— Я рада, что ты одобрил мой наряд. Я надевала его на коктейль в субботу, и меня засыпали похвалами.

— Все, конечно, от мужиков, — предположил я.

В этот момент мы подошли к небольшой клумбе, предмету забот Марлен.

— Ты все обдумала? — тихо спросил я.

— Обдумала что?

— Не играй со мной в прятки, дорогая. Ты и я…

— Ты говорил, что переберешься в мотель, но по-прежнему живешь здесь, — напомнила она.

— Это не имеет отношения к тому, что я чувствую, Мейбл. В плане тебя. Я нашел подходящий мотель. Ты согласна?

— Где он?

— Мотель? Около Лаудердейла. Вдали от всех. Ничего особенного, но все прилично. Нас никто не накроет. Мы можем там встретиться.

Она промолчала.

— Послушай, — произнес я, — ты же знаешь, что заводишь меня. Я не могу думать ни о ком другом, кроме тебя. Ты даже снишься мне. Когда ты сегодня вошла, у меня задрожали колени. Вот как ты на меня действуешь. А ты обо мне думала?

— Да. Часто. Но я боюсь.

— Бояться нечего. Никто ничего не узнает. Все вокруг останется прежним. Кроме нас с тобой. Поверь мне.

Она опять промолчала. Но я всю свою жизнь занимался торговлей и знал основное правило удачных сделок — говори, не останавливаясь.

— Грег, он что, такой необыкновенный любовник? — спросил я.

— Нет.

— Ну а я — да. И это не треп. Это правда. Я знаю, как сделать женщине приятное. Я обещаю тебе такие ощущения, о которых ты даже не подозреваешь.

— Ты давишь на меня, Герм, — засмеялась она. — Если я решу приехать — заметь, я говорю, если, — как мы устроим все это?

— Проще простого. Мы выберем время, удобное для нас двоих. Я дам тебе адрес и объясню, как ехать. Ты поедешь на своей машине. Я приеду первый и буду ждать тебя в мотеле. Поверь мне, в этом нет ничего ужасного. Ты просто зайдешь в гости к другу. Я запишусь под своим настоящим именем. Уверен, у нас не будет проблем.

— Я все же опасаюсь. Прежде я останавливалась в мотелях, но тогда я была не замужем. Я никогда раньше не изменяла Грегу.

— Если он об этом не узнает, ему не будет больно.

— Да, думаю, ты прав.

— Жизнь коротка, Мейбл. И надо получить как можно больше удовольствия, пока мы еще можем.

— Согласна. Но давай вернемся в дом, а то они подумают, что мы начали получать удовольствия уже сейчас.

Мы вернулись вовнутрь, и Бэрроу благополучно ушли от нас около одиннадцати. Таня уже спала, а я помогал Марлен убирать кухню. Я сказал ей, что она организовала роскошный обед.

— Спасибо, — ответила моя жена и ушла наверх.

Я остался внизу, скинул туфли и сделал себе бренди с содовой. Затем плюхнулся в ближайшее кресло и стал обдумывать трюки, которыми я заманивал Мейбл Бэрроу. Я пришел к выводу, что цель и пути ее достижения выбраны верно.

Обычно в предвкушении удачной охоты я испытываю приятное возбуждение. Но этой ночью я не чувствовал ничего подобного. Более того, если говорить правду, я был слегка угнетен. Может, если бы Мейбл сопротивлялась больше, вкус победы стал бы острей. Я всегда считал, что сделка выйдет удачной, если клиент говорит „нет" в начале и „да" в конце.

Но Мейбл не сказала „нет". С ее „может быть" в начале не получилось динамичного развития. Я не хочу сказать, что она свистушка, однако она испортила весь период подготовки. Думаю, мне удалось поймать ее только потому, что наступил определенный период в ее жизни. Она была более чем готова.

Наверное, именно это так сильно и огорчило меня. Мне в голову пришла мысль, что на моем месте мог оказаться любой мужчина. Вы понимаете? Ей становилось жарко не от мысли о Германе Тодде. Просто я оказался ближе всех. Если бы не я сделал попытку залезть на нее, нашелся бы другой. В этом у меня не было сом нении.

Как только я понял это, то начал думать обо всех тех женщинах, с которыми я спал. Мне всегда казалось, что я заключал удачные сделки, уговаривая их делать то, что они не хотели. Но, похоже, все было совсем наоборот. Это они побеждали, а не я. И все их протесты были необходимой частью игры. Они или утверждались, или использовали мое мужское начало.

Мысли эти были весьма неприятны, говорю честно. Поскольку если все так, как я представлял, то, следовательно, женщины использовали меня в течение нескольких лет, забавляясь со мной, как с дураком, с объектом их сексуальных притязаний. Боже мой!

И я приготовил себе еще порцию бренди с содовой.

Послушайте, я прекрасно понимаю, что никто никогда не перепутает меня с Мэри Поппинс. Я хочу сказать, что я делала полно паршивых вещей в моей жизни не потому, что мне так нравилось, просто я должна была делать это, чтобы выжить.

Разумеется, многое из того, что я творила, было нелегально. И даже когда я не нарушала закон, большинство людей определило бы мое поведение как аморальное. Пошли они все в задницу. Я не могу позволить себе никакой морали. И я прекрасно знаю, что говорит Библия о том, кто первый кидает камень.

В то же самое время я жила неустойчивой жизнью, постоянно делая вещи, которые предпочла бы не делать, даже если они давали мне хорошую прибыль. Например, я никогда не любила много трахаться, никогда не предавала женщин, хотя у меня было полно возможностей сделать это, поверьте мне. То же самое касается и разнообразных вонючих оргий. Как бы сказал Вилли-проныра, это „не мой стиль".

Таким образом, у меня были свои представления о поведении, если только вы не поднимете их на смех. Я хочу признаться вам, что всю свою жизнь я хотела идти прямой дорогой, мне просто никогда не удавалось это. Мой роман с Мервином Макхортлом приблизил меня к тому идеалу в жизни, к которому я так стремилась, но теперь все это закончилось, и я опять оказалась на прежнем скользком пути. И это огорчало меня.

Вы можете не поверить, но журнал „Город и страна" — мой любимый, мне нравится читать про людей, которые ходят на разные праздники, описание их туалетов. Мне нравится просматривать фотографии женщин, читать сплетни, кто с кем встречается, кто кому изменяет и кто на ком женился из-за денег. Многие из женщин были далеко не так хороши, как я, и уж подавно не имели такого тела. Но, все один черт, жизнь несправедливая штука, и каждый знает об этом.

Я рассказываю вам все это лишь для того, чтобы объяснить, почему я решила принять предложение Вилли Бревурта. Это была самая тяжелая работа, за которую я когда-либо бралась. И я знала, что, если все сорвется, нас ждет наказание более чем суровое. Но это был единственный шанс, понимаете, мой единственный шанс, которым я не могла не воспользоваться, потому что, в случае удачи, у меня появлялась возможность начать жизнь заново. Это вывело бы нас, как сказал Бревурт, на прямую дорогу.

Я обговорила это с Лаурой Гюнтер и рассказала ей все, что я чувствую.

— Ба, малышка, — воскликнула та, — я знаю, откуда ты пришла. Мне известно, что ты хотела бы видеть в своих снах, и я также понимаю, что если все получится, это будет обозначать конец нашей плохой дороги или, в противном случае, конец дороги вообще. Ты согласна, не так ли?

— Да, конечно, — ответила я. — Если бы у меня был выбор, но, видишь, это единственное, за что я могу сейчас ухватиться. Это поможет мне избежать ночных клубов или заниматься траханьем под кустом. Я думаю, что все-таки поставлю на Вилли. А как ты?

Лаура вздохнула:

— Да, пожалуй, тоже. Мне ничего не светит в будущем, кроме как стоять на ногах целый день в этой дерьмовой лавке и ложиться под Бобби Герка каждый раз, когда он захочет. В конце концов, сыграть в рулетку тоже не плохо.

В результате я перезвонила Вилли, он приехал ко мне домой, и мы начали разрабатывать наш план.

Все это было совсем не так просто, как разбить, например, витрину в ювелирной лавке, схватить „Ролекс" и убежать. Наш план требовал детальнейшей разработки. Мы должны были сопоставлять и координировать время и проигрывать весь сценарий много раз. Поэтому мы проводили массу времени вместе, обсуждая мельчайшие детали и предполагая различные варианты развития событий.