Он вдруг замолчал, и наступившая тишина разбудила Джорджа, который открыл глаза и выпрямился.

— Куда подевалась твоя тетка? — раздраженно пробурчал он Стефану, с трудом выкарабкиваясь из глубин уютного кресла. — Нам пора уже пойти выпить чаю.

— Дорогой мой,— сказал мистер Карстейрс, — уже слишком поздно. Интересно, куда теперь должна пойти моя жена?

К счастью, в ту же минуту появились и дамы, и вечер закончился. Стефан попрощался сразу же, как только позволили приличия, и торопливо направился на станцию. По дороге он размышлял, откуда ему знакомо название этого благотворительного общества. И только когда поезд подъезжал к вокзалу Виктория, он вспомнил.

В целом, доложил он Анне при встрече, день оказался не совсем безрезультатным.

Понедельник, 28 августа

Мартин и Стефан сидели за чашкой чая в Пальмовой гостиной «Гранд-отеля» в Мидчестере. Оба единодушно считали, что проживание в нем нельзя считать большой удачей. Построенный в роскошные времена королевы Виктории и вновь отделанный в не менее богатый период послевоенного бума, «Гранд-отель», как и весь Мидчестер, переживал сейчас плохие дни. Великолепная лепнина давно потрескалась и осыпалась, огромные комнаты, предназначенные для отдыха от дел преуспевающих бизнесменов, были пустынными, и в них гуляло эхо. Кроме наших молодых людей, единственными посетителями гостиной были двое угрюмых разъездных торговцев, которые, видимо, делились своими заключениями о бесперспективности бизнеса в Мидчестере».

— Довольно унылое место, верно? — сказал Мартин.

С тех пор как днем они въехали в город, миновав целые акры территорий заброшенных фабрик, он уже в третий раз говорил одно и то же, и с тем же результатом. Стефан и на этот раз не потрудился ему ответить. Он изучал местный телефонный справочник и вскоре подозвал официанта.

— Где находится Чорлби-Мур? — спросил он его.

— За городом, сэр, около двух миль в южном направлении, — ответил тот. — Можно сказать, в пригороде. Туда можно добраться на трамвае.

— Этот парень там живет? — спросил Мартин.

— Очевидно. Не могу найти в этой книге его рабочий адрес.

— Мы проезжали по дороге Чорлби-Мур. Там как раз и начинается трамвайная линия. Ты не заметил? Довольно роскошные коттеджи с садами и гаражами. Знаешь, Стив, не сказал бы, что мне нравятся типы, которые живут в пригороде. Обычно они не очень общительны. Считают свой дом крепостью и все такое. Как и полагается, конечно, — важно заключил он.

— Несомненно. Только, к сожалению, такое мнение не слишком удобно для детектива.

— Нет, серьезно, Стив, ты предлагаешь явиться и взять этого парня за грудки?

— Я бы хотел, — раздраженно сказал Стефан, — чтобы ты прекратил пользоваться этими бесконечно глупыми выражениями, а уж если не можешь без них обойтись, то хотя бы не повторяй их через каждые пять минут!

Мартин снял свои очки и начал старательно протирать стекла.

— Я знаю, мне не хватает образования, — заметил он. — И все равно я хочу знать. Ты собираешься сделать... ну, то, что я сказал.

— Не знаю, — резко ответил Стефан.

— Вот в том-то и дело. Видишь ли, ни ты, ни я не имеем ни малейшего понятия, что делать и как все устроить. Мы приехали в этот город, который, как я сказал, довольно унылое место, потому что так нам велела Анна. И вот мы здесь, но не знаем, как подступиться к делу.

— Ты уже говорил это.

— Вот что я тебе скажу, Стив, ты должен прислушиваться к товарищу. Ты всегда делаешь мне замечания, если я что-то говорю, даже если скажу один только раз. Ну, вот мы здесь. Раз уж нам не хватает смелости взять его за грудки — извини, но как еще ты это назовешь? — нам придется болтаться в Мидчестере и в Чорлби-Мур, пока мы не завяжем знакомство с этим Парсонсом. На это может уйти целая вечность. Конечно, вчера в Бентби нам с Анной здорово повезло, и тебе удалось быстро справиться со своим делом в Брайтоне, но кто знает, сколько нам еще будет так везти? Дай-ка мне этот справочник.

Стефан толкнул к нему толстую растрепанную книгу.

— Ты здесь больше ничего не найдешь о Парсонсе, — заметил он. — Но... я хотел еще кое-что посмотреть.

Мартин перелистал несколько страниц, видимо, нашел то, что искал, и закрыл книгу.

— Пойду немного подышу свежим воздухом, — заметил он.

— Иди, — сказал Стефан. — Он тебе понравится. Несмотря на депрессию, здесь еще работает пара-тройка сыромятен.

Мартин вышел, и Стефан по меньшей мере полчаса мог посвятить своему занятию. Он потратил это время на изучение путеводителя по Мидчестеру, составленного местным отделением торговой палаты. С даты его выхода прошло два года — можно было предположить, что издатели потеряли голову, натужно пытаясь рекламировать этот умирающий город, но тем не менее в нем содержалась кое-какая полезная информация. Он как раз наткнулся на нее, когда вернулся Мартин, похоже чем-то окрыленный.

— Полная удача, мой мальчик, полная удача! — воскликнул он, как только вошел.

— Где ты был?

— В Клубе консерваторов — на Хай-стрит, прямо напротив Рыночной площади. Ты помнишь, Парсонс оттуда прислал свой заказ на номера?

— Конечно помню.

— Ну, я выяснил кое-что важное. Оказывается, он секретарь городской ассоциации консерваторов.

Ничто иное не могло доставить Стефану большее удовольствие, чем возможность срезать своего будущего зятя, тем более что такой шанс представлялся ему нечасто. Однако никто не заподозрил бы этого по тому небрежному тону, которым он ответил:

— Вот как? Да, я знаю. Он еще олдермен, во всяком случае был им два года назад.

Мартин выглядел таким разочарованным, каким Стефан и не надеялся его увидеть.

— Откуда ты это знаешь? — спросил он потерянно.

— Да из этой вот книжонки. — Стефан указал на путеводитель. — Видишь ли, Мартин, это гораздо более простой способ получения информации, чем бегать по городу, привлекая к себе внимание своими расспросами.

— Прости и все такое, — сказал Мартин. — Но я никого и не расспрашивал. Собственно, когда я говорил про удачу, я не это имел в виду. Дело вот в чем: сегодня вечером в этом клубе состоится собрание. Я узнал про Парсонса из объявления, которое висит снаружи.

— Тогда я не совсем понимаю, о какой удаче ты здесь орал, — сказал Стефан.

— Ну, собрание... точнее, даже не собрание, а съезд — думаешь, они здорово различаются? — на котором будут выступать кандидаты от консерваторов, и приглашаются все желающие. Мне и пришло в голову, что этим удачным поводом следует воспользоваться.

— Ты действительно считаешь, что нам нужно идти на политический митинг?

— А почему бы нет? Куда нам девать время? Вчера ты ходил в церковь, верно? Может, будет не так уж скучно, а скорее даже интересно. Кроме того, я сам консерватор. И каждый должен им быть, я считаю, если ему не безразлична его страна. Но не в этом суть. Неужели ты не понимаешь, что Парсонс обязан там присутствовать, как секретарь этого идиотского представления, и мы можем как следует его разглядеть.

— Что ж, пожалуй, в этом что-то есть, — неохотно признал Стефан. — Не вижу, какая нам будет польза от того, что мы будем смотреть на него на публичном митинге, но хотя бы проведем как-то вечер в этом богом забытом городке. Во сколько он начинается?

— В восемь вечера. Глупо, конечно, но, наверное, здешняя публика предпочитает ужинать попозже. Надеюсь, мы сумеем прорваться на митинг? — продолжал он. — При такой безработице здесь должно быть полно красных.

Если Мартин ожидал схватки с большевиками в Клубе консерваторов, то он был разочарован. Мидчестер и в самом деле был «красным» в том смысле, что он с незапамятных времен избирал в парламент лейбористов, и благодаря именно этому обстоятельству большинство населения практически не обращало внимания на деятельность их противников. Если бы сам сэр Освальд Мосли посетил Мидчестер, то его бы встретили лишь несколько слабых бросков обломками кирпичей. Так что собрание консерваторов оказалось скучным предприятием, организованным лишь для проформы. Народу пришло мало, поэтому Стефану и Мартину удалось занять места, откуда был хорошо виден стол на возвышении, за которым расселись партийные активисты. Видимо, большинство членов партии консерваторов так же низко расценивали свой шанс на успех в выборах, как и социалисты, и заседание началось с зачитывания внушительного списка фамилий тех, кто отсутствовал по уважительным причинам. В зале сидели разрозненные малочисленные группки скептиков, бледных, оборванных людей, в которых за долгие годы безработицы и под влиянием того социального явления, которое политики договорились прикрывать тактичным термином «недоедание», даже сам дух мятежа испарился. Было совершенно ясно, что они не верили ни единому слову, произнесенному с этого возвышения, но они были слишком апатичны, чтобы лезть в драку, и даже неосторожное упоминание о заботе правительства о безработных вызвало не бурю негодования, а лишь несколько смешков, которые должны были прозвучать саркастично, но прозвучали уныло-меланхолично. Трудно было понять, зачем они вообще потрудились прийти на политический митинг, если только не в силу привычки, поскольку и так было ясно, что с высокой трибуны не будет сказано ничего, что могло бы возбудить в них надежду или хотя бы доверие.