Однако уже в 1789 г., после более тщательного изучения католической литературы, деятельность корейской католической церкви снова была ненадолго приостановлена. Одной из причин этого, так же, как и последующего гонения на христиан, было отношение церкви к традиционному культу предков и связанной с ним церемонии кормления духов (или «жертвоприношения духам») предков песо, которую в Корее традиционно совершали несколько раз в год.

Католическая церковь призывала отказаться от культа предков, уничтожить «таблички духов» с именами предков, которые хранились в особых алтарях, не совершать церемоний чеса. Действительно, согласно традиционным представлениям, вошедшим в качестве составной части в корейское конфуцианство, после смерти дух умершего так или иначе может проявлять себя в мире живущих и, для того чтобы дух предка не становился злым, на протяжении нескольких поколений его требуется «кормить»[200]. По христианским представлениям, душа после смерти должна попадать в рай или в ад (или чистилище). Таким образом, совершение церемонии чеса — это отрицание христианского представления о посмертной жизни души.

Корейцы не могли легко отказаться от традиционных представлений о загробной жизни, увязанных с многочисленными ежегодно совершаемыми ритуалами, вплетенными в сельскохозяйственный цикл[201]. Тем не менее в 1791 г. выходец из янбан Юн Чжичхун (1759-1791), дальний родственник Чон Ягъёна по женской линии, который был одним из «прихожан» первой корейской католической церкви в доме Ким Бому, после смерти своей матери не изготовил поминальную табличку и не совершил церемоний чеса. Более того, младший брат его жены — Квон Санъён поддержал Юн Чжичхуна в том, что тот соблюдал траур по матери по католическому ритуалу. Это стало известно при дворе. Юн Чжичхуна обвинили в непочтении к родителям и, взяв под стражу, казнили вместе с шурином. Почтительное отношение к родителям (хё) было и во многом остается одним из столпов корейского общества[202], а «непочтительность» означала страшное преступление, которое в конечном итоге могло разрушить общественный порядок.

В этом контексте корейцы никак не могли признать и поддержать христианство. По этому поводу при дворе государя Чончжо развернулась жаркая дискуссия, не утихавшая в течение многих лет. Сторонники «Западной партии новых» (Синсопха) настаивали на молчаливом признании христианства, а приверженцы «Западной партии заслуженных» призывали запретить непонятное учение.

Антихристианские настроения восторжествовали тогда, когда после смерти короля Чончжо, не оказывавшего значительного давления на христиан-последователей «Южной партии», на престол был возведен несовершеннолетний государь Сунчжо (1800-1834), а реальная власть перешла в руки консервативной группировки вдовствующей королевы Чонсун. Уже в первый год правления Сунчжо, в 1801 г., начались активные поиски католических верующих в среде янбан, их аресты, казни, ссылки. В ходе репрессий погибли Ли Сынхун (первый корейский крещеный), Квон Чхольсин (один из основателей общества по изучению христианства), Чон Якчон (старший брат сирхакиста Чон Ягъёна), а также китайский священник Чжоу Вэньмо, нелегально проводивший миссионерскую работу в Корее с конца 1794 г.

Ситуация в 1801 г. значительно обострилась по причине того, что было перехвачено письмо янбана-христианина Хван Саёна (1775-1801), зятя старшего брата Чон Ягъёна, отправленное в Пекин французским миссионерам. В письме рассказывалось о тех гонениях, которым подвергались корейские христиане. Обнаруженное письмо еще больше усилило волну репрессий. Христиан стали обвинять в том, что они не только разрушают нормы морали, но и пытаются «продавать страну». Число пострадавших за 1801 г. христиан превысило 300 человек.

События 1801 г. привлекли пристальное внимание католических миссионеров в Пекине, тем более что к концу XVIII столетия в Корее насчитывалось уже более 10 тыс. верующих. Постепенно возник вопрос об отделении корейской католической церкви от Пекинского епископата. В 1816 г. сын Чон Якчона — Чон Хасан отправился в очередной раз в Пекин и передал письмо с просьбой прислать священников-миссионеров, что должно было помочь в создании Корейского епископата. В результате постоянных просьб корейских верующих в 1831 г. Ватикан принял решение о создании Корейского епископата, а в 1836 г. три французских священника — отцы Мобан, Шастан и Эмбэр тайно прибыли в Корею.

В 1834 г. на престол был возведен восьмилетний государь Хон-чжон. Реальную власть в стране захватила группировка королевы Сунвон, начавшая в 1839 г. очередное, еще более кровавое гонение на христиан, в результате которого были казнены три французских священника и более 100 человек верующих.

С начала XVII столетия Корея воспринимала христианство самостоятельно, без какой-либо деятельности иностранных миссионеров на ее территории. Христианством интересовались главным образом представители правящего класса. Это явилось следствием социально-экономических и культурных изменений в XVII-XVIII вв., контактов с западной культурой и желанием части правящей элиты найти новую идейную и духовную основу для происходивших и назревающих необходимых для корейского общества изменений.

Во второй половине XVIII столетия стремительно развивавшаяся корейская католическая церковь не подвергалась значительным гонениям. В XVIII в. королевская власть пыталась подстроиться к происходящим в стране изменениям. В 1746 г. была проведена ревизия кодекса законов «Кенгук тэчжон» («Великое уложение по управлению государством»), принятого еще в XV столетии. Его новый вариант получил название «Продолжение Великого уложения» («Соктэчжон»), В 1785 г., в правление государя Чончжо (1776-1800), кодекс законов вновь пересмотрели, издав его под названием «Общий свод Великого уложения» («Тэчжон тхонпхён»). В это время, несмотря на то, что некоторые из сирхакистов находились в оппозиции к королевскому двору, другие имели возможность активно воздействовать на королевскую власть. Например, сирхакист Ан Чжонбок (1712-1791), автор «Тонса ганмок», был учителем наследного принца, будущего государя Чончжо.

Однако в начале XIX столетия гонения на христианство, которое расшатывало традиционные конфуцианские устои общества, вылились в неприятие правящей верхушкой всего западного, в нежелание вообще каких-либо кардинальных изменений. Королевская власть в первой половине XIX в. стала тормозом для процессов, начавшихся в XVII столетии, сделав Корею гораздо слабее окружавших ее Японии и Китая, не способной противостоять усиливавшемуся натиску западных держав, имевших обширные колониальные интересы в Восточной Азии.

В XVII и первой половине XVIII в. борьба придворных группировок происходила главным образом в рамках так называемых «партий». С середины XVIII в. в результате «политики умиротворения» государя Ёнчжо (1724-1776) противостояние «партий» при дворе потеряло прежний накал. В начале XIX столетия с приходом к власти короля Сунчжо (1800-1834) главенствующую роль при дворе стали играть семейные группировки, не связанные с «партиями». В первой половине XIX в. королевская власть не только не смогла перестроиться в соответствии с происходившими в стране изменениями, объективно способствовавшими развитию товарно-денежных отношений в Корее, но и сделала шаг назад по сравнению с предшествовавшим столетием.

Противоречие между слабеющей королевской властью и новыми тенденциями общественного развития стало главным содержанием истории Кореи первой половины XIX в.

В 1800 г. в 6-й месяц на престол был возведен 11-летний государь Сунчжо, сын от наложницы предшествующего короля Чончжо, определенный в качестве наследника престола только в начале 1800 г. Поскольку Сунчжо был несовершеннолетним, регентство перешло в руки вдовствующей королевы Чонсун. Вскоре была избрана будущая жена Сунчжо — дочь высокопоставленного сановника Ким Чжосуна (1756-1831), который был дальним родственником королевы Чонсун и благодаря своим способностям пользовался особым доверием государя Чончжо. Вслед за этим Ким Чжосун получил высокий придворный титул Ёнан пувонгун, практически захватив власть в свои руки. Так начались десятилетия правления семьи Ким из района Андон юго-восточной провинции Кёнсан.