– Почему моего! Это ваш Гупта!

– Мой?! Это ты с ним пила! Не я!

– Какого хера вы на меня орете?! – Меня всю трясло.

В трубке запикало.

Сказать, что произошедшее усугубило мое отчаяние, – ничего не сказать. Да, Чертков, как и Семен, участвовал в моем вызволении из тюрьмы Ха’Шарон, куда я попала за то, что убила молодого террориста, покушавшегося на жизнь моего любимого. Да, Игорь Борисович сделал меня равноправным партнером в серьезном международном бизнесе. Если бы не он, я бы никогда не стала владелицей роскошного дома в одном из самых престижных мест ближнего Подмосковья и, наверное, не встретила бы язычника Евпатия, а значит, и целитель Архипушка никогда не спас бы моего Леню, и я не забеременела бы от того человека, которого так любила. Все сплетено в один клубок, и этот отвратительный, циничный Чертков, как ни крути, глубоко внутри этого клубка. И тем не менее положение стало невыносимым, и не просто невыносимым – наконец осознав, что и мое финансовое благополучие тоже под угрозой, я позвонила Ирине. Она разговаривала со мной спокойно и доброжелательно и в отличие от Черткова выслушала меня до конца и ответила, что найдет способ перерыть всю Саратовскую область, где, по словам Космонавта, трудился в хлебном бизнесе Машин любовник бывший боксер Бухарцев. После этого, заверила она меня, не будет никаких проблем провести «операцию по спасению». Я немного успокоилась и поинтересовалась, что же на самом деле произошло с нашими индийскими партнерами.

Ирина подтвердила слова Черткова. Похоже, Гупта последние несколько недель лихорадочно искал, к чему придраться, чтобы расторгнуть внезапно разонравившийся ему контракт, и без особого труда нашел. Действительно, многие части к авиационной технике несколько изменяются, оставаясь в то же время полностью совместимыми, – это связано и с изменением ГОСТов, и с переносом процесса изготовления с одного завода на другой. Обычно это не вызывает затруднений в работе. Поставщик просто предъявляет покупателю документы, подтверждающие полную совместимость и пригодность измененной конструкции. Однако у клиента, если он не заинтересован в продолжении сотрудничества, всегда остается возможность устроить скандал, остановить оплату и разорвать контракт. Само же разбирательство переносят в арбитражный суд, и оно занимает месяцы или даже годы. А в нашем случае рассмотрение дела в арбитражном суде и вовсе невозможно, учитывая конфиденциальность осуществляемой сделки. Короче, Гупта явно нашел другого партнера, по тем или иным причинам более подходящего, чем мы, и одним выстрелом решил убить трех зайцев: избавиться от обязательств по продолжению бизнеса с нами, мотивируя это поставкой не соответствующей контракту продукции, присвоить недоплаченные нам деньги и, наконец, выслужиться перед индийским Министерством обороны и руководством авиастроительного концерна, продемонстрировав им свою бдительность. Полученный товар, разумеется, пойдет в дело и даже будет оплачен за вычетом двадцати-тридцати процентов через гибралтарский офшор самого Гупты. Но мы этих денег не увидим никогда! Понятно, что не этот потерянный миллион вывел из себя Игоря Борисовича. Для Егерева это не бог весть какая сумма. Главная проблема – провал на важнейшем индийском направлении. Друзья-генералы могут не простить Черткову такого провала, причем их не будет волновать, чья здесь вина. Однако по старой номенклатурной привычке он все же нашел виноватого во всем – главным виновником поражения на «индийском фронте» стала я.

Итак, то, о чем мне говорил во время своего краткого визита Семен, стало принимать черты мерзковатой реальности.

На следующий день я была уже в намного лучшем состоянии, чем накануне. Пока мы с Линей спали, из соседней палаты исчез доктор Чен, а на его месте оказалась сухопарая неопределенного возраста немка из нашего поселка. Я пару раз встречалась с ней в SPA-салоне и знала, что она работает директором по связям с общественностью в какой-то очень крупной фирме в Дюссельдорфе. Забеременела она после многих мучений посредством ЭКО. Одним из последствий такого способа зачатия стало то, что родила она сразу тройню. Суета вокруг многоплодной пациентки, слава богу, отвлекла милейшего Харикумара от раздумий о только что произошедших в его клинике ужасных событиях. С немкой не обошлось без оплошности – в спешке работники стационара забыли вернуть на место телевизор, и несчастная мать-героиня еще два дня любовалась плавающими в банке перед ее носом яйцами китайского медика. Впрочем, женщина отличалась истинно тевтонским хладнокровием и не роптала. Только на третий день она поинтересовалась у медсестры, нельзя ли вместо этой «икебаны» установить на кронштейне телевизор. У нее, как оказалось, все же были недюжинные духовные запросы, и она боялась пропустить слишком много серий любимого сериала про украинского боксера, пережившего травму головы, страдающего провалами в памяти и до смерти влюбленного в слепую тайскую массажистку.

После обеда в моей палате вновь появился Большой Тао. Я только что отказалась от услуг медсестры и сама меняла девочке памперсы. Тао поздоровался и постоял пару минут, пока я не закончила.

– Я договорился по поводу девочки с одной очень хорошей семьей, где два месяца назад родился ребенок…

– Не поняла!

– Я хочу облегчить тебе жизнь, дорогая, и намерен пристроить Линю к кормилице, пока не смогу принять ее в свой дом.

Я посмотрела на маленькое светло-коричневое личико девочки, и мне опять захотелось плакать.

– Это моя дочь, господин Тао. Ее зовут Линя. Это была ваша просьба. Я выполнила ее. Но это моя дочь! Неужели вы не чувствуете, что она уже стала совсем моей?!

– Но ведь когда мы найдем – я надеюсь, когда мы очень скоро найдем – Маленького Тао и эту Машу, ты заберешь своего мальчика, а Линю вернешь ее матери?

Кровь ударила мне в голову.

– Вы что, господин Тао… Вы совсем… Извините, конечно, но я уже сказала вам – это мой ребенок, моя дочь, моя Линя! И эта тварь никогда не получит девочку! Я позабочусь о том, чтобы ее уши были заспиртованы в одной банке с яйцами доктора Чена!

Я орала так, что на шум примчались две сестры. Тао жестом отпустил их и дослушал мои вопли до конца.

– Спасибо тебе, дочка! – сказал он неожиданно тепло. – Я надеялся, что ты так и ответишь! Я не ох…, как ты едва мне не сказала…

– Извините…

– Я не обижаюсь. Я в тебе не ошибся! Собирайся. Доктор Харикумар сказал, что тебе незачем лежать в этой палате. Вы с Линей переезжаете в мой дом. Там вам будет лучше.

– Я думаю, мне лучше возвратиться в свой коттедж, – возразила я. – Там я ни от кого не завишу. Даже от вас, господин Тао!

– От меня теперь ты зависишь всегда! Запомни это. Я знаю, что говорю. Я решаю ту проблему, которую ты попросила меня решить. И решаю ее так, как сам считаю правильным… Предупреждаю: ты всегда можешь высказать свое мнение, и я непременно приму его к сведению и учту в своем решении… возможно! Но после того, как я принял решение, ты его исполняешь. Так на этом острове поступают все… ныне живущие…

Через полчаса мы с Линей были уже готовы. Огромный джип Большого Тао припарковался возле самого входа в стационар, и бритый наголо пожилой водитель помог нам удобно устроиться. Доктор Харикумар попросил меня через пару дней заехать в клинику, чтобы снять швы. Кроме того, он велел появляться у него как минимум раз в неделю, чтобы контролировать развитие Лини. «Интересно, контролируют ли эти твари состояние здоровья моего мальчика?» – подумала я и судорожно прижала к себе шоколадную девочку. С каждым часом я все больше и больше воспринимала Линю как своего ребенка. Она никак не ассоциировалась у меня со своей биологической матерью – Машей Тупицыной.

Перед выездом из больницы я наконец позвонила маме. Свое молчание я объяснила перебоями в подаче электричества на отдаленный остров и рассказала, что все еще дохаживаю остаток срока. Мама, разумеется, всему поверила и доложила, что дети уже совсем здоровы, а Евпатий занялся выращиванием трюфелей. Он попросил маму узнать, не буду ли я возражать, если он приобретет свинью и обучит ее отыскивать выращенный урожай. Слов у меня не нашлось! Даже матерных! Я несколько раз открыла рот, как вытащенная на берег рыба, но в итоге впервые после постигших меня несчастий захохотала.