Наконец, все мужское население конторы прекратило хождения и принялась за работу. Мердок выждал пару минут, открыл окно пошире, огляделся по сторонам и вылез наружу. Три секунды понадобилось ему, чтобы подбежать к забору и одним прыжком перевалиться на противоположную его сторону. Спугнув бродячую ободранную кошку, он упал на мягкую траву и затих. За забором, с той стороны, откуда он перелез, было тихо. Мердок посмотрел в щель между досками и не заметил ничего подозрительного. Похоже, за зданием или никто не наблюдал или делал это так искусно, что заметить охрану было нельзя. На секунду в голове у Мердока вспыхнула мысль о странности всего происходящего с ним с момента его прибытия в Пекин. Вспыхнула и погасла, будто кто-то задул эту мысль как свечку.

Он успешно выбрался из парка и проверяясь на каждом повороте улицы, пошел к Храму Неба.

Нищего не было, но Мердок уже знал, где его надо искать.

Как и предполагалось, тот сидел у входа в ночлежку и готовился к началу рабочего дня — натирал босые ноги и лицо дорожной пылью, лохматил клочкастые волосы и проверял прочую атрибутику — деревянную чашку для подаяний, платок на голову от солнца, кусок веревки вместо пояса на штаны.

Увидев Мердока, нищий замер на мгновение, потом расслабился и подмигнул хитро — мол, мы-то с вами понимаем! Мердок подошел и протянул нищему сто юаней.

— Хочу посмотреть статую Будды. Проводи меня к ней.

Нищий закивал головой. С волос посыпалась пыль.

— Понимаю, господин. Тебе нужен Будда, который смеется?

— Именно. Проводишь?

Нищий посмотрел на чернеющие вдалеке круглые черные крыши Храма Неба, потом на денежку и как на арифмометре сосчитал выгоду. До статуи Будды полчаса. За это время на паперти он сумеет собрать двадцать юаней. Обратно столько же. Он потеряет сорок юаней. А тут сто! А если немного покобениться, то можно выторговать еще юаней двадцать!

Он посмотрел на Мердока и увидел, что тот держит в руках уже сто двадцать юаней. Нищий засмеялся — какой понятливый этот чужеземец с серыми холодными глазами и короткими, тронутыми сединой волосами!

— Пойдем, господин! Я поведу тебя коротким путем!

Короткий путь лежал в стороне от оживленных улиц, вдоль изгороди, поверх которой была видна ажурная стрела башенного крана. Когда они прошли примерно половину изгороди, оказалось, что часть ее выломана и между плитами и горками кирпича петляет тропинка. Нищий остановился и поманил Мердока за собой.

— Тут будет гораздо быстрее!

Они двинулись по тропинке. У первой же плиты Мердок оглянулся и поднял кирпич.

Убив нищего Мердок затащил его тело в лабиринт выложенных в котловане фундаментных блоков. Снял с него одежду, сжав от отвращения зубы натянул ее на себя и принялся размазывать по своему лицу размятую в ладонях глину вперемешку с грязью.

Через полчаса со стройки вышел босой человек в оборванной одежде, с черными от грязи лицом и руками. Постоял около изгороди, внимательно изучая редких прохожих, а когда проходящий мимо монах протянул ему монетку, угодливо улыбнулся и пошел прочь от центра города, на северо-восток столицы.

Когда он скрылся в лабиринте улиц, монах чинно перешагнул через перекладину изгороди и неторопливо прошествовал по тропе к котловану. Там он пробыл некоторое время, а когда нашел то, что ему было нужно, то поднес к губам рукав рубахи и произнес.

— Он сделал это. Теперь направляется к железнодорожному вокзалу. Я иду за ним.

До перевала через Большой Хинган из Пекина надо ехать около двух с половиной тысяч километров, сначала вдоль побережья Ляодунского залива, потом по Великому китайскому плато до Харбина. И лишь когда рельсы железнодорожных путей повернут на север, вот тогда и появятся вдали очертания Хинганских вершин, южная часть которых обрывается отвесными склонами в глубокие ущелья.

На вокзале Мердок решил не светиться. Нищий, завсегдатай доходных местечек возле храмов и резиденций императоров, где много туристов, явление обычное и даже обязательное для пущей экзотики, но на вокзале запросто могут сцапать и отправить в участок. Он прошел по шпалам дальше к светофорам, где поезда только начинали набирать ход и стал ждать.

Через несколько часов он уже глядел из приоткрытой двери товарного вагона на заходящее солнце. Поезд стучал на стыках и раскачивался как корабль на волнах. Мердок достал из-за пазухи лепешку и полез по мешкам с рисом в дальний угол вагона, ужинать.

Двое суток поезд шел без остановок. Он то припускал во весь опор, то начинал откровенно лениво тащиться на поворотах и коротких перегонах между маленькими станциями. Устроив себе нору в углу вагона на полу, Мердок ночью в полудреме слушал лай собак в китайских деревнях, гудки встречных составов, а когда наступил день, выполз из укрытия и смотрел на бурые воды Желтого моря. На второй день море исчезло и перед Мердоком раскинулись необозримые дали Лессового плато. Он почувствовал как временное расслабление сменяется возбуждением, учащающим пульс и возникает желание что-то немедленно сделать. Чтобы немного сбросить обороты Мердок провел небольшое физическое действо — поплотнее завалил дверь вагона мешками, освободив место на противоположной стороне около маленького, похожего на бойницу окошка.

И не пожалел об этом. Уже в Чаньчуне поезд остановился. Вначале все было тихо, но вскоре снаружи донеслись голоса и короткие удары молоточка осмотрщика. Около вагона, где прятался Мердок, звуки стихли, затем началась визгливая перебранка суть которой была в том, что пломба на вагоне сорвана и надо вызывать начальство, а никому идти не хочется, да и стоит товарняк мало.

Все продолжилось грохотом открываемой двери, глухим падением мешков с рисом, новой перебранкой и закончилось решением оставить все как есть до пункта назначения — Чжанланьтуня. Там пусть и разбираются что, где и как. Дверь была захлопнута и голоса удалились. Мердок разжал кулак, в котором держал толстый металлический прут, найденный им на привокзалье в Пекине.

Вечером на горизонте появились очертания хребта Большой Хинган. Не отрываясь, Мердок смотрел на горы и снова чувствовал, как начинает частить сердце. Он должен пройти этот хребет! Перевал, потом Манчжурия и Россия. И дальше, на запад, как он запланировал.

Мердок вытер вспотевший лоб и отвернулся от окошка. Хинган тянул его к себе как удав, гипнотизирующий жертву. Проще ведь, несравненно проще, найти такой же вот товарный поезд, который идет дальше от Чжанлантуня и проехать перевал на нем. Зачем рисковать жизнью в горах, где полное бездорожье, густой лес, обрывы, обилие болот и зверье?

Такая мысль родилась огоньком и почти сразу погасла. Через минуту Мердок уже и не помнил о ней.

На подъезде к Чжанланьтуню поезд словно опомнился и пошел ровно и степенно. В окно Мердок увидел, как железнодорожные пути стали все чаще перебегать пересеченные полосатыми шлагбаумами дороги, верный признак того, что скоро появятся городские окраины. Он не стал терять время на то, чтобы пытаться открыть вагонную дверь, а выломал металлическим прутом несколько досок в полу и когда поезд остановился, дожидаясь своей очереди на разгрузку, Мердок протиснулся в дыру и побежал прочь от товарняка.

Наутро он купил на все оставшиеся деньги еды, положил лепешки и рис в узелок и пошел по шоссе мимо полей, где ковырялись в земле несколько крестьян.

Впереди крутыми склонами падали в ущелья вершины Большого Хингана. Мердок шел прямо к ущелью между двумя из них, которое по карте было обозначено как проход Син, один из девяти, соединяющих Манчжурию и северный Китай.

Мимо проносились легковые машины, дальнобойные фуры с товарами для северного соседа, цокали копытами и роняли навозные лепешки мулы. На Мердока почти никто не обращал внимание. Почти, потому что все же один из крестьян на поле прервал свою работу, оперся на заступ и долго глядел ему вслед. А когда фигура нищего превратилась в точку, крестьянин наклонился к меже, достал из сумки рацию и произнес в микрофонную сеточку.