Для преодоления финансово-экономического кризиса правительство страны обратилось к населению. Была объявлена кампания по «сбору», т. е. продаже государству по низким фиксированным ценам, золота и серебра, а также кампания за экономное потребление предметов массового спроса.

На государственном уровне были предприняты следующие шаги. Во-первых, правительство обратилось к Международному валютному фонду и Международному банку реконструкции и развития с просьбой о предоставлении кредита для увеличения государственного валютного фонда до уровня в 68 млрд долларов. Во-вторых, правительство стало проводить политику расширения прав иностранных инвесторов с целью привлечения иностранных капиталовложений (это было одним из условий МВФ для оказания финансовой помощи). В-третьих, правительство поставило задачу реструктурирования экономики через ограничение капиталовложений крупных корпораций, запрет на расширение их сфер деятельности. В-четвертых, проводилась политика ликвидации неэффективных коммерческих банков. В-пятых, стали более активно приватизироваться государственные предприятия. Это также было одним из требований МВФ. Только к концу 1998 г. были приватизированы пять крупных государственных корпораций и 33 небольших предприятия. В-шестых, были понижены процентные ставки по ценным бумагам, с 29% в 1997 г. до 9,45% в ноябре 1999 г. В-седьмых, была снижена доля краткосрочных иностранных займов, с 54,2% в 1997 г. до 24,8% к концу 1999 г. В-восьмых, государство сумело стабилизировать курс национальной валюты, с 1573 вон за 1 доллар США в январе 1998 г. до 1171 воны в ноябре 1999 г. В-девятых, государство, имея традиционно высокий уровень контроля над экономикой, сумело стабилизировать потребительские цены. В худший по экономическим показателям 1998 г. рост цен не превысил 7,5%, а в 1999 г. составил лишь 0,7%. И, наконец, были значительно сокращены расходы на государственный аппарат. К 2001 г. планировалось сократить 26 тыс. служащих центрального государственного аппарата и 35 тыс. служащих местных правительственных учреждений.

В результате указанных мер, предпринятых президентом Ким Дэчжуном, а также ряда других с мая 1998 г. начался рост иностранных инвестиций, с ноября 1998 г. стал увеличиваться южнокорейский экспорт, а к первому полугодию 1999 г. был достигнут показатель экономического роста в 7,3%. В международном рейтинге доверия Республика Корея снова поднялась на 5 позиций с категории В+ (ноябрь 1997 г.) до категории ВВВ (ноябрь 1999 г.).

В 1997 г. в Корейской Народно-Демократической Республике завершился неофициальный трехлетний период траура по скончавшемуся руководителю страны Ким Ирсену. Как раз тогда новый лидер страны Ким Ченир[363] более активно приступил к политической деятельности, что позволило президенту Ким Дэчжуну (вступил в должность 25 февраля 1998 г.) предпринять более активные шаги для налаживания отношений с Севером. Ким Дэчжун строил межкорейские отношения на основе «Политики солнечного тепла» (Хэппёт чончхэк), которую стал проводить с первых месяцев нахождения у власти. В реализации этой политики огромную помощь оказал Чон Чжуён (1915-2001)[364], почетный председатель корпорации «Хёндэ», часто посещавший Северную Корею и встречавшийся с Ким Чениром. Таким образом, рубеж тысячелетий ознаменовался значительным прорывом в межкорейских отношениях, который реализовался, в частности, в создании свободной туристической зоны в горах Кымгансан (КНДР). В результате совместных усилий Юга и Севера с 13 по 15 июня 2000 г. в Пхеньяне состоялась историческая встреча между руководителем КНДР Ким Чениром и президентом Республики Корея Ким Дэчжуном, по итогам которой была подписана «Совместная декларация Юга и Севера»[365], открывшая новые перспективы на пути объединения Корейского полуострова. В августе 2000 г. состоялся одновременный визит членов так называемых «разделенных семей» в Сеул и Пхеньян. В сентябре месяце начались работы по воссоединению железных дорог Республики Корея и КНДР. Со второй половины 2000 г. начались регулярные встречи делегаций Севера и Юга для решения вопросов экономического сотрудничества и в связи с демаркационной линией и демилитаризованной зоной (о чем будет сказано более подробно в заключительной части книги).

Мировая общественность высоко оценила результаты межкорейской встречи на высшем уровне в июне 2000 г. 10 ноября 2000 г. в Осло президенту Ким Дэчжуну была вручена Нобелевская премия мира. Таким образом, он стал первым представителем корейской нации, удостоенным такой высокой награды. Однако в этом была заслуга не только лично Ким Дэчжуна, но и всего корейского народа, как Юга, так и Севера.

История Корейской Народно-Демократической Республики, в особенности в период после Корейской войны — тема, изложение которой, в настоящее время является наиболее сложной задачей историографии. Все существовавшие до сих пор подходы к изучению истории Северной Кореи вряд ли можно считать удовлетворительными и адекватно отражающими наиболее важные ее моменты.

Северокорейская историография представляет события послевоенной истории исключительно в плане демонстрации мудрости руководства «великого вождя товарища» Ким Ирсена и самоотверженности корейского народа, отдававшего все силы для реализации указаний вождя, которые в совокупности приводили к достижению многочисленных успехов на пути строительства экономически развитого самостоятельного социалистического государства. Второй характерной особенностью современной северокорейской историографии, излагающей события второй половины XX столетия, является относительно небольшое количество конкретных сведений при обилии различных рассуждений теоретического плана. Все это свидетельствует о вполне понятной и объяснимой попытке известной «мифологизации» истории КНДР 1950-1990-х годов.

Советская историография в определенной степени следовала северокорейской линии «исторической мифологии». Несмотря на неприятие отдельных черт политической системы КНДР, Советский Союз не мог позволить себе критиковать непростое, но стратегически важное союзное государство на восточных рубежах. Не отступая от северокорейской исторической концепции «постоянного поступательного развития КНДР», советская историография объясняла успехи социально-экономического развития не только «мудрым руководством Трудовой партии Кореи и великого вождя», но и во многом тесным экономическим сотрудничеством с СССР и другими странами Восточной Европы. Поэтому в советских работах по истории КНДР очень много различных статистических данных, иллюстрирующих не только уровень развития КНДР, как он был отражен в официальной статистике, но и характер и объемы зарубежной помощи[366]. Такой взгляд несколько расходился с представлением о чучхейском, т. е. самостоятельном и независимом развитии Северной Кореи.

Западная и южнокорейская историография представляют историю КНДР 1950-1990-х годов, как правило, критически, как историю «тоталитарного коммунистического режима», потерпевшего в 1990-е годы окончательный крах, подобно остальным государствам «социалистического лагеря». При этом не всегда в достаточной мере учитывается фактор корейской национальной самобытности, а также не допускается мысль о том, что на практике северокорейский «социализм» мог содержать в себе не так много элементов от «классического социализма» советского образца.

Российская историография 1990-х годов, в которой отразилась новая внешняя политика Российской Федерации, направленная на налаживание связей с Республикой Корея в ущерб отношениям с КНДР, также стала во многом следовать критическому подходу западной историографии[367].