- Мои дети остались там, в Сиднаре, и я бы хотел… Если этовозможно…

Каруника окинула фигуру бывшего жреца внимательным взглядом. Еесветлые глаза, не выражали ничего, они были непроницаемы, словнодрагоценные камни - прекрасные и бездушные.

- Насколько мне известно, твои дети - не хайяры, Винар. Ведь твоейженой была обычная женщина, даже не магичка?

Бывший жрец утвердительно наклонил голову. Он уже понял, к чемуведет Верховная, и теперь пытался скрыть отчаяние и обиду.

- Что с того, что они - не хайяры?! - возмутилась Маржана. Вотличие от дяди, она еще не научилась молча сносить поражения. - Они- мои родственники, кем бы они ни были!

Каруника усмехнулась своей коронной усмешкой -неприятно-самодовольной, немного снисходительной, подчеркивающейпревосходство ее обладательницы над простыми смертными. Специальноона тренировалась, что ли?

- Твой родственник - Вотий, хани, и только он. Кроме него, у тебянет родных. Ни в этом мире, ни в любом другом. Те, кого ты называешьродственниками, - всего лишь мелкие паразиты, охочие до чужих денеги власти. Придется с этим смириться, божественная. Правители редкомогут похвастать большим дружным семейством.

Щеки Маржаны вспыхнули алыми пятнами, глаза нехорошо сузились. Кембы она ни была, высокородной хайялинской хани или обычной сиднарскойдевчонкой, подобного отношения к своей семье она не терпела и непрощала.

- Ты смеешь мне указывать, кого считать своим родственником? -глухим от еле сдерживаемой ярости голосом прошипела она. - Ты,пожертвовавшая собственной семьей во время Великого Исхода радиспасения своей шкуры?! Ты забываешься, Верховная.

Окружающие невольно вздрогнули. Друзья хайяри переглянулись,привычно готовясь к обороне. Этот голос, полный ненависти ипрезрения, они уже слышали, и не раз, но привыкнуть к нему было нетак-то просто. Он плохо вязался с Маржаной, которую они знали:мягкой, доброй и миролюбивой девушкой, пусть вспыльчивой, ноотходчивой. Существо, которому принадлежал голос отчетливымишипящими нотками, вряд ли можно было назвать добродушным инезлобивым. В его злопамятность и мстительность верилось сразу ибезоговорочно.

Пока сиднарцы принимали боевые стойки и прикидывали, чего им стоитожидать от хани на этот раз, а хайяры приходили в себя, Маржана -или, вернее, захватившее над ней власть существо, - даром времени нетеряла. Тонкая девичья рука метнулась к поясу, на котором теперьвсегда висели пара-тройка кэй'ли. Дворцовые портнихи пришили ко всемпоясам хани специальные петли - таково было ее распоряжение.

Возможно, в этот раз хайяри не ограничилась бы порчей деревянныхпанелей на стенах и дело дошло бы до смертоубийства. Очень ужмногообещающим был взгляд заледеневших от ярости голубых глаз.Хайяри профессионально прицелилась, явно собираясь укоротитьВерховную жрицу ровно на голову. Каруника застыла посреди комнатыизваянием. То ли испугалась за свою жизнь (что маловероятно), то липросто не верила в возможность столь близкой и нелепой смерти, то лиокружила себя мощной защитой, которой "звездочки" были нипочем (чтовернее всего).

Рыцарь сориентировался первым.

Увесистая оплеуха привела хайяри в чувство. Маржана частозаморгала и с трудом сфокусировала взгляд на напряженном лице стонкими щегольскими усиками - как всегда, безупречно ухоженными.

- Спасибо, Свет.

На щеке хани быстро наливался алым отпечаток отнюдь не легкойрыцарской длани, но взгляд хайяри светился благодарностью. От этогорыцарь почувствовал себя последней скотиной.

- Больно? - участливо спросил он, осторожно проводя ладонью побудущему синяку. - Ты прости, я не хотел так сильно…

- Ерунда, - махнула рукой Маржана, не делая, впрочем, попыткиотстраниться. - Протру заговоренной настойкой паучьих лапок - и всепройдет. Если б ты не ударил меня, могло быть и хуже.

Каруника кашлянула, привлекая к себе внимание, и рыцарь,опомнившись, моментально оказался в другом конце комнаты. Будтоветром отнесло.

Маржана с неудовольствием повернулась к Верховной.

- Это уже вторая вспышка беспричинной агрессии за последние двадня, - голос жрицы звучал холодно и спокойно, будто она говорила очем-то, ни в коей мере ее не касающемся. - Ты не контролируешь себяи свою память, хани. Ты уверена, что сможешь защитить своих друзей иВотия от самой себя? Твой брат сейчас наиболее уязвим из всех.Случись что - он пострадает первым.

Маржана вздохнула. Расчет жрицы был верен - она ударила по самомубольному. С первого пробуждения памяти предков хайяри более всегострашила перспектива в таком вот невменяемом состоянии причинить злокому-то из близких. Особенно - брату. Эта мысль неотступнопреследовала ее, прячась где-то в уголках сознания и при любомудобном случае выползая на свет.

- Ты знаешь, что я права, хани, - удовлетворенно кивнула жрица,без труда прочтя по лицу Маржаны ее чувства. - И знаешь, какизбежать этого. Все в твоих руках, божественная.

Айна передернула плечами. В устах жрицы почтительное обращение кправительнице прозвучало как плевок. Но графиня смолчала, а Маржана,похоже, и вовсе не вникала в такие тонкости, как интонациисобеседницы. Не до того ей было.

Она несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, закусила губу,глядя в пол, напряженно раздумывая.

В комнате воцарилась звенящая тишина. Слышно было, как где-то водворе залаяла собака, вызвав неподдельный интерес насторожившейсяФтайки и неудовольствие Кисса. Прогромыхали по коридору стражники втяжелых латах. На нижнем этаже стукнули о стену ставни.

И - отчаянное, будто в речку с обрыва:

- Хорошо. Я согласна. Начинайте готовиться к коронации.

Довольные жрецы во главе с предводительницей поспешили уйти, покахани не передумала. Едва за ними закрылась дверь, рыцарь напустилсяна хайяри:

- Ты что?! С ума сошла?! Ты ведь не хотела надевать корону!

Маржана одарила рыцаря ничего не выражающим взглядом и подтвердилабезжизненным голосом:

- Не хотела. И сейчас не хочу. Но у меня нет выхода. Если я нестану хани, эта клятая память предков сожрет меня. Я боюсь ее и себязаодно, я не знаю, какое воспоминание настигнет меня в следующиймомент и что из этого получится. Если я не научусь с собойсправляться… Даже думать не хочу, чем это может закончиться. Анаучиться можно только будучи официально коронованной правительницей.

Времени до коронации оставалось всего ничего - несколько дней.Спустя неполную неделю должна была закончиться старая жизнь иначаться новая. Но коронованные ученики, что бы их ни ждало впереди,не перестают быть учениками, верно? К тому же для правителейобразование даже важнее, нежели для простых смертных.

Рассудив так, Дарилен возобновил занятия, с новыми силами гоняяучеников по теории магии, заставляя заучивать новые заклинания,отрабатывая с ними до автоматизма сопутствующие ворожбе жесты. Магнесколько изменил систему обучения, с учетом сложившейся ситуации:теперь он больше внимания уделял боевой стороне магии, отдаваяпредпочтение всем видам защиты, какие только могли пригодиться вхайялинском дворце, и в особенности - защите от ментальноговмешательства. Дарилен не доверял хайярам и решил во что бы то нистало уберечь учеников, насколько это было в его силах. От чего? Они сам не знал. От чего бы то ни было.

Правда, теперь ему приходилось мириться с неусыпным надзоромвездесущих жрецов - служители Хайяримы из кожи вон лезли, чтобы непозволить Маржане и Вотию слишком долго беседовать с Наставником.Тем более - наедине. Можно подумать, он оказывал на них дурное влияние!

Вот и сейчас: Дарилен объяснял Вотию принцип действия заклинанияводного вихря, а в углу залы притулилось очередное дитя богини -тщедушное, с редкими сальными волосенками на круглой голове,неприятно ухмыляющееся редкозубым ртом, но глядящее вокруг с явнымпревосходством.

Жрецу не нравились занятия Дара с учениками, это было заметноневооруженным глазом. Потерпев минут пятнадцать, он принялсяежеминутно вздыхать и неодобрительно качать головой. Маг терпел и незамечал жреца в упор. Тот оскорблено пыхтел и вздыхал, прямо-такистенал, все более скорбно.