— И вам того же… Еще один момент!

— Слушаю вас.

— Гоните вы от Сибирска этих миссионеров, полковник! Враз часть проблем решите. Пусть где-нибудь в другом месте свою любовь к зверюшкам демонстрируют.

Свирский хмыкнул.

— Не мешало бы, конечно. Только зачем головную боль себе наживать. Такой шум поднимется. Заголовки газет представляете? «Русские варвары снова демонстрируют свое истинное лицо!» «Империя зла возрождается!»

Йорк успокоил его.

— Общественное мнение предоставьте нам. Пусть только эти миссионеры попробуют рот открыть. Навсегда в Америке останутся.

Свирский съехидничал.

— А как же свобода слова?

Йорк объяснил.

— Про свободу я прочитал однажды хорошие слова германского идеолога прошлого века. Он сказал, что свобода это осознанная необходимость. Мне это очень понравилось. Представьте себе, что вы сидите в темном кинозале, где тысяча зрителей. И вам захотелось ни с того ни с сего закричать «Пожар!» Формально вы имеете право это сделать, но попробуйте только! Загремите лет на двадцать. Закон превыше всего, а не свобода.

Они попрощались и Свирский пошел в кабинет к генералу Рожкову, где шло совещание.

Здание на Лубянке, где располагалось ФСБ было старым, построенным еще во времена Иосифа Виссарионовича, но очень солидным и добротным. Добротность ему обеспечивали стены в метр толщиной, а солидность подчеркивали ковровые дорожки в коридорах. Ходилось тут мягко и неслышно, но все таки полковник Свирский сумел уловить за своей спиной легкие быстрые шаги и шопот. Он обернулся, но увидел только удаляющуюся спину какого то офицера и не придал этому значения. Мало ли какие дела у персонала?

Поднимаясь по лестнице он снова услышал шаги за спиной и неясное бормотание. Снова обернулся. Опять удаляющаяся фигура того же офицера. Свирский мотнул головой. Мерещится? Перетрудился он, что ли?

Когда то же самое повторилось в третий раз, полковник завернул за угол и остановился. Не прошло и минуты, как прямо на него выскочил адъютант генерала Рожкова Андрей и застыл, открыв рот. Свирский поманил его поближе.

— Ты, что, пасешь меня, что ли?

Андрей сделал возмущенное лицо.

— Ну как вы могли подумать, товарищ полковник! Я донесение генералу несу.

— Почему спиной вперед?

— Я не вперед! Я хожу туда сюда и никак решится не могу!

— Что, неприятности?

Андрей кивнул.

— Крупные?

— Так точно. Генерал сейчас в кабинете разнос устраивает по поводу убийства свидетельницы в Сибирске, а тут еще два трупа!

— Что, там же?

— В чем и дело! Он меня живым съест!

Свирский взял у него папку.

— Ладно, приму удар на себя. Блок сигарет в уплату. Годится?

Адъютант воссиял.

— Да хоть две, товарищ полковник! Спасибо вам огромное!

В кабинете генерала Рожкова шло совещание. Если так можно назвать присутствие нескольких офицеров, которые молчали в тряпочку, а генерал мерял широкими шагами поскрипывающий паркет и гневно выговаривал им.

— Как можно было позволить убрать единственного свидетеля!? Что теперь прикажете делать? На кофейной гуще гадать? Чем занимаются там ваши подчиненные? Они, наверное думают, что на курорт их отправили? Я вот пошлю их в качестве воспитательной меры в Чечню, в подсобные филеры для армейской разведки, вот тогда попляшут! Ну, что молчите? Языки проглотили?

Офицеры переглянулись и старший по званию, майор набрал побольше воздуха в легкие.

— Недочеты местного УФСБ, товарищ генерал. Вместо того, чтобы сразу переправить свидетельницу в Москву они на свой страх и риск начали следственные мероприятия. Провели несанкционированный нами допрос, не обеспечили должную охрану. Часть вины лежит и на них.

Генерал развел руками.

— Ну, конечно! С больной головы на здоровую вы все перекладывать горазды! Ничего, врежу и им. Что допрос сразу по горячим следам провели это хорошо. Но уж очень безграмотно. И что добились? Ни-че-го!

Свирский осторожно постучал и приоткрыл дверь. Рожков не глядя, через плечо рявкнул.

— Позже! Я занят!

Потом посмотрел и, увидев полковника переменил тон.

— Заходи. Я думал, что это адъютант мой ломится.

Свирский вошел.

— Адъютант ваш по коридору взад-вперед ходит, на глаза показаться боится.

Рожков нахмурился.

— Ну, видно дело совсем плохо. Что принес?

Полковник протянул ему папку. Рожков прочитал донесение и грохнул папку на стол. Офицеры совсем сникли. Генерал обвел их уничтожающим взглядом.

— Дождались. В Сибирске двое убитых. Хотел вас отпустить, да вижу, что рано. Продолжим совещание. А ты, заместитель куда? Присаживайся, не стесняйся!

Суматоха в Сибирске, вызванная убийством Кэтрин Фоули поднялась нешуточная. Весь личный состав части подняли по тревоге и солдаты срочники с автоматами наперевес выстроились по периметру аэродрома. Из местного управления ФСБ прилетел УАЗ-ик с зашторенными стеклами и несколько крепких ребят, придерживая оттопыренные полы пиджаков начали следственные мероприятия. Соболь и Гром взяли с собой несколько человек и отправились на поиски места, откуда был произведен выстрел. Проходя мимо дыры в изгороди, которая уже была затянута колючкой Гром заворчал.

— Сюда, блин, мамонт пролезет! Устроили проходной двор. Я их научу службу любить! Под суд за такое дерьмо!

Соболь прервал напарника.

— Ты под ноги смотри, мамонт. Может он хоть что то оставил после себя. Времени смыться было мало.

— Что в такой траве найдешь? Тут танк спрятать можно. Я их всех заставлю объяснительные писать. Они думают это шуточки, когда в секретной части снайпер орудует? Сегодня девку застрелили, завтра командира части грохнут, а потом и до нас с тобой доберутся!

— Да кому ты нужен! Разве что майору, который у тебя повариху увел.

— Это почему? Не я ведь у него, а он у меня.

— А так, на всякий случай. Чтобы обратно не сбежала. Стой!!

Гром выхватил из кобуры пистолет и грохнулся в траву. Особисты, которые следовали чуть в стороне от них тоже как перезрелые груши попадали на землю.

— Где!? Где он?

Соболь сделал два шага вперед, притоптал каблучищами кусты крапивы и поднял желтую длинную гильзу.

— Вот он, вещдок! Здесь была его позиция.

Изгородь, где они находились, изгибалась под прямым углом и ржавой паутиной колючей проволоки шла параллельно городку. Соболь оглянулся назад, взмахом руки прочертил прямую линию от того места, где находилась во время выстрела Кэтрин через спину Грома и дальше в тайгу.

Гром уже поднялся и с интересом следил за его манипуляциями.

— Кончай зарядкой заниматься. Дело говори.

Соболь объяснил.

— Это же элементарно. Кто был заинтересован в смерти свидетеля?

— Да хоть кто!

— Непрофессионально рассуждаешь, товарищ! Хоть кто со снайперкой на аэродром не ходит. Даю наводящий вопрос. Кого мы пасли с тобой все это время?

Гром посчитал на пальцах.

— Трое. Американка, Кедров и киоскер. Кедров отпадает. Американка? Сама на пулю нарвалась. Думаешь киоскер?

Соболь оттопырил нижнюю губу.

— Брось. Он сейчас как мышь в своей фанерной норке сидит не выглянет. А ты забыл, для кого он географический журнальчик с донесениями продавал?

Гром напрягся и вспомнил.

— Помощник руководитель миссии! Манфред Дарбан! А ему что за интерес на «черное» идти?

— Про интерес мы потом узнаем. Ты оцени место, где снайпер устроил лежку.

— Хорошее место. Трава высокая. Только крапивы много.

— И находится как раз на прямой линии между вертолетом, к которому вели американку и лагерем. Соображаешь? Какой ему резон обходить аэродром вкруговую? Пришел, сделал дело и обратно в лагерь.

Гром согласился с товарищем.

— Я недосек как то. Правильно говоришь. Вся зараза там прячется. Ну, доберусь я до них! Я их научу свободу любить! Я им…

Соболь посмотрел на часы и задумался о чем то. Гром, потирая обожженные крапивой руки обернулся к особистам, которые продолжали лежать с оружием наизготовку.