— Так оно и бывает.

— Пиво будешь? — предложил Мартынов, вытирая тряпкой испачканные в масле руки.

— Рановато еще для пива, — ответил Кинжалов.

Мартынов распахнул переносной холодильник, пошарил и вытащил бутылку «Балтики N 17». Открыв крышку, он прислонился к перилам и с удовольствием сделал большой глоток.

— Вряд ли ты приехал поболтать о яхтах, — заметил Мартынов.

— Нет, это лишь приятное дополнение, — усмехнулся Кинжалов. — Вообще-то, Денис, я пришел из-за того взрыва в лаборатории.

— Поскольку директор НИИПИ явился сюда, а не ко мне в офис, эта беседа не для протокола?

— Так точно.

— И с чем связан твой интерес? — Мартынов принялся внимательно разглядывать этикетку на бутылке.

— При взрыве пострадала лаборатория Лизы Белых, она близкая подруга моей жены. Когда рвануло, я как раз вошел в здание, чтобы отдать Лизе один отчет.

— Удивительно, что обошлось без жертв, — заметил Мартынов. — Впрочем, похоже, взрыв был направленный.

— Дело расследуют твои ребята?

Мартынов кивнул.

— Когда московская полиция не смогла определить причину взрыва, они заподозрили теракт и обратились к нам. Несколько дней назад мы направили туда своих агентов.

Денис Мартынов возглавлял оперативное подразделение ФСБ по борьбе с терроризмом. Как и Кинжалов, Мартынов увлекался сборкой старинных автомобилей и яхт. Несколько лет назад они оказались соперниками на конкурсе ретро-автомобилей, после которого крепко подружились.

— Значит, никто не верит, что взрыв произошел случайно? — поинтересовался Кинжалов.

— Пока мы не можем сказать наверняка, и все же факты свидетельствуют о диверсии. Полиция первым делом проверила линию газоснабжения, однако эпицентр взрыва находился довольно далеко от нее. Газопровод не пострадал, иначе последствия были бы куда хуже.

— Получается, источником стало взрывное устройство или же оборудование в лаборатории?

Мартынов кивнул.

— Также могли рвануть баллоны с кислородом и углекислым газом в самой лаборатории. Мои агенты провели выборочную проверку сгоревших остатков на предмет обнаружения посторонних веществ. Результаты экспертизы уже завтра будут у меня на столе.

— Белых категорически отрицает, что в лаборатории было настолько опасное оборудование. Ты знаком с областью ее исследований?

— Какие-то биохимические эксперименты, связанные с парниковыми газами.

Кинжалов подробно описал, чем именно Лиза занималась перед взрывом, и объяснил Мартынову самую суть ее открытия.

— Думаешь, взрыв связан с ее исследованием? — спросил Денис, допив пиво и бросив пустую бутылку обратно в холодильник.

— Доказательств никаких, одни подозрения. Если выяснится, что сработало взрывное устройство, будем знать наверняка.

— Кого-нибудь подозреваешь?

Кинжалов покачал головой:

— Когда я задал этот вопрос мисс Белых, она никого не смогла назвать.

— Если исключим случайный взрыв, то прошерстим весь персонал и узнаем, есть ли у кого-нибудь личная заинтересованность. Кстати, я добавил бы в список причин промышленный саботаж. Надо проверить, не было ли к университету каких-нибудь крупных судебных исков — это может направить нас в нужную сторону.

— Кстати, о направлениях. У Лизы Белых есть помощник по имени Коля Грищенко. Доказательств у меня никаких, и все же его отсутствие в момент взрыва крайне подозрительно.

Мартынов прочел в глазах друга беспокойство. Он достаточно знал Кинжалова: тот никогда не строил необоснованных догадок и не был подвержен паранойе. Если ему что-то показалось подозрительным, наверняка это неспроста.

— Я проверю ассистента, — пообещал Мартынов. — Еще что-нибудь заметил?

Петр кивнул, хитро улыбнувшись:

— Есть тут один перекос, — заметил он, заглядывая в небольшой двигательный отсек. Снял крышку распределителя зажигания, повернул ее на сто восемьдесят градусов, потом поставил на место и снова закрепил. — Попробуй завести теперь, — велел он Мартынову.

ФСБшник кинулся в рубку и нажал на кнопку стартера. Маленький мотор провернулся, чихнул и закрутился на холостом ходу, словно взбесившаяся швейная машинка. Мартынов немного прогрел двигатель, потом выключил зажигание и смущенно улыбнулся.

— Кстати, Антон просил вернуть ему дрель, — вспомнил Кинжалов, поднимаясь на ноги.

— Спасибо, что зашел, Петр. Когда получу результаты экспертизы, позвоню.

— Буду очень благодарен. Удачи на регате!

Кинжалов уже взобрался на причал, и тут Мартынов вспомнил еще кое-что.

— Я слышал, ты закончил реставрировать свой «Оберн» и разъезжаешь в нем по городу! — крикнул он. — Покажешь как-нибудь?

Кинжалов поморщился и покачал головой:

— Боюсь, это все злые языки, — ответил он, отвернулся и зашагал прочь.

Экспертиза остатков горения из лаборатории университета легла Мартынову на стол в десять часов на следующее утро. Обсудив результаты с ведущим следователем по делу, Мартынов позвонил Кинжалову.

— Петр, я тут просмотрел результаты экспертизы. К сожалению, копию прислать не могу.

— Понимаю. А как насчет взглянуть с высоты птичьего полета?

— Знаешь, ты угадал. Химики нашли следы нитроглицерина по всему помещению — это наверняка было взрывное устройство.

— Нитроглицерин входит в состав динамита, если я не ошибаюсь?

— Да, им пропитывают адсорбент и спрессовывают в цилиндрическую форму, получается динамит. Не очень современно, зато взрыв очень мощный.

— Я не знал, что его до сих пор выпускают.

— Динамит придумали давно, и до сих пор он весьма востребован и широко применяется — например, в рудниках.

— Есть шансы определить, откуда он взялся?

— Производителей не так уж много, и каждый использует формулу, незначительно отличающуюся от других. В лаборатории уже сравнили образцы и вышли на канадское предприятие.

— Что ж, уже хорошо.

— Увы, на этом след наверняка оборвется. Разумеется, мы пошлем людей на завод-изготовитель и проверим их отчеты о сбыте, только я сильно ни на что не рассчитываю. Взрывчатку могли украсть у покупателя, который даже не догадывается о пропаже. Надеюсь, это не начало серии взрывов.

— Вряд ли, — успокоил его Кинжалов. — Думаю, лаборатория Лизы Белых пострадала не случайно.

— Пожалуй, ты прав. Наши эксперты обнаружили кое-что, подтверждающее твою теорию: взрывчатка была упакована в картонный контейнер. Наш подрывник собрал довольно безопасную игрушку: в отличие от бомбы из отрезка трубы, начиненной шрапнелью, которая убивает или калечит, эта определенно не была рассчитана на убийство большого количества людей.

— Экий он милосердный, — скептично заметил Кинжалов. — Насколько я понял, вам еще многое предстоит выяснить?

— Да, результаты экспертизы дают делу неожиданный поворот. Мы собираемся допросить каждого работника в здании. Надеюсь, кто-нибудь заметил постороннего или просто что-нибудь подозрительное, и мы обнаружим зацепку. — Мартынов знал, что подобные преступления, лишенные очевидного мотива, особенно муторны для следователя, и их довольно сложно раскрыть.

— Спасибо за информацию, Денис, и удачи тебе! Если я что-нибудь узнаю — обязательно сообщу.

Кинжалов повесил трубку и отправился на брифинг НИИПИ, посвященный оборудованию для наблюдения за ураганами в Мексиканском заливе. Затем он сверился с ежедневником, отменил все встречи во второй половине дня и покинул здание. Взрыв в лаборатории не давал Петру покоя; он не мог избавиться от ощущения, что дело очень серьезное.

Кинжалов поехал в университетскую клинику, надеясь, что Лизу еще не выписали. Он обнаружил ее в той же палате на втором этаже в обществе коренастого мужчины в костюме-тройке. Когда Кинжалов вошел, охранник поднялся со стула в углу и пристально посмотрел на посетителя.

— Все в порядке, майор, — уверила его Лиза. — Это Петр Кинжалов, мой друг.

Агент ФСБ бесстрастно кивнул и вышел в коридор.