская машина подлетели почти одновременно. Соболь выскочил из салона и, бросив Грому — разберись с ним — побежал к зданию аэропорта.
С ментом Гром разобрался быстро и припустил было вслед за напарником, но, перебежав площадь увидел, что Соболь стоит около белой Тойоты в окружении мужчин в форменной одежде охраны аэропорта. Гром ринулся на выручку.
Соболь прервал его на первом же слове и ткнул пальцем в приспущенное стекло машины.
— Мердок уже здесь. Охранники внутрь заглянули, а там она… Мужики говорят, что эта машина полчаса как подъехала.
Гром наклонился, заглянул в салон и невольно отшатнулся. Оскалясь, на него мертвыми глазами смотрела красивая женщина восточной внешности из раны шеи которой за воротник платья тянулась широкая красная полоса.
Соболь уже проводил с охранниками блиц-допрос.
— К какому терминалу он пошел не видели? Так. А какие рейсы ушли за эти полчаса? Так. Думаю, что в Сыквтык… в Сывтык… Да, правильно, в Сык-тыв-кар он все же не полетит. Куда еще? А какие ближайшие? Франкфурт? Подходяще. Регистрация началась? Пошли, проводите в накопителю.
Всей толпой они направились в левое крыло здания, где около окон стояли будущие пассажиры авиалайнера Москва-Франкфурт-на-Майне. Гром первый увидел Мердока и задохнулся от радостного предчувствия.
— Соболь, вон он светится! Прям копия с фотографии! Родной ты мой! Дай мне его, а, Соболь? Честное слово, я его бить не буду! Ну, дай!
— Ты хочешь его здесь спеленать? А если он вооружен?
Начальник охраны аэропорта возмутился таким предположением.
— Да вы что, мужики!? Если в накопитель пропустили, значит пустой он как курица без петуха! У нас с этим строго.
Соболь решил идти на компромисс.
— Мы его вместе брать будем. Пошли, Гром.
Они миновали ограждение накопителя и с двух сторон подошли к Мердоку. Гром уставился на него долгим пронзительным взглядом. Мердок приветливо улыбнулся в ответ.
— Вам что-то нужно, господа?
— Ты нам нужен.
— Не понимаю вас.
— Скоро поймешь. Не оглядываясь, без излишней спешки вон в ту дверь ша-агом марш!
Мердок недоуменно пожал плечами и пошел в комнату индивидуального досмотра. Там Гром заломил ему руки за спину и надел наручники. Соболь толкнул Мердока на стул и достал из кармана телефон.
— Надо полковнику доложить. Удача так удача!
Он еще продолжал искать в адресной книге мобильника необходимую ссылку на номер Свирского, Гром еще продолжал обшаривать карманы Мердока, а в комнату досмотра уже входил высокий мужчина с военной выправкой. Он быстро окинул взглядом всех троих и обратился к Соболю, сразу определив в нем того, кто является лидером.
— Я хотел бы с вами переговорить.
Гром потянулся к наплечной кобуре. Соболь прекратил поиски номера и уставился на вошедшего.
— Я не понял. Кто разрешил войти? Быстро вышел! Что непонятного?
Мужчина полез в карман. Гром расстегнул кобуру. Но вместо оружия в руках синеглазого оказалась книжечка бордового цвета. Он протянул ее Соболю. Тот с недовольным видом раскрыл документ. После долгого изучения удостоверения на лице Соболя появилось выражение сложных внутренних переживаний. Он повертел документ и так и эдак и наконец спросил тоном ниже.
— Ну и хрен ли? Ну ФСБ. Ну Центр специального назначения. Ну майор. А что надо-то?
— Надо немногое. Слушай мой приказ. Задержанному вернуть все изъятые вещи и отпустить.
Гром издал непонятный звук и выхватил из кобуры пистолет. Соболь сложил из трех пальцев комбинацию и поднес ее к носу мужика.
— А это не хочешь?
Мужчина отрицательно качнул головой и показал на телефон, который Соболь сжимал в руке.
— Вы, кажется собирались звонить вашему руководству?
— Ну и собирался…
— Так звоните.
— Ну и позвоню. А ты выйди! Здесь посторонним нельзя находиться.
Мужик усмехнулся и вышел. Соболь разыскал в адресной книге необходимую ссылку.
Начал доклад Соболь очень победоносно. Но когда его перебил и что-то сказал в ответ Свирский, Соболь внезапно растерялся, покраснел, как мальчишка, которого мама застала со спущенными штанами и неуверенно произнес.
— А это я с товарищем полковником говорю, да? Это точно вы? А я правильно вас понял? Я подумал, что ослышался… Повторите, пожалуйста, еще раз… Нет, все, больше не надо.
И закончил разговор совсем уж неуставной фразой.
— Ну, ладно, как хотите.
Гром заканчивал обыск Мердока. Соболь хмуро посмотрел на всякую чушь, которая была извлечена из карманов задержанного и невнятно произнес.
— Кончай. На хер все это нужно. Пошли давай.
Гром не понял.
— Чего «пошли давай»? Спецмашину вызвать надо.
— Сними с него наручники. Свирский приказал отпустить его. Вот такое происшествие.
Гром замер и долго что-то соображал. Потом посмотрел на Мердока, на Соболя и с надеждой произнес.
— Он… ты, что, спятил?
— Он — не знаю, я нет. Но приказ есть приказ. Свирский приказал этого… отпустить. Надо выполнять.
— А причина?
— Так тебе и скажут причину. Без объяснения.
Гром по-рыбьи открыл рот, потом развел руками.
— Соболь, ты представляешь, я в первый раз в жизни не знаю, что сказать. Даже мат не идет.
— У меня тоже. Снимай наручники.
— А может все таки не надо? Может ты Свирского не так понял?
— Все я так понял. Выполняй.
Но Гром не терял надежды на благополучный исход дела.
— Слушай, а может его пристрелить? При попытке к бегству. Ведь нельзя же такого отпускать!
Соболь вздохнул и сам снял наручники с запястьев Мердока.
— Вы свободны, гражданин. Извинений не приношу. Очень сожалею, что не могу упрятать вас за решетку.
Мердок улыбнулся, и что-то выдал по-китайски. Соболь немного оживился.
— А вот оскорбление в свой счет я не могу снести.
И врезал Мердоку в челюсть.
Ничто не изменилось в лице Мердока. Все так же приветливо улыбаясь он слегка поклонился агентам и вышел из комнаты.
Гром протянул руку.
— Соболь, дай мне телефон.
И когда Соболь протянул ему мобильник, Гром взревел, размахнулся и швырнул аппаратик в стену.
Через полчаса Боинг, следующий во Франкфурт-на-Майне разбежался по взлетной полосе, быстро набрал высоту и лег на положенный ему курс.
Весьма объемной немке среднего возраста был очень симпатичен сосед, который сидел справа от нее, на месте 23-б. Во-первых потому, что помог укрыться ей пледом, во-вторых потому, что от него приятно пахло дорогим одеколоном, а в-третьих он не расставлял локти как сосед слева. Немка часто поглядывала на него и улыбалась.
