Гром презрительно махнул рукой.
— Кедров просто олух. Он ей не нужен.
— Тогда зачем же она клеит его?
— Затем и клеит. Он для нее агент влияния. Ей отец его нужен.
— С какой стати?
— А ты забыл, кто у Кедрова папашка? Через сына плавненько выйдет на высшего секретоносителя — главного конструктора и будет собирать информацию. Чего не ходишь?
— Хожу, хожу… А как ты считаешь…
— Так и считаю. Раз, два, три, четыре, пять! Или ходи, или подставляй лоб!
Соболь снова уставился на самовар.
— Хорошая вещь. У моего деда был такой. Помню, как бывало сядем мы за стол, маманя наколет сахарку, тарелку с бубликами поставит… Дед с завода придет, я к нему на колени залезу…
— Ты чего несешь? Какими еще бубликами?! Какой завод?! Когда твой дед кулаком в тридцать первом году в Сибирь эмигрировал, тебя еще в проекте не было! Проиграл, так нечего зубы заговаривать.
Соболь подозрительно посмотрел на него.
— А ты, что, мою анкету читал?
— А ты догадайся, суслик!?
— Суслик у тебя в штанах! Ладно… Слушай, давай еще по кружечке тяпнем!
Гром ворча пошел к столу. На этот раз Соболь умыкнул две шашки. Когда Гром вернулся, то обнаружил, что снова проиграл.
— Не, я не понимаю! Ты у меня шашки воруешь, да? Вот здесь только что стояли!
— А у тебя, что, все ходы записаны?!
От следующей партии Гром отказался.
— Что то у меня от жары голова разболелась. Пойду прилягу.
— Еще чего! Нам на пристань надо. Ты вчерашнюю запись с прослушки в комнате Кедрова помнишь, или в одно ухо влетело, из задницы вылетело?
— Ну, помню…
— О чем они там говорили?
Гром задрал глаза к потолку.
— «У тебя такие нежные губы… Милая… А волосы пахнут…» Травой какой-то, не помню название. А она ему в ответ…
Соболь недовольно заворчал в ответ и достал диктофон.
— «Милая»! Имитатор, мать твою! Ты бы еще изобразил как кровать скрипит! Слушай! Вот! Он ей свидание назначает. Около собора. А потом они на лодке кататься идут. Значит придут на пристань. Бери видеокамеру, будем фиксировать все, что там происходит. Потом просмотрим подробнее. Чувствую я, что то мы с тобой упускаем.
Гром полез под кровать за аппаратурой. Соболь вытер с лица пот и сунул руку в карман за носовым платком. Шашки выпрыгнули из кармана и застучали по полу. Одна из них подкатилась к Грому и тот уставился на нее как на ядовитую змею.
— Это что!? Так!! Давай лоб, шкура кулацкая!
— Еще чего! Мне нельзя, я мозговой центр.
— Так вот, что я тебе скажу, мозговой центр — хоть мой напарник и даже товарищ, но ты поступил как полное дерьмо!
Соболь поднял руки.
— Да ладно, не кипятись. В следующий раз ты точно выиграешь… когда нибудь. Ну хочешь, я тебе чаю налью? И вообще, что такое шашки! Так, игра. Главное работа. Вперед!
Они в знак примирения выпили еще по кружке чая с пошли на пристань.
Агентурное наблюдение № 10
Ленгли. Штаб квартира ЦРУ. Дворик с прудом близ нового здания. Запись беседы руководителя Восточного отдела генерала Ральфа Трентона и его помощника Генри Йорка.
— Знаешь, что самое хорошее на службе в ЦРУ, Генри?
— Наверное, приличная оплата нашего труда?
— Нет, Генри. Самое хорошее это обеденный перерыв, когда можно вот так спокойно посидеть возле этого пруда.
— Да, Ральф, ты прав, в этом что-то есть. И еще отличная столовая. Не могу отказаться от хорошей отбивной! А надо бы бросить так чревоугодничать.
— Как твой племянник? Он, кажется, поступил в колледж?
— Совершенно верно. И с треском провалился на первом же простом задании.
— Думаю, что это временное поражение. Все впереди. Но, надо признать, что учеба там не так проста как кажется на первый взгляд! Я тоже в его возрасте, не сразу смог справиться со всеми этими проблемами.
Глава 11
Все костры на заре догорают
Несмотря на жару на пристани, по сибирским меркам, конечно, было многолюдно. Только что из соседнего городишка пришлепал маленький, больше похожий на большой катер, пароходик и пассажиры по сходням переправлялись на берег. Радостные родня и знакомые горланили как галчата, заключали путешественников в объятия и тут же, «не отходя от кассы» раскупоривали бутылки с вином, водкой и просто самогоном. Хмельной худенький парнишка подхватил на руки толстую веснушчатую деваху и закричал, перекрывая шум и гам.
— Любаша! Любка! Ты приехала! Я так ждал! Любка, ты выйдешь за меня? Нет, скажи, ты выйдешь за меня?
Потом парень поскользнулся на мокрой траве и грохнулся вместе с Любкой в воду. Несколько человек, толкаясь бросились помогать им. Девка завизжала и вырвалась из цепких рук парня.
— Да выйду, дурной, отпусти только!
Всем было очень весело.
Приятно улыбаясь, на весь этот кавардак смотрел Манфред Дарбан. Он пришел на пристань пятнадцать минут назад и терпеливо ждал, когда киоскер откроет свое фанерное заведение. Едва только в окошечке появилась взлохмаченная голова продавца, как Дарбан прекратил бездействовать и подошел к киоску. Киоскер увидел его и радостно, как родному, заулыбался во все пятнадцать желтых прокуренных зубов.
— Здравствуйте, здравствуйте! Как здоровьице? А журнальчик я вам достал. Хороший журнал!
Дарбан протянул киоскеру деньги. Тот всей ладонью, быстро, как удав жертву схватил заморскую бумажку и спрятал ее под прилавок. Журнал «National Geographic» перекочевал в руки нового владельца.
— Спасибо, любезный. У меня для вас есть кое что.
Дарбан наклонился над окошечком. Коричневый конверт на секунду увидел дневной свет и снова погрузился в темноту, уже за пазухой киоскера.
— Все спокойно? Будь осторожен, с этим шутить нельзя.
Киоскер заверил:
— Будьте уверены. У меня глаз алмаз. Доставлю по назначению.
Манфред ушел. Постепенно пристань снова приобрела свой обычный вид — несколько пьянчужек пили разливную бормотуху около кафешки, ребятня полоскалась в волнах, оставшихся после пароходика, парочка старух выставили свой товар — огурцы и семечки на картонных ящиках.
Около пристани остановился УАЗ-ик. Пятеро летчиков высыпали из машины и занялись покупками. Павел с Борисом подошли к киоску.
— «Комсомолка» есть? А «Труд»? А… свежее все?
Киоскер притворился обиженным.
— У меня нет залежалого товара. Всего два дня как пришло.
Павел недовольно скривился.
— Это не есть хорошо! За два дня третья мировая может начаться и окончиться. Ладно, давай.
Набрав периодики они пошли в кафе. Киоскер закричал им вслед.
— Сдачу заберите! Мне чужого не надо!
Один из летчиков вернулся и сгреб в ладонь мелочь. Киоскер многозначительно подмигнул.
— А это лично для вас. «Плейбой».
Летчик забрал журнал и пошел догонять остальных.
В кафе «Лесная сказка» было немноголюдно. Местные жители, рассудив, что нерационально тратить деньги на выпивку и закуску, предпочитали заливать горе и радость первоклассным первачом дома под соленые огурцы и сало. В кафе приходили немногочисленные командированные, военные и молодежь — чтобы материализовать подружкам свою щедрость в виде портвейна и мороженого.
Летчики оккупировали один из столиков. Павел оглядел зал и толкнул Бориса в бок.
— Смотри, Лешка со своей американкой! Вон там, в углу.
— Вижу. Да не тычь ты пальцами. Ну, сидят, ну и что?
— Как это «что»? Уже не скрываются даже.
— А зачем им скрываться? Все и так все знают. Да, подзалетит парень. ФСБ наверняка уже принюхивается.
— Не говори. Выпнут к едрене фене из отряда. Будет тогда на кукурузниках летать.
Борис усмехнулся.
— Этого? Не выпнут. Не забывай кто его папочка. Заступится за сынка.
Павел искоса посмотрел на него.
— Ты что, ему завидуешь? Не надо, Боря, Алексей мужик что надо.
Борис ответил ему долгим непонятным взглядом.
— Я никогда никому не завидую, запомни это. Я просто ненавижу несправедливость.
