Известия о гибели крейсера дошли до Тиниана во время сборки атомной бомбы для Хиросимы. На бомбе большими буквами была сделана надпись «От парней «Индианаполиса».

Примерно за неделю до того, как первая бомба была сброшена на Японию, генерал Фаррелл посетил адмирала Честера У. Нимица в штабе, чтобы ознакомить его с заданием и согласовать действия с военно-морским флотом. В конце совещания адмирал Нимиц подозвал генерала Фаррелла к окну и показал ему остров, находящийся в нескольких километрах.

«Это остров Рота,— сказал командующий военно- морским флотом.— Там живет примерно три тысячи японцев. Они следят за нашими действиями и посылают в Японию разведывательную информацию. Это очень нас беспокоит, но они не стоят десантной операции. Почему бы не сбросить небольшую атомную бомбу на Рота?»

«К сожалению, адмирал,— ответил генерал Фаррелл,— все наши атомные бомбы — большие».

Капитан Парсонс, военно-морской эксперт по вопросам снабжения и «оружейник» бомбы, был крайне обеспокоен, когда за день до намеченного налета на Хиросиму в конце взлетной дорожки подряд разбились и сгорели четыре «Б-29». Если бы это случилось с «Б-29», на борту которого была атомная бомба, могла произойти одна из величайших катастроф войны. Весь Тиниан, наша крупнейшая военно-воздушная база на Тихом океане с двумя тысячами «Б-29» и 150 тысячами военнослужащих, мог превратиться в облако радиоактивной пыли.

Итак, капитан отправился к генералу Фарреллу с предложением произвести окончательную сборку бомбы, когда самолет будет находиться в воздухе в нескольких тысячах километров от Тиниана. В том случае, если бы самолет разбился и загорелся при взлете, ядерный взрыв был бы невозможен.

—Вы когда-либо собирали взрывной механизм подобной бомбы раньше? — спросил генерал Фаррелл.

—Нет, но у меня целый день впереди,— последовал ответ.

В воскресенье, 5 августа, к полудню по марианскому времени Дики Парсонс был уверен, что овладел сложным механизмом последних ступеней сборки атомной бомбы. Но генерал Фаррелл и все, кто был в курсе дела, не спали всю ночь, волнуясь, сможет ли Парсонс проделать эту сборку в воздухе. Как мы узнали позже, лишь в 7.30 утра, всего за час сорок пять минут до бомбардировки, капитан Парсонс закончил работу.

Перед подъемом капитан Парсонс взял у одного из офицеров контрразведки автоматический пистолет. Он был единственным человеком на борту самолета, кто знал все секреты механизма бомбы, и в случае вынужденной посадки на вражеской территории не собирался сдаваться в плен.

Пилоты и экипаж пятнадцати «Б-29», выделенных для атомных бомбардировок, были в течение нескольких месяцев объектом шуток и насмешек всех военнослужащих Тиниана. Лишь полковник Тиббетс знал, в чем дело. В то время как Тиниан являлся основной базой, откуда каждую ночь вылетали сотни «Б-29», 509-я авиагруппа под командованием полковника Тиббетса выполняла групповые учебные полеты (по три «Б-29»), имея на борту модель атомной бомбы. Даже японцы начали смеяться над ними, не зная, что эти полеты совершаются с целью притупить их бдительность к моменту налета на Японию трех бомбардировщиков «Б-29» с атомной бомбой.

Но когда в полдень 7 августа на Тиниане услышали выступление президента Трумэна по радио, 509-я авиагруппа стала предметом гордости всего Тиниана.

Вечером 8 августа на Тиниане в хижине, служившей офицерским клубом, шла азартная карточная игра. Я пил пиво вместе с Уильямом Дж. Пенни, выдающимся английским ученым, работавшим в Лос-Аламосе (впоследствии он руководил английской программой ядерного вооружения), и с несколькими членами американской научной группы, когда курьер принес мне записку от генерала Фаррелла. Мне предлагалось в качестве официального репортера участвовать во втором атомном налете, который должен был начаться рано утром.

Наши радостные вопли едва не прекратили игру. Доктор Пенни, сейчас сэр Уильям Пенни, и полковник авиации Чешир были .назначены Уинстоном Черчиллем (когда он еще был премьер-министром) наблюдателями за первой атомной бомбардировкой, а сейчас являлись официальными представителями нового премьер-министра Клемента Эттли.

Майор Фереби, который два с половиной дня назад сбросил бомбу на Хиросиму, услышав, что я лечу, тотчас же взял меня под свою опеку. Он довез меня на своем джипе и позаботился о том, чтобы меня полностью экипировали как летчика, выполняющего боевую операцию на «Б-29», т. е. выдали парашют, спасательную лодку, кислородную маску. А майор Фереби дал впридачу свой собственный спасательный пояс и показал, как им пользоваться. Затем он направил меня на инструктаж, после чего отвез на летное поле. Я никогда не забуду заботы, проявленной Томом Фереби в тот вечер.

Я забрался в нос «Б-29» — самолета технической службы, который должен был лететь непосредственно за «номером 77» — самолетом с бомбой. Было тесно, и я примостился на жестком металлическом ящике. Пилотировал корабль капитан Фредерик С. Бок из Гринвилла (штат Мичиган), изучавший философию в Чикагском университете. Ночь была темная и тревожная.

В 3.50 утра 9 августа наш самолет поднялся в воздух. Я вытащил блокнот и начал вести записи. Заголовок гласил: «Полет с атомной бомбой в Японию, четверг, 9 августа». Это был первый и единственный в своем роде заголовок в истории. В первом абзаце говорилось:

«Мы летим бомбить Японию. Наше соединение эквивалентно 2000, а возможно, и 4000 сверхкрепостей «Б-29», хотя состоит всего из трех специально сконструированных самолетов «Б-29», причем два из них не несут бомб. Но наш флагман, находящийся в 900 метрах впереди нас, летит с новой атомной бомбой, второй за последние три дня, в которой сосредоточена взрывная сила, эквивалентная 20 тысячам, а при благоприятных условиях — 40 тысячам тонн тротила».

Мы летели на северо-запад, взяв прямой курс на Японию. Лишь несколько звезд просвечивали сквозь облака, и время от времени вспышки молний озаряли небо. Метеосводка предсказывала грозы почти на всем пути, но в конце его обещала ясную погоду. Гроза разразилась через час после того, как мы покинули Тиниан.

Мы продолжали лететь в ночной мгле. Вскоре пересекли полосу грозы и продолжали лететь вперед и вперед, прямо к Империи. Первые проблески рассвета появились вскоре после пяти часов. К 5.50 рассвело.

Бомбардир, старший лейтенант Чарльз Леви из Филадельфии, подошел ко мне и предложил занять его место в первом ряду в прозрачной носовой части самолета. С этой наблюдательной точки на высоте 5 тысяч метров над Тихим океаном я мог видеть на сотни километров вокруг, по горизонтали и вертикали. На этой высоте океан внизу и небо вверху, казалось, сливались в один огромный шар. В блокноте я записал:

«Я нахожусь как бы внутри небесного свода, пролетая над гигантскими горами белых кучевых облаков, чувствуя себя подвешенным в бесконечном пространстве.

Сзади слышен шум моторов, но он становится незаметным на фоне окружающего тебя величия, и вскоре это величие тебя поглощает. Наступает момент, когда пространство поглощает время, и минуты, кажущиеся бесконечностью, заполнены гнетущим одиночеством, как будто вся жизнь внезапно покинула Землю, а ты остался один-один-единственныйуцелевший, п кажется, что ты бесконечно долго мчишься в межпланетном пространстве.

Но вскоре мои мысли возвращаются к цели полета. Где-то впереди за этими огромными горами белых туч лежит Япония, страна нашего врага. Примерно через четыре часа один из ее городов — или Кокура, наша основная цель, или Нагасаки, наша запасная цель — будет стерт с лица земли самым мощным оружием, которое когда-либо создавалось. В мгновение, которое нельзя измерить никакими часами, смерч с небес превратит в прах тысячи зданий города и десятки тысяч его обитателей. Но сейчас никто еще не знает, который из двух городов, избранных в качестве цели, будет уничтожен.

Окончательный выбор сделает судьба. Ветры, дующие над Японией, примут решение. Если они закроют Кокуру тяжелыми тучами, город будет спасен, во всяком случае на ближайшее время. Его обитатели не узнают, что ветер благосклонной судьбы пронесся над их головами. Но тот же ветер обречет Нагасаки.