Следующий посетитель, а вернее, посетительница, появился на следующий день. Я сразу узнала сестру моего Лени, Ольгу, и страшно заволновалась, увидев ее, красивую молодую блондинку, в убогой камере. Совсем недавно я была преуспевающей бизнесвумен, а она всего-навсего училась на какой-то там ступени малоизвестного университета. И при том, что и я еще отнюдь не старуха, разница в возрасте позволяла бы мне ощущать преимущество в момент нашего возможного знакомства. Сейчас все переменилось: юная прекрасная девушка навещала арестантку. Хуже позиции для знакомства с сестрой любимого человека придумать невозможно. Я была, честно говоря, напряжена.

Ольга неуверенно вошла в камеру в сопровождении здоровенного, смуглого охранника, судя по всему, бухарца.

– Я могу вас оставить вдвоем? – спросил он, обращаясь к нам обеим по-русски, но с чудовищным акцентом.

Мы кивнули, и он, объявив, что в нашем распоряжении час, вышел из камеры.

– Спасибо вам! – сказала Ольга вместо приветствия. Голос у нее был на удивление низкий, грудной. – Спасибо от всех нас!

– Вы шутите? – Я инстинктивно поднялась ей навстречу.

Сидеть в присутствии стоящей гостьи было невежливо. К тому же положение, при котором собеседник намного выше тебя, опять-таки крайне невыгодно. Впрочем, даже стоя я сильно проигрывала в росте и именно поэтому предложила девушке сесть на свою койку, а сама расположилась на стуле напротив нее. Теперь я почувствовала себя несколько увереннее и спокойнее.

– Я не шучу. Если бы не вы, Лени бы уже не было. Вы пожертвовали своей свободой ради моего брата. А мы все хорошо помним, что такое тюрьма. Леня оказался там из-за…

– Я знаю… – Я замешкалась. – Но если бы не я, он, может быть, не попал бы вообще в эту аварию… Проскочил бы…

– О чем вы говорите! – вздохнула она. – Вся страна уже попала в эту аварию… А мы – только пассажиры!

– Но пассажиры могут отобрать руль у водителя и поехать другим путем!

– Так вы примерно таким образом и поступили… Ладно, мы с вами не о том говорим. Странно даже. Меня Ольгой зовут, я Ленина сестра.

Я, как могла весело, улыбнулась девушке.

– Я знаю. Леня рассказывал. Я даже один раз видела вас вместе.

– Где? Когда? – искренне удивилась Оля.

– В Шарме, возле старого порта. Вы там отдыхали с друзьями… и я тоже отдыхала.

Мне было стыдно вспоминать все происходившее тогда в Египте, но… После этого отдыха на свет появилась моя Даша, и если бы я не вела там себя как полная дура и последняя шлюха, то Даши, именно моей Даши, не было бы. А представить это я бы никогда не смогла.

– Почему же вы не подошли к нам?

– Я подумала, что вы ему не сестра, а девушка. Не посмела мешать!

– Леня всегда очень ждал вас. Он не понимал, почему вы ему ни разу даже не написали. Он не верил, что безразличен вам, не хотел в это верить. Он пытался найти вас, но вы уехали куда-то из Москвы… Найти вас оказалось практически невозможно… Он пробовал.

Я кивнула. Ни разу с момента ареста мне не пришлось плакать, а сейчас глаза были на мокром месте.

– Вы выглядели такой красивой парой, – всхлипнула я. – А я, кто я такая? У меня ничего не вышло с Леней, и я сама во всем виновата! Я не стала мешать!

– Какая глупость! – вырвалось у Лениной сестры. – Он бы так обрадовался!

– После той поездки у меня родилась дочка, Даша!

Оля постаралась не показывать мне, что напряглась.

– Вы были замужем?

Я отрицательно покачала головой:

– Я не хочу, не могу об этом. Я очень люблю Дашу! Она только моя, и это – все! Ладно?

Девушка кивнула.

– Как Леня? Мне о его состоянии рассказывает мой адвокат, но очень немного. Господин Руденецкий, наверное, с вами иногда общается? Да?

– С Леней, честно говоря, все не очень хорошо! Ключица и даже голова – куда ни шло, но при ударе пострадал позвоночник, в том числе шейный отдел. Он уже немного говорит, но ему очень больно, и он стесняется такой своей речи. И ходить нормально не может… и сможет ли когда-нибудь двигаться без костылей, я не знаю. Никто не знает!

Кровь прилила к моей голове, и я, размазывая по лицу не просохшие еще слезы, не сказала, нет, выкрикнула:

– Он будет ходить! Я подниму его! Мне ничего от него не нужно! Я ни на что – слышите? – ни на что не претендую! Но я должна поднять его на ноги, и я сделаю это! И никакая долбаная тюрьма меня не удержит!

Ольга взяла меня за руку, и я вздрогнула от ее прикосновения. Она пыталась успокоить меня, но мое тело сотрясал озноб. Я отдернула руку, и она не поняла, в чем дело. А мне было просто мерзко от самой себя! Как я ненавижу липкое и безнадежное ощущение стыда! Знаю, знаю – я предала ее брата! Поверила не ему и не своему сердцу, как это ни пошло звучит! Я поверила сволочам из этого блядского советского судилища и долбоебу-менту из районного отделения! Господи! Я же такая хорошая внутри, такая сильная, умная и добрая! Почему же, почему я все время оказываюсь в этой жизни тупой шлюхой?!

Не знаю, поняла ли Ольга, что творится внутри меня, но во взгляде ее появилась явная опасливость.

– Не обращайте внимания на мою реакцию, пожалуйста! – я попыталась улыбнуться. – Слава богу, вы не очень представляете, как чувствуют себя на моем месте!

– Да, да, конечно! Извините меня, прошу вас, я действительно совсем забыла, где мы находимся и что вы пережили…

– Вы про тюрьму? – я нервно засмеялась. – Да хрен с ней, с тюрьмой, хрен с этим ублюдком, мозги которого я размазала по асфальту!

При этих словах Ольга снова вздрогнула.

– Я только про Леню! – продолжала я. – Поверьте, ваш брат единственный человек, которого я в жизни любила, простите, люблю!

Произнеся эту тираду, я поняла, что сделала это зря, и догадалась, к чему мы сейчас придем.

– Позволите неделикатный вопрос?

Так и есть! Но что делать? Вопрос последовал:

– А зачем же вы спали с другим?.. Или с другими…

Как бы далеко я послала с таким вопросом любого! Любого… кроме этой девочки! Но от прямого ответа я все равно ушла. Впрочем, прямого ответа не было и у меня самой.

– У вас есть любимый человек? – ответила я вопросом на вопрос.

На меня спокойно смотрели большие карие глаза.

– Нет. Нет, мне нравились, конечно… некоторые… очень нравились! Но это не была, наверное, любовь. Во всяком случае, я ни с кем не готова связать свою жизнь!

– Но с кем-то из них вы все-таки спали?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, ни с кем.

Я обалдела.

– Сколько же вам лет?

– Двадцать один. А какое это имеет значение?

– Извините, но целок в таком возрасте не бывает!

При слове «целка» ее передернуло, и я вновь пожалела, что не придержала язык за зубами.

– Я не хочу ломать свою жизнь и жизнь любимого человека! – ответила Ольга весьма твердо. – У мужчины всегда будет тяжелый осадок на душе, если его жена отдавалась другому!

– Но это же старомодная чушь! – возмутилась я. – Есть сколько угодно исключений!

Не прекращая смотреть мне прямо в глаза, она грустно усмехнулась:

– Я профессиональный психолог, обучаюсь на второй ступени именно по этой теме. А потому скажу вам правду – исключений нет!

Она говорила очень тихо, но каждое слово отпечатывалось в моем несчастном воспаленном мозгу. Я почему-то не могла не верить этой девушке. Меня вновь охватила тоска – никогда уже я не буду достойной ее брата!

– А если у мужчины кто-то был до… ну, в общем, до его главной женщины – это тоже крест на всей жизни?

– Нет, – она улыбнулась почти безмятежно. – Это не так!

– Но где же тут равенство?! – воскликнула я.

Ольга ответила сразу, так же тихо и так же твердо, с полной уверенностью в своей правоте:

– А равенства тут нет! Равенства в этом вопросе никогда не было и никогда, поверьте, никогда не будет!

Я все же пыталась сопротивляться и применила не совсем честный прием:

– Оля! Вам сейчас двадцать один год. А что будет, если вам уже никогда не встретится мужчина всей вашей жизни? Вы так и не расстанетесь со своей драгоценной невинностью? Останетесь без семьи, без детей?