– Жаль, что у меня нет мяса, – вздохнула Вала.
– Дай мне очки, – сказал Луис.
Отвернувшись от костра, он надел очки и включил усиление освещенности. Стали видны наблюдавшие за ними из-за пределов падавшего от костра круга света чьи-то глаза. Луис был рад, что не стал стрелять вслепую, – два больших силуэта и один поменьше оказались семейством упырей.
Но одна тень со светящимися глазами была маленькой и пушистой. Луис обезглавил ее лучом своего лазерного фонаря. Упыри вздрогнули, о чем-то перешептываясь. Самка направилась к мертвому животному, но остановилась, уступая добычу Луису. Он подобрал тельце, глядя на попятившуюся упыриху.
Упыри выглядели достаточно робкими, но за ними прочно закрепилось место в здешней экологии. Вала рассказывала, что случалось, когда местные жители тратили силы на похороны или кремацию своих мертвецов. Упыри нападали на живых. Ночь принадлежала им. Говорили, будто благодаря некоей магии, порожденной десятками местных религий, они способны становиться невидимыми. Даже Вала отчасти в это верила.
Но Луиса они не беспокоили. Да и с чего бы? Луис съест пушистого зверька, а потом когда-нибудь умрет и сам, и упыри возьмут то, что им причитается.
Пока упыри наблюдали за ним, он разглядывал свою добычу, похожую на кролика, но с длинным, плоским на конце хвостом и вообще без передних лап. Это точно был не гуманоид, что и к лучшему.
Подняв взгляд, он увидел далеко слева слабое фиолетовое сияние.
Затаив дыхание и замерев, Луис прибавил как освещенность, так и увеличение. Картинка размывалась даже из-за стучавшего в его висках пульса, но он знал, что перед ним. Усиленное фиолетовое пламя било в глаза, разворачиваясь веером, словно выхлоп летящей в вакууме ракеты. Нижнюю его часть срезала прямая черная линия – край левой стены кольца.
Луис поднял очки. Даже когда взгляд его вновь приспособился к полумраку, фиолетовое пламя оставалось видимым, хотя и едва заметным. Неуловимое… и пугающее.
Вернувшись к костру, Луис бросил зверька к ногам Валы, а затем отошел во тьму справа и снова надел очки.
Пламя с правой стороны выглядело намного больше, но, естественно, и до стены было намного ближе.
Содрав со зверька шкуру, Вала бросила его в котелок, даже не выпотрошив. Когда она закончила, Луис взял ее за руку и повел в темноту.
– Подожди немного, а потом скажи, видишь ли ты вдалеке голубое пламя.
– Да, вижу.
– Знаешь, что это?
– Нет, но, думаю, мой отец знает. Есть нечто такое, о чем он не хочет рассказывать с тех пор, как в последний раз вернулся из города. Подобное есть и в других местах. Взгляни на основание арки в стороне по вращению.
Залитая дневным светом бело-голубая горизонтальная полоса сияла достаточно ярко, чтобы заставить Луиса зажмуриться. Он закрыл ее рукой… и с помощью очков сумел различить два похожих на пламя свечи огонька на краях арки, а над ними другие два, еще более крошечные.
– Первые из них появились семь фаланов назад, у основания арки по вращению, – сказала Валавиргиллин. – Потом возникли новые в той стороне, в том числе и эти большие огни слева и справа, а потом другие, поменьше, на арке против вращения. Теперь их двадцать один. Они видны только два дня в течение каждого оборота, когда солнце светит ярче всего.
Луис облегченно выдохнул.
– Луис, не понимаю, что это должно означать. Ты злишься, боишься или радуешься?
– Я тоже пока не знаю. Будем считать, что радуюсь. У нас больше времени, чем я думал.
– Времени для чего?
– Ты еще не сыта по горло моим безумием? – рассмеялся Луис.
– В конце концов, я сама могу решать, верить тебе или нет! – ощетинилась она.
Луиса охватила злость. Он не питал ненависти к Валавиргиллин, но у нее был непростой характер, и она уже однажды пыталась его убить.
– Что ж, прекрасно. Если это кольцеобразное сооружение, на котором ты живешь, предоставить самому себе, оно натолкнется на теневые квадраты – те штуки, которые закрывают солнце, когда наступает ночь, – через пять или шесть фаланов. И все живое погибнет. При столкновении с солнцем не останется никого и ничего…
– И ты облегченно вздыхаешь? – воскликнула она.
– Спокойствие, сохраняй спокойствие. Мир-Кольцо вовсе не предоставлен самому себе. Эти языки пламени – двигатели, которые его перемещают. Мы находимся почти в ближайшей точке к солнцу, и двигатели используют торможение, выбрасывая пламя внутрь, в сторону солнца. Примерно так. – Он изобразил ей ситуацию на земле заостренной палочкой. – Понимаешь? Они нас удерживают.
– Хочешь сказать, мы не умрем?
– Возможно, мощности двигателей для этого не хватит. Но они нас удерживают, и у нас, вероятно, есть еще десять или пятнадцать фаланов.
– Я все-таки надеюсь, Луис, что ты сумасшедший. Ты слишком много знаешь. Тебе известно, что наш мир – кольцо, а это тайна. – Она передернула плечами, словно поправляя тяжкий груз. – Да, с меня хватит. Может, скажешь, почему ты не предложил мне ришатру?
– Я думал, тебе хватило ришатры на всю жизнь, – удивленно ответил Луис.
– Не смешно. Ришатра – способ скрепить мирный договор!
– Гм… ладно. Вернемся к костру?
– Конечно, нам нужен свет.
Вала отодвинула котелок от огня, чтобы тот кипел помедленнее.
– Нужно обсудить условия. Ты согласен не причинять мне вреда? – Она села напротив него на землю.
– Я согласен не причинять тебе вреда, если не подвергнусь нападению.
– Согласна пойти на такую же уступку. Чего ты еще от меня хочешь?
Она говорила коротко и деловито, и ее тон передался Луису.
– Ты доставишь меня как можно дальше с учетом твоих собственных потребностей. Скажем, до… Речного поворота. Ты должна относиться к артефактам как к принадлежащим мне и не передавать их или меня каким-либо властям. Ты поделишься со мной знаниями и советами, которые помогут мне попасть в летающий город.
– Что ты предлагаешь взамен?
Разве теперь эта женщина не была целиком и полностью отдана на милость Луису Ву? Ладно, не важно.
– Я попытаюсь выяснить, смогу ли я спасти Мир-Кольцо, – ответил он, с некоторым удивлением поняв, что именно этого ему хочется больше всего. – И если сумею – спасу, чего бы мне это ни стоило. Если же я решу, что Мир-Кольцо спасти невозможно, попытаюсь спасти себя, а если ты не против, то и тебя.
Вала встала:
– Твое обещание ничего не значит. Ты предлагаешь мне собственное безумие, как будто оно реально чего-то стоит!
– Вала, ты что, не имела раньше дела с сумасшедшими? – улыбнулся Луис.
– Я не имела дела даже со здравомыслящими чужаками! Я всего лишь студентка!
– Успокойся. Что еще я могу тебе предложить? Знания? Я с радостью ими поделюсь. Мне известно, каким образом отказали машины Градостроителей и кто тому виной.
Можно было без особых опасений предполагать, что Градостроители принадлежали к расе Халрлоприллалар.
– Очередное безумие?
– Это уж решай сама. И… я могу отдать тебе мой летательный пояс и очки, когда они больше не будут мне нужны.
– И когда это случится?
– Когда – и если – вернется мой товарищ. – (В челноке лежал еще один летательный пояс и еще одни очки, предназначенные Халрлоприллалар.) – Или можешь забрать их себе, когда я умру. И могу прямо сейчас отдать тебе половину моего запаса ткани. С помощью ее полос можно починить некоторые из старых машин Градостроителей.
Вала задумалась.
– Жаль, что мне не хватает опыта. Что ж, я согласна со всеми твоими требованиями.
– А я – с твоими.
Она начала снимать одежду и украшения – медленно, почти возбуждающе… пока Луис не понял, что на самом деле она избавляется от всевозможного оружия. Он подождал, пока она не осталась полностью обнаженной, а затем последовал ее примеру, бросив лазерный фонарь, очки и противоударную броню подальше от нее, добавив к ним даже свой хронометр.
Потом они занялись любовью, но это была не любовь. Безумие прошлой ночи исчезло вместе с вампирами. Она спросила, какую технику он предпочитает, затем стала настаивать, и он выбрал миссионерскую позу. Их акт напоминал формальность, но, возможно, так и должно было быть. После, когда она пошла помешать в котелке, Луис тщательно следил, чтобы она не оказалась между ним и его оружием, отчего-то ожидая некоего подвоха.
