Атомному «восходу» в Аламогордо в июле 1945 г. предшествовала заря, которая начала заниматься почти полвека назад. Первые слабые проблески этой зари, невидимые человеческому глазу, появились в один облачный парижский день 1896 г. на фотографической пластинке в темном ящике стола, где ее хранил рассеянный профессор физики. Как ни странно, заря новой эры на Земле, достигшая своей кульминации почти через пятьдесят лет, и свет не солнечного

происхождения явились следствием того, что в тот серый зимний день солнце было спрятано за тучами. Прошло еще несколько лет, прежде чем смысл этого свечения был понят и его значение правильно истолковано.

Странное свечение из внутреннего мира, казавшееся в то время сверхъестественным, было впервые замечено Анри Беккерелем — профессором физики Парижского музея естественной истории. Он был признанным всемирным авторитетом в области люминесценции — способности некоторых веществ испускать свет после воздействия на них солнечных лучей или других видов излучения. В это время, в начале 1896 г., его особенно интересовали рентгеновские лучи — эта глубокопроникающая радиация, случайно открытая в Германии в ноябре 1895 г. Вильгельмом Конрадом Рентгеном. Больше всего привлекло его внимание предположение великого математика Анри Пуанкаре о том, что между рентгеновскими лучами и люминесценцией стекла рентгеновской трубки в месте выхода лучей существует прямая связь. Если это так, рассуждал Беккерель, люминесценция естественных веществ также может сопровождаться испусканием рентгеновских лучей, а значит, рентгеновские лучи можно получать более просто и экономично, без рентгеновских трубок и высокого напряжения.

Известие об открытии рентгеновских лучей потрясло мир. Эти таинственные лучи обладали способностью проникать через тело, одежду, дерево и металл. Люди говорили, что лучи буквально «видят сквозь все», могут проникать через стены домов и перегородки комнат, сквозь одежду. Каждая викторианская красавица могла стать леди Годайвой *, беспомощной под взглядом любопытных, вооруженных биноклями с рентгеновскими лучами. Викторианские девушки краснели при одном упоминании о рентгеновских лучах, а пожилые джентльмены с удовольствием вели беседы на эту тему в своих клубах.

Газеты всего мира публиковали всевозможные фантастические рассказы со страшными изображениями костей рук и ног живых людей. У воскресных приложений был бум. Некоторые нью-йоркские газеты писали о

* Женщина из средневековой английской легенды, которая в обнаженном виде проехалась верхом на коне по улицам Ковентри.— Прим, перев.

том, что новые лучи могут фотографировать души умерших. Одна газета сообщила, что в Колледже врачей и хирургов рентгеновские лучи применяются для проектирования анатомических диаграмм прямо в мозг студентов, что дает им более прочные знания, чем обычные методы учебы.

Один член законодательного собрания в Нью-Джерси внес в палату представителей законопроект, запрещающий использование рентгеновских лучей в театральных биноклях. Одна лондонская фирма рекламировала одежду, «обеспечивающую защиту от рентгеновских лучей». А лондонская «Пэлл Мэлл газетт» метала громы и молнии в передовой статье: «Нам надоели рентгеновские лучи. Возможно, самое лучшее, что надо сделать цивилизованным странам,— это объединиться и сжечь все рентгеновские лучи, казнить всех изобретателей, собрать все оборудование в мире и утопить его в океане. Пусть рыбы разглядывают свои кости, если им угодно, но не мы».

Однако для Анри Беккереля рентгеновские лучи являлись новым мощным прожектором, способным осветить темные «пещеры» природы. Прежде всего он должен был установить, связано ли каким-либо образом рентгеновское излучение с люминесценцией. Ответ на этот вопрос должны были дать два простых опыта. Во- первых, надо подержать на солнце подходящее вещество, пока оно не начнет сильно люминесцировать. Тогда ученый сможет определить, обладает ли люминесценция способностью рентгеновского излучения засвечивать фотографическую пластинку, завернутую в непроницаемую для обычного света толстую темную бумагу.

Отец Анри, Эдмон Беккерель, тщательно изучал явление люминесценции и связанное с ним явление фосфоресценции. В результате исследований в музее была собрана большая коллекция веществ, обладающих одним из этих свойств. Неизвестно почему, но Анри выбрал из коллекции соль урана — того самого элемента, который через сорок три года открыл эру атомного века.

Почему он взял именно соль урана? Чутье? Научная интуиция? Простая случайность? Никто этого не знает. Но независимо от причины можно считать одним из самых странных совпадений в истории то, что Беккерель выбрал один единственный естественный элемент, который можно использовать как атомное топливо или взрывчатое вещество, один единственный элемент, без которого нельзя создать ни атомную, ни водородную бомбу, ни атомные реакторы.

Из сотен образцов он взял лишь один, который был ключом к атому.

Взяв образец, Беккерель выставил его на солнце, пока не началась сильная люминесценция, а затем поместил рядом фотографическую пластинку, завернутую в черную бумагу, непроницаемую для обычного света. Он был вознагражден радостью искателя, которому природа открывает важный секрет. Проявив тщательно защищенную от обычного света пластинку, Беккерель к своему восторгу увидел, что она потемнела под действием каких- то таинственных лучей, которые проникли сквозь темную бумагу, а это было характерным для рентгеновских лучей. Без сомнения, сильная люминесценция могла вызывать рентгеновское излучение. Необходимо лишь подержать люминесцирующее вещество на солнце.

Но пока он готовился еще раз повторить свой эксперимент, тяжелые черные тучи закрыли солнце, которое ему было нужно для люминесценции урана.

И тут произошла одна из тех странных случайностей, которые имеют огромные последствия. Так как солнечного света не было и опыт был отложен, Беккерель положил в ящик стола нераскрытую пачку свежих фотографических пластинок, завернутых, как обычно, в толстую темную бумагу во избежание засвечивания. А сверху на пластинки он совершенно неумышленно положил кусочек соли урана.

Однако, когда в течение двух последующих дней солнце так и не появилось, Анри Беккерель стал терять терпение, но тут вспомнил, что, прежде чем тучи закрыли солнце, он в течение нескольких мгновений держал образец урана на солнечном свете. Зная, что некоторые соли урана фосфоресцируют, т. е. продолжают светиться в течение некоторого времени в темноте после того, как их подвергли действию солнечного света, Анри решил проверить, не заставило ли даже кратковременное солнечное облучение испускать рентгеновские лучи соль урана.

К своему величайшему изумлению, проявив пластинки, Беккерель обнаружил, что они потемнели гораздо сильнее, чем в предыдущих опытах, когда уран подвергался воздействию более яркого солнечного света и в течение более длительного времени. Поставив еще один опыт с новыми пластинками и образцом урана, который не был подвергнут солнечному облучению, он вскоре убедился, что солнечное облучение не влияет на потемнение фотографической пластинки. Внутри урана находилось другое «солнце», которое выделяло лучи гораздо более мощные, чем солнечный свет.

Дальнейшие опыты показали, что лучи, получившие сначала название лучей Беккереля, не зависят от внешних условий. Что еще более поразительно, сила излучения оставалась неизменной в течение любого промежутка времени. «Куст пожирался огнем и при этом оставался нетронутым».

Беккерель открыл радиоактивность — явление, которое дало человеку самый важный ключ к Вселенной и открыло ему ворота в новые миры, сверкающие столь ярко, что человеческий глаз мог различить лишь их контуры.

Эти таинственные лучи, испускаемые ураном и открытые Беккерелем, явились первым предвестником существования новой силы в природе, силы, которая через несколько лет была признана основной движущей силой космоса. Эта сила заключена в сердце вещества — в ядрах атомов, из которых состоит вся Вселенная.