Той же ночью Мердок долго не мог заснуть и ворочался на лежанке чаще обычного. Кажется, можно будет встать с ложа не производя особого шума. Вот только один край поскрипывает иногда. Ничего, что-нибудь придумаем!

На следующий день Мердок рассмотрел тропу и выход из долины поподробнее. Ночь будет темной, надо посчитать сколько шагов до первого поворота, где находятся валуны и россыпи мелких камней, чтобы не терять время на поиски правильной дороги. Затем, во время вечерней уборки помещения он мокрым веником побрызгал на скрипучий угол постели. Присел на край, встал и с удовлетворением отметил — скрип прекратился.

Вечером, выслушав очередную лекцию Лунь Юя про дао и великого Лао Цзы, Мердок посмотрел на черное, без единой звезды небо и решил — именно сегодня он уйдет из этой долины, подальше от полуразрушенной копии мини — Шаолиня и этого слегка чокнутого старика. Найдет продолжение тропы среди скал, затем четыре-четыре с половиной часа, или около тридцати тысяч шагов в направлении на юг, откуда они шли к монастырю. А там уже и солнце начнет вставать, а значит нетрудно будет найти горную дорогу, по которой его привезли на повозке тридцать пять дней назад. А потом куда идти, он решит на месте.

Ночью небо так и не очистилось от плотного низкого облачного покрывала. Лунь Юй, совершив перед сном непременный ритуал разглядывания плавно текущих вод речки и колыхания лилий в крохотной заводи, ушел к своей лежанке в углу и сложив руки на груди закрыл глаза. Мердок принял такую же позу и стал считать удары сердца.

Когда счет достиг десяти тысяч, он осторожно повернулся на бок. Лежанка не скрипнула. Мердок переместился всем телом на один край, сполз на пол и по сантиметру стал двигаться к выходу, трогая темноту растопыренными пальцами.

Вскоре рука нащупала сырые прутики веника, который стоял около дверного проема. Мердок змеей прополз в приоткрытую дверь, спустился с крыльца и пружинисто ступая пошел по направлению к мостику, на звуки текущей воды.

Он прошел по коридору между скал к выходу из долины и оглянулся.

Тучи не рассеялись, но их ватный слой стал тоньше. Свет от луны, расплывчато-желтый, как пятно пролитого апельсинового сока тускло лился на горы. Неширокой лентой внизу текла река и искры от бурунчиков на ее поверхности мерцали как светлячки в брачном танце.

Внезапно Мердок почувствовал непонятно отчего возникшее чувство одиночества и поразился этому. Откуда такие эмоции?! Может тишина и темнота действуют так, или предчувствие грядущих перемен? Странно! Никогда раньше не наблюдал он за собой ничего, кроме умения мыслить логически и совершать арифметически выверенные поступки.

Он пожал плечами и быстро, считая шаги, пошел по едва заметной тропе в горы.

Когда позади было чуть больше трех тысяч шагов, Мердок ощутил усталость. Была пройдена всего-то десятая часть пути. Он сел на валун и успокоил зачастившее сердце. Чтобы не сбавлять темпа поел риса с овощами, которые приготовил еще с вечера и снова продолжил путь.

Через полчаса он остановился. Творилось что-то неладное. Сердце прыгало в грудной клетке как бешеное, по телу струился холодный пот. Мердок потрогал лоб и почувствовал жар, который охватил голову. Черт, да он заболел, что ли?!

Вероятно, на фоне повысившейся температуры, снова появились сомнения о правильности решения уйти из долины, которое он принял днем раньше. Действительно, надо было серьезнее обдумать столь важный шаг. Легко сказать — через Россию и Европу в Америку. Да его возьмут еще в пригородах Пекина, где он попытается сесть на какой-нибудь транспорт. Пешком, без документов до границы не доберешься. Кроме того, нужны деньги, которые, как известно, синоним свободы. Да, похоже решение о побеге было принято спонтанно. Может вернуться, выбрать другое время и уж тогда рисковать?

Мердок сделал несколько шагов назад. Монастырь, речка и старый говорун Лунь Юй тянули к себе как магнит притягивает кусок металла. Мердок еще немного попытался бороться с собой, потом вытер полой рубашки мокрое лицо и двинулся в обратный путь.

Последний отрезок пути он почти бежал, чувствуя как с каждой минутой проходит чувство беспокойства и силы не только не покидают тело, а наоборот делают ноги сильными и неутомимыми.

Возле мостика он умылся и намочил голову холодной водой. Странно, но жар прошел и лишь в висках молоточками беспокойно стучал пульс, давая понять, что в организме не все еще пришло в норму. Мердок напился до краешков и пошел в монастырь.

Лунь Юй спал, лежа как и прежде на спине и, казалось, почти не дышал. Мердок оглянулся на приоткрытую дверь, за которой серым туманом начинался рассвет, тихо лег на лежанку и, почти счастливый, тут же провалился в сон.

Утром во время завтрака он старался уловить в поведении китайца что-нибудь необычное, и определить, знает Лунь Юй о ночной прогулке Мердока или нет. Но все было как обычно. Старик аккуратно подгребал палочками к себе рис на тарелке и рассказывал про великий Тибет, где горы столь высоки, что достают до неба, а реки являются продолжением ледников на их склонах.

Еще через два месяца с клена на мостик лег первый желтый лист. Лето заканчивалось. Однажды, во время послеобеденного отдыха Лунь Юй внезапно прервал свое бормотание и ушел внутрь монастыря. А когда он вернулся, Мердок увидел у него в руках два заплечных мешка. Китаец положил один из мешков перед Мердоком.

— Пойдем.

Тот спросил, недоумевая.

— Куда? Наша работа закончена?

— Да, намеченное дело выполнено.

— А остальные здания?

— Их доделают другие. Не отставай.

И неторопливо пошел к тропе за речкой.

Видимо, у китайца была какая-то связь с внешним миром, потому что через несколько часов, когда они оказались на дороге, по которой струились две едва заметные колеи, их ждала двухколесная повозка. Но на этот раз охраны не было. Только мальчишка-возница жевал какой-то корешок и не выпускал из носа грязный палец.

Лунь Юй указал Мердоку на мальчишку и, отступив на шаг чуть поклонился.

— Следуй с ним.

Мердок критически оглядел возницу.

— А ты не думаешь, философ, об очевидном — о том, что я вполне могу придушить эту мелюзгу где-нибудь за поворотом? Знаю, думаешь! И тем не менее отпускаешь меня одного? Почему? Поделись секретом!

Ответом ему было молчание. Мердок обернулся и никого не увидел рядом с собой. Лунь Юй бесшумно растворился между скал.

К вечеру повозка доплелась до деревни. Мердока встречал китаец со шрамом, который три месяца назад обещал найти ему применение. Китаец пытливо оглядел бывшего пленника, как-то непонятно качнул головой — то ли недовольно, то ли наоборот, с удовлетворением и показал пальцем на одну из хижин, приглашая-приказывая идти за собой.

В маленькой комнатке кроме стола и одного стула никакой мебели больше не было. Китаец не стал ничего расспрашивать, просто выдвинул ящик стола и извлек оттуда конверт, который протянул Мердоку.

— Здесь деньги. Поедешь с моим человеком в Пекин. Там он тебе скажет, что делать дальше.

И отвернулся.

Человек, типичный представитель Поднебесной, уже ждал Мердока у выхода. Коротко поклонился и пригласил в машину, ободранный русский ГАЗ цвета хаки, который тарахтел движком на краю деревни.

Когда машина покинула деревню, китаец со шрамом на подбородке достал мобильник и набрал номер.

— Рад вас слышать. Интересующий вас человек через сутки будет в столице. Нет, приезжать не надо. Ждите его через неделю, самое большее две на перевале Большого Хингана в часовне за Черной скалой… Не придет?!

Китаец искренне удивился.

— Такого еще не бывало. Несчастный случай, разве что… Но от этого никто не застрахован. Ну, хорошо, мы посмотрим за ним, а перед его прибытием на Хинган я навещу вас. Всяческих вам благ!

Он нажал кнопку отбоя и усмехнулся. Такой большой человек, а такой глупый! Если Лунь Юй берется за дело, то осечек не бывает. Могут быть нюансы, но результат всегда один — тот, который запланирован. Это как полет стрелы. Неважно из какого оружия она выпущена — из лука или арбалета. Если стрелял мастер, то цель будет поражена!