На самом деле и в этом, и в других подобных случаях конфликт мог произойти непроизвольно, без какого-либо «провокационного» плана какой-либо из сторон. Во-первых, КНДР не признает то, каким образом в Республике Корея определяют границу Северной разграничительной линии (хотя на практике стороны придерживаются именно южнокорейской морской границы). Во-вторых, очевидно, место это очень богато рыбой, и рыболовецкие суда, «увлекшись» погоней за добычей, в порыве азарта могут и пересечь СРЛ. При этом, поскольку лов рыбы в приграничных водах — дело небезопасное, и с Северной, и с Южной стороны эти суда могут сопровождаться кораблями береговой охраны[503].

Однако, несмотря на все конфликты, происходившие между двумя Кореями в районе ДМЗ или СРЛ, объективные процессы межкорейского сближения брали верх над временными и по сути случайными столкновениями.

Межкорейские военные переговоры проводились в самых различных форматах, от практических, имевших вполне конкретные прикладные цели, как, например, разминирование участков демилитаризованной зоны, по которым должно было быть проложено железнодорожное полотно, соединяющие железные дороги Севера и Юга, так и переговоры на уровне генералитета двух стран.

Очередные вторые межкорейские военные переговоры на уровне генералов (Пук-Ном чаннёгып кунса хведам) прошли с 3 по 4 июня 2004 г. в горах Сораксан (Южная Корея). Основным вопросом переговоров стало обсуждение и принятие ряда мер, которые бы позволили избежать военных конфликтов в Западном (Желтом) море. Кроме того, был принят конкретный график демонтажа технических средств идеологической пропаганды, которые были установлены сторонами вдоль демаркационной линии. Стороны также обязались не устанавливать эти технические средства вновь и не вести в дальнейшем никакой идеологической пропаганды.

Однако несмотря на принятые договоренности, в 2004 г. в Желтом море произошло еще несколько вооруженных инцидентов (4 июня[504], 1 ноября[505]).

И тем не менее, несмотря на постоянные вооруженные столкновения между Севером и Югом, которые вряд ли были заранее спланированными акциями, межкорейские контакты в 2000-2005 гг. имели положительную тенденцию развития.

Пхеньянский саммит 2000 г. придал импульс развитию межкорейских культурных контактов. Иногда в ход этих отношений вмешивалась политика. Сферы межкорейских культурных обменов были самыми разнообразными: это и религия, и спорт, и наука, и культура, и многое другое.

Приведем в качестве примера лишь несколько эпизодов из истории межкорейских культурных отношений 2000-2005 гг., которые позволят почувствовать как интенсивность, так и всю сложность отношений между двумя государствами.

Контакты в сфере религий. 3 октября 2002 г. в КНДР у «восстановленной» в 1994 г. гробнице Тангуна — мифического[506] основателя древнекорейского государства Чосон (2333 г. до н. э. —108 г. до н. э.) прошло первое в истории Кореи совместное празднования «Дня открытия Небес» (Кэчхончжолъ), или — «дня рождения» Тангуна.

В праздничных мероприятиях приняли участие, так сказать, не совсем «обычные» представители обеих сторон. Север представлял заместитель председателя Постоянного комитета ВНС и он же — председатель ЦК корейской Социал-демократической партии (Чосон сахве минчжудан) — Ким Ёндэ, председатель ЦК Партии молодых друзей [религии] чхондогё (Чхондогё чхопудан) Рю Миён и др.

Со стороны Юга в церемониях участвовала делегация религии тэчжопгё («учения великого предка»), поклоняющаяся Тангуну, делегация южнокорейских католиков и т. п.

Через год, 3 октября 2003 г., ситуация повторилась: Север и Юг провели очередное совместное празднование «Дня открытия Небес» в Пхеньяне. В церемониях, в числе которой была и «Церемония кормления духа Тангуна» (Тангунчже), участвовали высокопоставленные лица, связанные с межкорейскими отношениями. С Северной стороны, в очередной раз — заместитель председателя Постоянного комитета ВНС КНДР Ким Ёндэ, а также Председатель Комитета объединения нации Тангуна Рю Миён и др. С южнокорейской стороны присутствовали представители Ассоциации национальных религий (Мин-чжок чонгё хёбыйхве) и другие официальные лица.

Участники церемонии (очевидно, по инициативе северокорейской стороны) приняли «Совместное воззвание к 70 миллионам соотечественников». В воззвании особо примечательными были положения о «защите мира [на Корейском полуострове]» силами всей нации и «защите "Родины" от внешних сил на основе проявления традиционного для нации Тангуна "духа единения"». Таким образом, через представление о «единстве нации» северокорейские власти пытались привлечь Южную Корею для оказания помощи в вопросе недопущения американской агрессии, о которой в то время активно говорилось в СМИ КНДР.

Спортивные контакты. На протяжении многих десятилетий истории межкорейских взаимоотношений, в особенности начиная с 1980-х годов, Северная и Южная Корея не раз пытались наладить контакты в спортивной сфере, в частности чрез проекты выступления единой командой на международных соревнованиях. Иногда происходил обмен спортивными делегациями. В 2003 г. КНДР согласилась на участие в Летней универсиаде, которая должна была проходить в южнокорейском городе Тэгу в августе месяце. Церемония открытия была запланирована на 21 августа, и игры должны были продлиться до 31 числа.

Однако за несколько дней до начала универсиады произошло неприятное событие, которое сразу даже не было замечено средствами массовой информации. 15 августа 2003 г., в День возрождения[507] Кореи, так называемые «консервативные организации» Южной Кореи провели митинг (ряд митингов), называвшийся «Антиядерный, Антикимовский всеобщий митинг 15 августа» (Пан-хэк, пан-Ким 8.15 кунмин тэхве). Мало того, что сам по себе митинг явно не вносил вклада в развитие межкорейских отношений, так еще во время митинга участники демонстрации позволили себе провести акт сожжения государственного флага КНДР[508].

16 августа северокорейская сторона все еще продолжала обмениваться материалами для подготовки Универсиады. Но уже 18 августа было представлено официальное заявление, в котором, в частности, говорилось о том, что КНДР отказывается от участия в церемонии открытия универсиады, в том числе по причине невозможности южнокорейских властей обеспечить нужный уровень безопасности.

Поначалу, 18 августа, реакция властей Южной Кореи была неоднозначной. Помощник президента РК по вопросам национальной безопасности На Чжониль посчитал подобную реакцию Севера неадекватной и объяснял ее непониманием в КНДР южнокорейской культуры демонстраций. Министерство объединения, в свою очередь, отправило в КНДР телефонограмму с просьбой не отказываться от участия в Универсиаде[509]. Однако правительство Южной Кореи не принесло КНДР никаких официальных извинений за произошедшее.

Тогда 19 августа президент Республики Корея Но Мухён выступил с официальным заявлением, в котором выразил глубокое сожаление по поводу произошедшего. Вслед за этим, через 8 часов, представители КНДР через «пункт связи» в Пханмунчжоме (Пхапмунчжом ёллаккван) подтвердили первоначальное намерение принять участие в Универсиаде в Тэгу.

Универсиада в Тэгу открылась 21 августа, и уже во время первых спортивных состязаний на трибунах стадиона можно было увидеть активные выступления северокорейских девушек из «группы поддержки» (300 человек), которая прибыла вместе со спортсменами. Церемония открытия Универсиады также освещалась в северокорейских СМИ, и не без упоминания «провокационных действий консервативных сил»[510].