— У тебя много работы? — лениво спросила она.

— Слишком много, — ответил я. — Но мне необходима уйма денег. Малышка нуждается в новых туфлях.

— Тебе лучше знать, — рассмеялась Джесс. — Над чем ты сейчас работаешь?

Я обожаю говорить с ней о работе. Мою жену мой бизнес не интересовал. Гертруда предпочитала говорить о своих цветах и о том, какие земли мы купим в Северной Каролине. Но Джесс действительно хотела знать о делах лаборатории. Я предупредил ее, чтобы она никому не передавала наши беседы, и был уверен, что крошка достаточно умна, чтобы осознать зависимость собственного дохода от умения молчать.

Джесс слушала затаив дыхание.

— Ты думаешь, это в самом деле получится?

— Или да, или нет. Но нам заплатят в любом случае. Следовательно, потерь не будет.

Она поднялась и подошла ко мне вплотную. Я обнял ее за талию и поцеловал в плоский живот. Девушка положила ладонь на мою лысую голову.

— Если ЖАВ сработает, я не хочу, чтобы ты его пробовал. Ты достаточно силен для меня в том виде, в котором есть.

— Пойдем в дом, — произнес я.

Я был мультимиллионером. Я жил в девятнадцатикомнатном особняке с окнами на побережье. Я водил белый „Мерседес-560", но ничто из того, чем я владел, не приносило мне большее удовольствие, чем Джессика Фиддлер. Когда я держал в объятиях ее молодое, упругое тело, я становился сам молодым. Я забывал о лысине, проблемах с дантистом, плохом сердцебиении. Заниматься сексом с Джесс означало завести часы в обратную сторону — в то время, в котором я хотел жить вечно.

Мне нравилось думать, что я ей тоже что-то даю. Я не имею в виду материальное благополучие. Я говорю о нашем взаимопонимании и поддержке. Мне были интересны ее здоровье, чувства, страхи и сны. Я также тешил себя надеждой, что Джесс нравится мой способ заниматься с ней любовью. Она постоянно уверяла меня в этом, и если действия говорят больше, чем слова, то я имел все доказательства. Джесс всегда выполняла мои просьбы.

Вы думаете, что с моей стороны было больше эгоизма, чем любви? Возможно, вы правы. Но что такое любовь, как не страстный эгоизм? Я точно знал только одно: если я не смогу обнимать и осязать это стройное, горячее тело, то моментально превращусь в старика.

Название новых духов — „Объятия" казалось мне нелепым, но клиент платит деньги, следовательно, заказывает музыку. Поэтому, когда я увидела статью, озаглавленную „Объятия гормонов", я, естественно, заинтересовалась и в следующий понедельник прочитала ее вновь, чтобы убедиться, что все правильно поняла.

Вкратце статья была об окситоцине — гормоне, который вырабатывается гипофизом и стимулирует родовую деятельность. Его удалось синтезировать, и уже несколько лет препарат использовался для ослабления родовых болей и ускорения самих родов.

Но дальнейшие исследования выявили другую важную роль окситоцина. Было обнаружено, что он влияет на половую возбудимость и способствует сексуальной разрядке.

Самое забавное, что подопытные животные демонстрировали аффективное поведение, включающее в себя ухаживания, поглаживания и прижимания.

Хотя в течение длительного времени окситоцин изучался в аспекте женского применения, было установлено, что повышение уровня этого гормона в крови мужчин усиливает эрекцию и эякуляцию. По сути своей, эксперименты велись для решения проблемы мужской импотенции.

Но мне захотелось выяснить, какова способность данного гормона усиливать чувства радости и удовольствия, особенно после того, как я прочитала, что была создана аэрозольная форма синтетического окситоцина. Казалось реальным использовать такой спрей в низкой концентрации при создании новых духов. В случае успеха духи, обогащенные этим гормоном, вызывали бы в женщинах, которые ими пользовались бы, желание к нежным и теплым отношениям. То же самое случилось бы и с мужчиной, вдохнувшим этот аромат.

Эффект, произведенный окситоцином на человеческое поведение, по мнению авторов статьи, скорее можно было определить как „любовь", а не как „страсть". Именно этого и хотели в своей новой парфюмерной серии „Дарси и сыновья".

Обдумывая новый вариант, я подошла к окну и посмотрела вниз. Лысина мистера Макхортла сияла на солнце. Мой босс практиковался в игре в гольф, и я рассмеялась, увидев, как он в очередной раз промазал. Затем я вернулась к своему столу и написала запрос в специальный отдел с просьбой прислать мне пробный спрей синтетического окситоцина.

Однако было вполне вероятно, что использование этого гормона при создании новых духов может и не дать желаемого результата, поэтому для подстраховки я начала разрабатывать некоторые комбинации для „Объятий".

Мне, как и Грегу, нравятся ранние ленчи в столовой для работников. Обычно мы занимаем маленький угловой столик вдали от суеты и спокойно беседуем. Наши гастрономические вкусы совпадают: шеф-салат, чай со льдом, лимонный пирог.

Когда я подошла с подносом к столику, Грег уже был на месте. Он взял мой поднос и помог составить тарелки, потом отдал мне свой шарик масла.

— Спасибо. Не понимаю, как я могла забыть про масло.

— Наверное, много думаешь о другом. Как обстоят дела с новыми духами?

— Хорошо, но слишком медленно. А что твой проект?

— Еще более медленно.

Мы оба улыбнулись. Затем, не глядя на меня, он спросил низким голосом:

— Как дела дома?

Какое-то мгновение я колебалась, но потом все же решилась:

— Грег, я хочу кое-что тебе сказать и надеюсь, что ты не проболтаешься. Я всерьез обдумываю вариант развода.

Он внимательно посмотрел на меня, но промолчал.

— Я хотела бы избежать этого. Из-за Тани. Но кто знает, что для нее хуже: быть ребенком разведенных родителей или жить в доме, где между ними царит холод. Для нее это очень тяжелая ситуация.

— Консультант по вопросам брака? — спокойно предложил Грег.

Я покачала головой:

— Абсолютно невозможно. Герман становится ненормальным при одном только упоминании об этом. Он отказывается говорить на эту тему. Мне кажется, он специально делает мою жизнь такой несчастной. В надежде, что я уйду. Тогда он — пострадавшая сторона, и, в случае развода, все карты в его руках.

— Ох, Марлен, — сочувственно протянул Грег и огляделся вокруг. Столовая постепенно заполнялась народом. — Давай поговорим об этом по дороге домой. Здесь не место.

Я кивнула, и остаток ленча прошел без разговоров.

По дороге в свой офис я думала, правильно ли поступила, разоткровенничавшись с Грегом. Но затем поняла, что у меня не было выбора. Мои родители умерли, братьев и сестер нет, нет и ни одной близкой подруги. А потребность поделиться с кем-нибудь была велика, тем более что Грег — умный и серьезный человек, с такой же не сложившейся семейной жизнью, как и у меня.

На этой неделе была моя очередь вести машину, и по пути домой я вернулась к прерванной беседе.

— Когда мы поженились, я думала, он бриллиант в навозной куче, а получилось — стекляшка. И с каждым днем он ведет себя все хуже и хуже. Я больше не в состоянии выносить его беспробудное пьянство и постоянные любовные похождения, — сказала я уныло.

— Ты говорила с ним о своих чувствах?

— Много-много раз. Но в ответ на это он только смеется и говорит в стиле Джона Уэйна: „Мужчина должен делать то, что должен делать мужчина". Но что должна делать я, Грег?

Какое-то время он молчал.

— Это настолько личный вопрос, Марлен, и настолько сложный, что я сомневаюсь в своей способности дать тебе совет.

— Ты не дашь мне совет? — воскликнула я. — Но я прошу тебя, Грег. Потому что ценю твое мнение. Скажи, что ты об этом думаешь?

— Мне кажется, — качал он осторожно, — если ты считаешь сложившуюся ситуацию абсолютно невыносимой, тебе следует предпринять шаги по ее изменению.

— Это означает развод, — произнесла я категорично. — Другого выхода нет.