Куда более необычно, чем руки, смотрелись их волосы – расчесанные, но нестриженые, пепельно-русого цвета. Бороды полностью покрывали лица, доходя до самых глаз.

Стоит добавить, что все они были похожи между собой.

– Какие мохнатые! – прошептала Тила.

– Оставайтесь в своих машинах, – негромко приказал Говорящий. – Подождем, пока они не подойдут сами, а потом спешимся. Надеюсь, вы надели диски-коммуникаторы?

Луис прицепил диск с внутренней стороны левого запястья. Все диски находились на связи с автопилотом на борту «Лжеца». Они должны были работать на таком расстоянии, а автопилот мог переводить с любого нового языка. Но убедиться в этом можно было, лишь попробовав. Если бы еще не эти черепа…

На бывшую парковку со всех сторон хлынули туземцы. Большинство останавливались при виде происходящего, и толпа образовала широкий неровный круг. Обычно людская орава гудит, обмениваясь мыслями и замечаниями, но здесь стояла неестественная тишина.

Присутствие публики подтолкнуло местных сановников принять решение, и они направились к Луису Ву.

На самом деле эти пятеро выглядели не совсем одинаково – они различались ростом. Все были ужасно худы, но один напоминал скелет, а у другого просматривалось подобие мышц. Четверо были одеты в бесформенные, выцветшие бурые плащи. Пятый носил плащ похожего покроя – возможно, сшитый из такого же одеяла, – но с блеклым розовым узором.

Первым заговорил самый тощий, тыльную сторону руки которого украшала синяя татуировка в форме птицы.

Луис откликнулся.

Татуированный произнес короткую речь – весьма удачно, поскольку автопилоту требовались данные для перевода.

Луис ответил.

Татуированный опять заговорил. Четверо его спутников, выстроившись в ряд, продолжали хранить гордое молчание – как, сколь невероятным бы это ни казалось, и толпа, собравшаяся вокруг широким кольцом.

Вскоре диски уже выдавали слова и целые фразы…

– Мы называем эту гору Кулак Бога. – Говоривший показал направо. – Почему? Почему бы и нет, позволь тебя спросить, о строитель?

Видимо, он имел в виду огромную гору, возле которой остался корабль. Сейчас ее полностью скрывали туман и расстояние.

Луис слушал и запоминал. Автопилот оказался превосходным переводчиком. Постепенно выстраивалась картина сельскохозяйственного поселения, живущего на руинах того, что когда-то было могущественным городом…

– Да, Зигнамукликклик теперь не настолько велик, как когда-то. И все же эти жилища намного превосходят те, что мы могли бы построить сами. Даже если крыша открыта небу, нижний этаж все равно остается сухим во время короткого ливня. В зданиях города легко поддерживать тепло. Во время войны их просто оборонять и трудно сжечь. Так что, строитель, хотя утром мы отправляемся работать в поле, к вечеру мы возвращаемся в наши жилища на окраине Зигнамукликклика. Зачем тратить силы на постройку новых домов, когда старые служат нам лучше?

Вряд ли стоило удивляться, что туземцы приняли двоих пугающего вида инопланетян и двоих безбородых и неестественно высоких людей на бескрылых металлических птицах за создателей Мира-Кольца, тем более что из их ртов доносились лишь бессвязные звуки, которые превращали в осмысленную речь металлические диски. Луис не стал их разочаровывать. Чтобы объяснить, откуда они взялись, мог потребоваться не один день, к тому же задача команды заключалась в том, чтобы узнавать новое, а не учить других.

– В этой башне, строитель, находится наше правительство. Нас здесь больше тысячи. Разве мы смогли бы возвести лучший дворец, чем эта башня? Мы перекрыли доступ на верхние этажи, так что в используемой части сохраняется тепло. Однажды нам пришлось защищать башню, сбрасывая с верхних этажей обломки. Помню, хуже всего для нас оказался страх высоты… Но мы с тоской вспоминаем чудесные дни, когда в нашем городе жила тысяча тысяч, а здания парили в воздухе. Говорят, будто в те чудесные дни сам этот мир обрел свою нынешнюю форму. Возможно, ты соблаговолишь утверждать, что это правда?

– Да, это правда.

– И эти дни снова вернутся?

Луис дал, как он надеялся, достаточно уклончивый ответ и тут же почувствовал разочарование собеседника – или о нем догадался.

Понять выражение заросшей физиономии было непросто, а жесты ее обладателя не имели аналога ни в одной земной культуре. Густые вьющиеся волосы цвета платины полностью скрывали лицо, за исключением карих проницательных глаз. Но глаза, вопреки распространенному мнению, мало что выражают.

Он говорил напевно, словно декламируя стихи. Не менее мелодично автопилот переводил и слова Луиса, хотя к нему самому коммуникатор обращался в обычном разговорном тоне. Луис слышал, как тихо посвистывают на языке кукольников и негромко ворчат на Языке героев другие диски.

Луис задал вопросы…

– Нет, строитель, мы не кровожадный народ. У нас редко бывают войны. Черепа? Когда идешь по Зигнамукликклику, они валяются под ногами. Говорят, они здесь с тех пор, как пал город. Мы используем их в качестве украшения и как символ.

Собеседник Луиса торжественно поднял руку, показав вытатуированную птицу.

И все хором воскликнули:

– …!

Слово осталось непереведенным.

Впервые эти зеваки хоть что-то произнесли.

Луис понял, что упустил момент, но, к несчастью, думать сейчас об этом было не время.

– Покажи нам чудо, – продолжал говорить туземец. – Мы не сомневаемся в твоем могуществе, но, возможно, наши пути никогда больше не пересекутся, и нам нужна память, которую мы могли бы передать детям.

Луис задумался. Они уже летали подобно птицам, и вряд ли этот трюк мог произвести впечатление во второй раз. Как насчет манны из кухонных автоматов? Но даже рожденные на Земле по-разному относились к той или иной пище. Различия между едой и мусором носили в основном культурный характер. Некоторые ели саранчу с медом, другие – жареных улиток; что для одного являлось сыром, другой мог воспринимать как прокисшее молоко. Лучше было не рисковать. Может, попробовать лазерный фонарь?

Когда Луис полез в багажник своего скутера, солнца коснулся краешек теневого квадрата. Темнота могла помочь усилить впечатление от демонстрации.

Настроив фонарь на широкий луч и низкую мощность, Ву сначала осветил им главного туземца, затем четверых его соправителей и, наконец, лица в толпе. Если это их как-то и впечатлило, то они тщательно это скрывали. Стараясь ничем не выдать собственного разочарования, Луис нацелил луч вверх.

На крыше башни торчала фигура, напоминавшая модернизированную сюрреалистичную горгулью. Луис выбрал ее в качестве цели, шевельнул большим пальцем, и горгулья засветилась бело-желтым сиянием. Он двинул указательным пальцем, и луч сузился, превратившись в зеленую линию. В животе горгульи расцвел раскаленный добела пупок.

Луис ждал аплодисментов.

– Ты сражаешься с помощью света, – сказал туземец. – Это строжайше запрещено.

Толпа зашумела и столь же внезапно смолкла.

– Мы не знали, – ответил Луис. – Приносим свои извинения.

– Не знали? Как вы могли не знать? Разве не вы возвели арку в знак Договора с человечеством?

– Какую арку?

На лице туземца отразилось изумление, заметное даже под разросшейся бородой.

– Арку над миром, о строитель!

Поняв наконец, о чем речь, Луис рассмеялся.

Волосатый неуклюже стукнул его по носу.

Удар оказался несильным, учитывая худобу и слабые руки туземца. Но все равно было больно.

Луис не привык к боли. Большинству людей его столетия никогда не доводилось испытывать ощущений неприятнее ушибленного пальца на ноге, учитывая распространенность обезболивающих средств и доступность медицинской помощи. Боль в сломанной при катании на лыжах ноге обычно длилась секунды, даже не минуты, а воспоминания о случившемся зачастую подавлялись как невыносимая травма. Обучение боевым искусствам, карате, дзюдо, джиу-джитсу и боксу было объявлено вне закона задолго до рождения Луиса Ву. Сам же он был никудышным воином – мог бросить вызов смерти, но не боли.