— Безошибочное решение: торговец вибраторами, — заявляет Марио. — Монахини не только пропустят тебя, но еще и скупят весь товар.
— Слушай, Скип, а о чем это с тобой говорил Ватные Уши, а? — спрашивает Деннис.
— Да ни о чем. Так, о карьере. Чепуха.
— Какой же ты врун, — говорит Деннис.
Скиппи, вздрогнув, поднимает голову.
— Просто он хочет отбить тебя у отца Грина, правда? — продолжает Деннис. — Он хочет, чтобы ты принадлежал только ему…
— Ха-ха, — говорит Скиппи, встает и уходит.
По дороге в школу он снова пытается звонить Лори. Он притворяется, что хочет сообщить ей об упаковке корзин. Но на самом деле ему просто хочется услышать ее голос. У него уже появилось ощущение, что что-то не так: как будто он сидит в машине, которая постепенно разгоняется и несется все быстрее, быстрее, и хотя всем вокруг кажется, будто все идет нормально, ты-то знаешь, что тормоза не работают. Она не берет трубку, он оставляет ей сообщение, просит перезвонить.
За ночь приходит новый холод — такой, что, пока спишь, пронизывает кости насквозь, такой, что, придя, уже не уйдет до весны. Армады листьев распускают паруса с каждым новым порывом ветра, синеют пальцы, сжимающие рюкзаки и портфели, и школьные двери еще издали кажутся, против обыкновенного, благословенной гаванью, к которой следует поспешить.
— Не пошел на тренировку? — спрашивает Рупрехт, с удивлением обнаружив, что Скиппи встает только сейчас.
Нет, не пошел: не стал вставать до рассвета, раздеваться в ледяной раздевалке, наказывать собственное тело, так чтобы каждая мышца болела еще до завтрака. Вместо всего этого — еще один час снов, а потом приходишь в столовую, все еще сонный…
— Эй, Джастер, какого хрена, а? Что это ты? — подваливает Сидхарта в паре с Дуэйном Греаном.
— Что? — переспрашивает Скиппи, как будто не понимает.
— Ты опять пропустил тренировку. — Веснушчатое лицо Сидхарты порозовело от злости. — Соревнования уже завтра, лодырь ты хренов! Почему ты не пошел на тренировку?
Скиппи ничего не отвечает, просто стоит себе на ветерке, который поднялся вокруг него в коридоре, — суровый и молчаливый.
— Это просто черт знает что такое, — продолжает кипятиться Сидхарта. — Тренер не должен был тебя выбирать. Ты просто его любимчик, вот почему он это сделал. — Дуэйн, стоящий чуть поодаль, смотрит на Скиппи без всякого выражения. — Жопа! — в качестве прощального выстрела говорит Сидхарта.
— Ты сегодня не ходил на тренировку? — спрашивает Джефф, когда эти двое уходят.
— Мне не хотелось, — уклончиво отвечает Скиппи.
— А-а, — говорит Джефф и больше уже ни о чем не расспрашивает.
В обеденный перерыв они идут в торговый центр. Там уже водрузили рождественскую елку с серебристыми иголками, так что люди, поднимающиеся и опускающиеся по эскалатору вокруг нее, кажутся крошечными елочными украшениями — ангелками в анораках и теплых флисовых куртках.
— Куда ты идешь сегодня со своей девушкой, Скиппи?
— Не знаю. Может быть, в кино? Она должна мне позвонить.
— Кино — это хорошо, — одобрительно говорит Марио. — Я много раз бывал в кино на свиданиях — но не смотрел фильмы!
— Потому что занимался сексом, — добавляет он через несколько секунд, на тот случай, если до кого-то не дошло. — Прямо в кинотеатре.
Вчера она так и не перезвонила. В холле для самостоятельных занятий на столе кто-то вырезал новую надпись: КАРЛ КОНЧИЛ В РУКУ ДЕВЧОНКИ ЕЩЕ ДО ТОГО, КАК ОНА ПОТРОГАЛА ЕГО ЧЛЕН.
Но вот, словно для того чтобы развеять сомнения, в кармане Скиппи звонит телефон. Наверное, это она! Он выбегает за дверь магазинчика видеоигр и торопится раскрыть телефон. Нет, это всего лишь отец.
— Привет, пап. — Он старается прогнать из своего голоса разочарование.
— Привет, Дэниел. Я тут подумал — позвоню-ка тебе, узнаю, как у тебя настроение накануне завтрашних заплывов.
— В порядке.
— Да? Волнуешься?
— Ну да, пожалуй.
— Что-то по голосу не похоже.
Скиппи пожимает плечами, но потом до него доходит, что отец-то этого не видит, и говорит:
— Да нет, волнуюсь.
— Ладно, — говорит отец.
Скиппи слышит отдаленный звуковой фон: жужжание принтера, телефонные звонки. Следует странная долгая пауза: отец шумно сопит.
— Послушай, Дэнни, — наконец говорит он. — Вчера вечером нам позвонили.
— Да? — Скиппи напрягается, поворачивается лицом к рифленой стене.
— Да. Нам позвонил мистер Рош, твой тренер по плаванию.
Скиппи замирает на месте.
— Да, — протяжно говорит отец, словно обдумывает слово, которое нужно угадать для кроссворда. Однако голос у него напряжен, как будто его мучают. — Он сообщил мне, что ты ушел из команды.
Скиппи застывает у стены рядом с магазином кухонных приборов.
— Дэнни?
— Да.
— Честно сказать, я был потрясен тем, что услышал. Ну я же знаю, как ты мечтал об этих соревнованиях.
— Ну да…
— Что — “ну да”?
— Я немножко устал от всего этого.
— Устал?
— Да.
— Устал от плавания?
— Да.
Они словно кружат один вокруг другого в каком-то воображаемом месте — это и не торговый центр, и не офис: Скиппи представляет себе поляну в зимнем лесу, где верхушки голых деревьев освещены солнцем.
— Да, меня очень это удивило, — медленно продолжает отец. — Ты ведь всегда так любил плавать — чуть ли не с младенчества.
Из динамиков сверху, будто нервно-паралитический газ, начинают литься звуки свирели: “Там, в яслях”. Скиппи внезапно чувствует, на него наваливается огромная тяжесть; она давит и на весь торговый центр, тянет куда-то в одну невидимую точку внизу.
— Твой тренер тоже удивлен. Он говорит, что у тебя талант. Феноменальный врожденный талант к плаванию — вот как он выразился.
Отец умолкает, но Скиппи ничего не отвечает. Он уже понимает, к чему идет дело, и знает, что этого не остановить. Вокруг него стены торгового центра начинают дрожать.
— Его мучил один вопрос: может быть, это он виноват? Может быть, он был слишком строг к тебе на тренировках? Ну, я сказал ему, что ты никогда не жаловался мне на это.
Шурупы выкручиваются из отверстий, балки скрипят.
— Он говорил, что ты сослался на личные причины.
Все вибрирует, как будто торговый центр превратился в один большой камертон.
— Дэнни, я рассказал ему о твоей маме.
Скиппи закрывает глаза.
— Я должен был это сделать, Скиппи. Должен.
Окна взрываются, огромные рифы каменной кладки обрушиваются сверху, стены торгового центра складываются гармошкой.
— Я знаю — у нас с тобой был уговор, и все такое. Но я часто задавал себе вопрос, правильно ли я с тобой поступил, сынок. Ну, понимаешь, в школе ведь разные люди, там целая система, которая как-то помогает тебе держаться, справляться с чувствами. Мне надо было сказать тебе… Не знаю, просто… — Отец безнадежно опускает руки, и оба они, и Скиппи, и отец, валятся на землю с простреленной головой. — У меня такое чувство, будто я тебя предал, сынок. И мне очень жаль. Мне так жаль, Дэнни.
Где-то в застекленном пространстве, расцвеченном рождественскими красками, у двери магазина игр, гримасничает Марио, знаками спрашивая у Скиппи: это она? Скиппи изображает на лице нечто вроде улыбки и машет ему в ответ.
— Ну так вот — твой мистер Рош, похоже, был поражен. Но он сказал, что это многое объясняет в твоем поведении в последнее время. Он сказал, теперь понятно, почему ты все время был как бы под напряжением. Но еще он сказал — и тут я с ним согласен, — что хуже всего, если ты смиришься с тем, что это напряжение помешает тебе заниматься любимым делом.
Скиппи молча кивает. Он чудом держится на ногах: кровь стучит в висках, а звезды носятся туда-сюда по торговому центру, проскакивая сквозь тела покупателей, которые превращаются в блеклые негативы за яркими полосами.
— Он говорит — похоже, он хороший человек, действительно порядочный, он когда-то отлично играл в регби, ты знаешь об этом? Ну так вот, он… Уж ему-то все известно о том, как можно упустить свой шанс, так он мне сказал. Он знает все и про шансы, и про потенциал… А ты — ты же любишь плавание, Дэн. Ты всегда любил плавать. Господи, я рассказал ему, как мы привели тебя в бассейн, когда тебе был всего годик, и ты принялся плескаться там, как… как дельфин! — Отец смеется своим воспоминаниям. — Я знаю, как ты переживаешь из-за мамы. Наверное, невозможно продолжать жить нормальной жизнью, пока все это тянется. Но ты же сам знаешь, как ей хотелось попасть на завтрашние соревнования, как она старалась собрать все силы, чтобы увидеть тебя. Если бы она хоть на секунду подумала, что ты решил бросить занятия из-за нее, что после всей этой подготовки ты бросил плавание из-за нее… Знаешь, это ужасно бы ее огорчило, сынок.
