В Киеве еще сидел ненавистный убийца Рогволода Владимир. Он вынужден был восстановить Полоцкое княжество, но забрал у него волоки на торговых путях. Ключи от них — Витебск и Усвят — перешли под власть Новгорода, куда плыло богатое «мыто» с проезжих купцов. Полоцкие «мужи моцные» мечтали направить этот золотой ручей к себе, объединить кривичские земли и прирастить к ним дреговичские.

Повзрослев и войдя в силу, князь Брячислав оправдал надежды земляков. О том, как это происходило, рассказывают летописи и «Сага об Эймунде».

После смерти Владимира Красное Солнышко вспыхнули кровавые усобицы, победителем из которых вышел князь Ярослав, прозванный Мудрым.

Молодой полоцкий властелин в борьбу за дедово наследие не лез, готовился к иному. А тут будто само небо помогло полочанам: в город пришла из Киева варяжская дружина Эймунда. Ярослав не заплатил им за службу, и обиженные варяги избрали себе другого хозяина — Брячислава, что, конечно же, было признанием его силы.

Эймунд привез кривичскому князю важную новость: его киевский дядя готовится к походу в Придвинье. Полоцк решил не жалеть варягам денег. Тем более что предупреждение Эймунда вскоре полностью сбылось. Ярослав прислал гонцов, требуя порубежные с его владениями полоцкие города. Вождь варягов за пиршественным столом сказал Брячиславу: «Похоже, господин, что будет бой с хищным волком. Уступим теперь — захочет урвать еще больше». Посоветовавшись с боярами, Брячислав постановил не ждать нападения, а самому нанести удар по наследному владению Ярослава — Новгороду.

В 1021 году полочане будто из-под земли выросли перед мощными новгородскими стенами и взяли город штурмом. Средневековый польский историк Ян Длугош пишет, что вслед за столицей Брячислав овладел всем княжеством и, поставив в захваченных городах своих наместников, с богатой добычей двинулся домой.

Порой приходится читать, что таким образом Полоцк отомстил за Рогволода и Рогнеду. Не стоит путать месть с государственной политикой. Полочане не мстили, они стремились присоединить Новгородскую землю, чтобы успешнее бороться с Киевом.

На седьмой день пути войско кривичей увидело впереди боевые хоругви дружин князя Ярослава. Битва произошла на реке Судоме, и, если верить летописцам, разбитый Брячислав бежал оттуда в родной город. Однако странная это была победа, потому что киевский князь не только не пошел воевать Полоцкую землю, а еще и отдал племяннику Витебск и Усвят — как раз те города, которых Полоцку не хватало для сильных позиций на пути «из варяг в греки».

Снова остается сожалеть об утрате Полоцкой летописи: она могла бы сказать о той битве правду.

«Сага об Эймунде» предлагает иную версию событий на Судоме. Битвы как будто вообще не было. Киевляне с полочанами стояли друг напротив друга семь дней, и Ярослав ждал, пока воинственный племянник вышлет послов с поклоном. Брячислав рвался в бой, но хитроумный Эймунд предложил ему тоже решить спор без крови: похитить жену Ярослава, чтобы мира запросили сами киевляне.

Замысел варяга пришелся Брячиславу по душе. Эймунд с соплеменником устроили в лесу за киевским станом засаду и пленили княжну, что и помогло получить Витебск и Усвят.

Как бы ни разворачивались события в действительности, Ярослав Мудрый признал самостоятельность Полоцка и с Рогволодовичами больше не воевал. После встречи на Судоме полоцкий и киевский князья договорились быть «братаничами»

Брячислав назвал дядю старшим, но оба имели на Киевскую землю равные права, и поэтому один сидел в Полоцке, другой — в Новгороде, а Киевом управляли через наместников. Летописи говорят о существовании там «Ярославля» и «Брячиславля» дворов. Это означало восстановление полной независимости Полоцкого государства.

«Будь со мною за одно», — сказал дядя племяннику, скрепляя договор, и «воевали Брячислав с Ярославом вместе все дни жизни своей». Как они воевали вместе, ничего неизвестно. После 1021 года полоцкие дружины чаще всего отправлялись на запад. Об успехах этих походов свидетельствуют сегодня образованные от имени князя географические названия.

На озере Дривяты стоит город Браслав — летописный Брячиславль, названный так в честь основателя. За пару десятков километров от Краславы, на белорусско-латышском порубежье, на озере Сивер есть деревня Браслав с древним городищем.

На территории Латвии, в Арбенском районе, находится еще один Браслав. Населенный пункт с таким же названием существует к северу от города Орши, которая вместе с Копысью и частью Приднепровья попала под власть Полоцка опять-таки во времена Брячислава Изяславича, правившего на полоцком престоле с 1001 года до своей смерти в 1044 году.

Беларусь дала уникальный для средневековой истории славян пример, когда два князя — отец и сын — возглавляли государство целое столетие. С 1001 по 1044 год в Полоцке правил Брячислав, а после его смерти, до 1101-го, — Всеслав Брячиславич, прозванный Чародеем.

Тайна окутывает уже его появление на свет. Как повествует летопись, мать родила Всеслава «от волхвования», это значит при участии языческих жрецов-волхвов. На голове у младенца имелось загадочное «язвено», которое волхвы приказали матери завязать, чтобы сын носил его до смерти. Возможно, это была какая-то язва, а возможно, большое родимое пятно, которым отмечает своих избранников небо.

Современники и потомки верили, что этого князя небесные силы наделили вещей душой и сверхъестественными способностями превращаться в серого волка, в ясного сокола или в тура с золотыми рогами. Уже при жизни о нем слагали легенды. Во всех восточнославянских землях из поколения в поколение передавались былины о Волхе Всеславиче — мудром властелине, смелом воителе, сыне княжны и лютого Змея, победителе индийского царя. Прообраз Волха — полоцкий князь-волхв. Так считает и знаток славянской древности академик Дмитрий Лихачев.

Если верить былинам, Всеслав стал князем в пятнадцать лет. Таким образом, волхвы держали на руках младенца в 1029 году. Многие читатели этой книги имеют возможность дожить до 1000-летнего юбилея знаменитейшего из наших князей, о котором восхищенно писал автор «Слова о полку Игореве». Именно в полоцком князе, удачливом сопернике самого бога Хорса, он видел государственного мужа, которого так не хватало славянам перед угрозой нашествия с востока.

Летописцы сообщают, что, выполняя волю волхвов, князь всю жизнь носил на голове перевязь. Спрятанному под ней таинственному «язвен; приписывали «немилосердность Вес слава на кровопролитие». Чародей действительно пролил немало вражеской крови, но большая часть его долгоп княжения была все же посвящена мирным заботам. Десять лет он жил в согласии с Ярославом Мудрым, потом еще десять с его сыном, киевским князем Изяславом, которому полочане помогали воевать с кочевниками-торками. Как раз с тех мирных времен, с середины XI века, плывет над Двиной величественный корабль Софийского собора.

Всеслав возвел храм в честь святой Софии, чтобы заявить о равенстве с Киевом и Новгородом, где такие соборы появились несколько раньше. Новый храм стал сердцем древнебелорусского государства. В Софии не только молились — принимали послов, объявляли войну и подписывали мир, хранили княжескую казну и основанную сыном Рогнеды Изяславом библиотеку, скрепляли печатью стольного града торговые соглашения. Тут ученые монахи выводили строки Полоцкой летописи (отрывки из нее в XVIII веке еще читал российский историк Василий Татищев).

Мирная жизнь кривичского властелина с соседями закончилась в 1065 году, когда полоцкая дружина совершила поход на Псков. Под 1066 годом киевский летописец оставил следующую запись: «Пришел Всеслав и взял Новгород с женщинами и с детьми, и колокола снял со святой Софии».

После этого Всеслав около четверти века провел в войнах: испытал радость побед и горечь поражений, сидел в киевской тюрьме, был освобожден и провозглашен великим киевским князем, однако вскоре вернулся на родину. В 1077 году на Полоцк пошел войной черниговский и смоленский князь Владимир Мономах. Поход завершился неудачей, и тогда в следующем, 1078, году Мономах собрал дружины всех южных княжеств, позвав на помощь новгородцев и половецкую орду. И вновь Полоцк выстоял.