Автор древнего трактата о хайярах был прав: несмотря на войну,царившие вокруг запустение и разрушение, несмотря на века забвения,храм был цел и выглядел так, словно его построили пару-тройку летназад. Единственное, что не смогло уцелеть, - витражи в окнах. Но заполтысячи лет разбитые окна - не самая страшная потеря…

Маржана зашла в храм первой. Она жадно рассматривала сверкающиебелизной стены, мраморные плиты под ногами, высокие стрельчатые окнас осколками цветных витражей, уходящий ввысь купол, полукруг колонн,опоясывающий огромный зал, и не могла отделаться от ощущениянеправильности увиденного. Перед ее внутренним взором стояла другаякартина, видение того, каким храм был раньше, каким он должен бытьна самом деле: узор из самоцветов на полу, мерцающие золотомзвезды на бархатно-синем куполе, живые цветы, стоящие в мраморныхвазах у каждой колонны - их выращивали рядом, в саду у храма, именяли букеты каждый день, - витражи с изображениями богини Хайяримыи ее же статуя в центре зала, украшенная цветами и золотом.

Маржана обвела храм взглядом, увидела в глубине его статую и,осторожно ступая, будто по стеклам, подошла к ней.

Высокая, в два человеческих роста, богиня смотрела на хайяриласково и немного грустно - как мать на выросшего ребенка, уходящегоиз отчего дома в свободную жизнь. Мягкие черты лица озаряла едвазаметная улыбка, притаившаяся в уголках губ. Длинные волосы тяжелойволной ниспадали на спину богини. В мраморные пряди были вплетенымраморные же цветы. Скромное простое платье без украшений, лишьперехваченное на талии тонким пояском, мягкими складками спускалосьдо пола, скрывая ноги богини. В одной руке Хайярима держала охапкуполевых цветов, другую положила на голову стоящего рядом олененка -смешного, на тонких разъезжающихся ногах, с торчащими большими ушами…

Перед статуей стоял алтарь - как и храм, он повторял форму цветкалотоса. Приходящим в храм полагалось возложить на алтарь любимыебогиней живые цветы - считалось, что их аромат способен тронутьсердце Хайяримы, даже если пришедший провинился перед нею.

Маржана, чуть помедлив, опустилась на колени перед богиней.

- У меня нет цветов, - прошептала она. - Прости свою дочь, оВеликая…

Сзади неслышно подошел Вотий. Без слов встал на колени рядом ссестрой.

Их руки коснулись алтаря одновременно. В тот же миг сквозьразбитое окно к алтарю скользнул солнечный луч, соединив узкуюМаржанину ладонь и маленькую, еще детскую ладошку Вотия собкусанными ногтями на исцарапанных пальцах. По нежному мраморузмейками пробежали тонкие молнии. Лепестки лотоса один за другимвспыхивали розовым светом, озаряя лица склонившихся над алтаремхайяров.

Когда загорелся последний лепесток, Маржана закрыла глаза исклонилась еще ниже, коснувшись лбом алтаря. И в тот же мигпочувствовала…

…Она была матерью, закрывающей своим телом ребенка, мужем,насмерть стоящим на пороге дома в попытке защитить жену и детей,перепуганной девчонкой, тормошащей убитых родителей… Старухой,голосящей над могилами внуков… Младенцем, отнятым у матери чужими,равнодушными руками… Она была тысячей людей сразу, чувствовала ихболь, ужас, отчаяние как свои собственные, умирала вместе с ними ивоскресала, чтобы снова умереть. Она забыла себя, растворилась вдругих, перестала существовать, уступив место чужим сознаниям. Лишьсердце хайяри осталось прежним: трепетным, сочувствующим инеравнодушным к бедам других. И теперь оно разрывалось от боли,горечи, страха, тоски…

Казалось, этому не будет конца. Но кровавая волна схлынула так жебыстро, как накатила.

Хайяри открыла глаза, покачнулась и оперлась об алтарь, чтобы неупасть. Рядом растерянно хлопал глазами перепуганный до смертиВотий. Он видел то же, что и Маржана, но, в отличие от сестры, нечувствовал чужой боли. Богиня пощадила мальчишку, открыв ему ровностолько, сколько он смог вынести.

В двух шагах от хайяров замерли, не в силах оторвать глаз отмягкого света, льющегося с лепестков, завороженные путники.

Они не сразу заметили, как потемнело в храме, не поняли, что светот окон заслонили чьи-то фигуры. Только Фтайка неуверенно гавкнулакуда-то в сторону и сразу притихла, нерешительно, будто в раздумье,вильнув хвостом.

Из-за колонн длинной вереницей неспешно вышли люди внебесно-голубых балахонах до пят. Лица их были закрыты капюшонами.Они взяли путников в кольцо, соблюдая при этом почтительную дистанцию.

"Ну, вот мы и попались", - обреченно подумала Заринна,рассматривая незнакомцев, откидывающих капюшоны с лиц - худых,изможденных, но горящих прямо-таки фанатичной радостью. Ничегохорошего путникам это не сулило.

- Мы ждали этого, - голос, раздавшийся в звенящей тишине,неприятно резанул слух.

Прежде чем путники успели что-либо подумать, люди в балахонахединым слаженным движением, как по команде, опустились на колени.

- Мы ждали этого, божественная, - снова произнес один из них сблагоговением в голосе. - Мы верили, и вера наша принесла плоды…

Сбившиеся тесной группкой путники напряженно разглядывалинезнакомцев в балахонах. Те же, казалось, не замечали пристальноговнимания. Их взгляды были обращены лишь на хайяров, они прямо-такипоедали глазами Маржану и Вотия, и рыцарю отчего-то не нравилосьизлучаемое балахонистыми обожание.

Маржана на всякий случай прислушалась к себе: не подскажет личто-нибудь внутренний голос? Но нет, чутье, две недели безошибочноведшее ее к храму, безмолвствовало, предоставив хайяри самой решать,что делать дальше.

Вдоволь налюбовавшись на хайяров, люди в балахонах поднялисьнаконец с колен и переглянулись. Маг готов был поклясться, что ониобменялись телепатическими сообщениями. Чародеи тоже не теряливремени даром.

"Это хайяры, - мысленно сообщила другу Заринна. - Хочешь взглянутьна их ауры? Занимательное зрелище, когда еще такое увидишь…"

"Я так и думал", - отозвался Дарилен. Но все же считал аурыбалахонистых с помощью подруги. Да, сомнений не оставалось:загадочные незнакомцы - соотечественники Маржаны и Вотия.

- Следуйте за мной, - с поклоном проронил один из новоприбывшиххайяров, по виду - главный. Его одеяние было украшено золотойвышивкой, а длинная борода и волосы, живописно рассыпанные поплечам, - выбелены сединой. Остальные выглядели по меньшей меревтрое моложе.

Живое кольцо, окружавшее путников, распалось, хайяры выстроилиськоридором, вынуждая чужеземцев проследовать за неспешно двинувшимсяпрочь старцем. Молодые хайяры замыкали шествие, держась напочтительном расстоянии от чужаков и сверля их взглядами, словновознамерившись прожечь дыры в спинах путников. Светомир раздраженнопередернул плечами, будто сбрасывая чужой назойливый взгляд, но откомментариев воздержался. Сейчас их положение не позволяло спорить спровожатыми и показывать характер. Хайяры держались дружелюбно идаже с уважением, но кто знает, как изменится их поведение, рискнипутники им возразить? Сокол предпочел не проверять.

Путь был недолгим. В стене храма за одной из колонн притаиласьнизенькая, как для ребенка, дверца, почти незаметная на беломмраморе. Предводитель, не замедляя шага, сделал рукой легкий пасс, идверь послушно отворилась. Чтобы в нее пройти, пришлось наклониться,и маг мимоходом подивился легкости, с которой старец-провожатыйсогнулся едва не до земли. Да и на колени он, кажется, опускался также проворно… Неужели почти неизбежный в столь почтенном возрастеревматизм ему неведом?..

За дверцей обнаружился коридор - узкий, на одного человека, но, ксчастью, достаточно высокий, чтобы можно было выпрямиться в полныйрост.

Дальше путникам пришлось идти гуськом: вперед шагнул Дарилен, заним юркнула Айна, следом - Маржана, Вотий и Заринна. Светомирзамыкал шеренгу путников. За рыцарем по-прежнему безмолвно топалипохожие на монахов (да, скорее всего, ими и являющиеся) хайяры.Фтайка бестолково, но активно путалась под ногами - она непременножелала идти рядом с хозяйкой, но ширина коридора этого не позволяла,а сзади шипел от раздражения и то и дело натыкался на беспрерывномолотящий по воздуху пушистый хвост рыцарь, грозя оный хвост"оторвать вместе с глупой собачьей башкой". В конце концов псинкепришлось смириться с судьбой и уступить дорогу оборотню, на всякийслучай не упуская из виду обожаемую магичку.