Не успел Кейс предпринять очередную попытку, как передатчик захрипел и сквозь помехи прорвался уверенный голос:

— Дрейфующая станция N 7! Дрейфующая станция N 7, это исследовательское судно «Нарвал» агентства НИИПИ. Вы меня слышите? Прием!

Отпихнув Кейса в сторону, Бью бросился к передатчику и быстро ответил:

— «Нарвал», говорит доктор Кевин Бью с дрейфующей станции N 7. Прием!

— Доктор Бью, мы вовсе не собирались перехватывать ваши сообщения, однако услышали, что вы пытаетесь связаться со станцией береговой охраны в Туктояктуке. Также мы поймали несколько их вызовов, оставшихся без ответа. Хотите, мы передадим им сообщение?

— Будем вам очень признательны!

Бью продиктовал русским депешу, в которой просил базу отложить доставку провизии на сутки в связи с плохой погодой. Несколько минут спустя «Нарвал» передал подтверждение от Туктояктука.

— Огромное спасибо, — радировал Бью. — Теперь бедному пилоту не придется бороться со штормом.

— Всегда пожалуйста! Кстати, каковы ваши координаты?

Бью сообщил русским свое местоположение, они ответили тем же.

— Ну что, парни, готовы к шторму? Похоже, буря идет знатная, — радировал «Нарвал».

— До сих пор мы неплохо справлялись с капризами Снежной королевы. И все же спасибо за беспокойство.

— Прощайте, станция N 7. Конец связи.

Бью облегченно вздохнул и отложил микрофон.

— Кто сказал, что американцам не место в Арктике? — воскликнул он, надел парку и вышел.

В тридцати пяти милях к юго-западу Борис Виролайнен с тревогой изучал метеорологическую сводку. Как старый морской волк и достойный потомок древних викингов, он перенес немало штормов во всех океанах планеты. И все же стремительно надвигающаяся арктическая буря серьезно встревожила капитана «Нарвала».

— Судя по прогнозу, сила ветра растет, — уверенно заметил он. — Думаю, шторм будет сильный. Не хотел бы я оказаться на месте тех бедолаг на льдине.

Позади Виролайнена на мостике стоял Роберт Галькин. Услышав слова капитана, он страдальчески скривился: попасть в самое сердце арктического шторма было то еще развлечение. Он бы с огромным удовольствием поменялся местами с полярниками, которые наверняка засели в теплом бараке и режутся в карты. Любовь Виролайнена к сомнительным прелестям морской жизни недвусмысленно свидетельствовала о том, что старый моряк чувствует себя в море как дома.

Галькин был совсем не таков. Хотя в свое время он закончил Военно-морскую академию и провел в море несколько лет, теперь Роберт большую часть времени просиживал за письменным столом. Заместитель директора обычно находился в штаб-квартире НИИПИ, в Москве. Невысокого роста, крепкий и жилистый, он носил очки в роговой оправе и являл собой полную противоположность Виролайнену. И все же Галькин тоже не мог устоять перед романтикой океанографических приключений и всегда с удовольствием брался за испытание нового подводного оборудования.

— Ябы скорее пожалел белых медведей, — откликнулся Галькин. — Икогда придет грозовой фронт?

Виролайнен внимательно посмотрел на кучевые облака прямо по курсу:

— Примерно через час или два, не позже. Думаю, в течение получаса следует поднять и закрепить «Гончак».

— Вряд ли ребята захотят так скоро вернуться в конуру. Я схожу в оперативную рубку и предупрежу их. Капитан, сообщите, пожалуйста, если погода испортится скорее, чем ожидается.

Виролайнен кивнул. Галькин покинул мостик и отправился на корму. Двухсотфутовое исследовательское судно мерно покачивалось на растущих волнах, и Роберт несколько раз приходилось хвататься за поручни. В центре корпуса была вертикальная шахта, в которой плескалась морская вода, время от времени выливаясь на палубу. Спустившись по сходному трапу, он вошел в дверь с табличкой «Лаборатория», ведущую в большой отсек. Часть помещения занимали многочисленные встроенные мониторы. Поступающие с батискафа данные записывали два оператора.

— Они на дне? — спросил Галькин.

— Да. Примерно в двух милях к востоку от нас. Кстати сказать, они уже зашли в территориальные воды Канады.

— С ними можно связаться?

Оператор кивнул и передал ему наушники с микрофоном.

— «Гончак», это «Нарвал». Погода резко ухудшается. Прекращайте изыскания и срочно всплывайте!

Повисла длинная пауза, потом последовал едва слышный из-за помех ответ.

— Вас понял, «Нарвал», — раздался голос. — Прекращаем изыскания через полчаса. Конец связи!

Галькин собрался было ответить, потом передумал. Спорить с этой парочкой твердолобых упрямцев совершенно бесполезно. Сняв наушники, он покачал головой, откинулся на спинку кресла и стал ждать, пока пройдут полчаса.

«Гончак» недаром получил свое название: подобно охотничьему псу, он рыскал по окрестностям, низко опустив нос. Вот только эти самые окрестности лежали на глубине полукилометре от поверхности моря Бофорта, а носом ему служил электронный датчик. Двухместный батискаф с титановым корпусом был сконструирован специально для поиска гидротермальных источников на больших глубинах. Подводные гейзеры, горячими фонтанами бьющие из разломов земной коры, порой давали жизнь удивительнейшим морским обитателям. Однако гораздо больше исследователей из НИИПИ интересовали залежи полезных ископаемых, сопутствующие термальным источникам. Довольно часто потоки воды, вырывающиеся из-под океанского дна, представляли собой богатый минералами коктейль с вкраплениями марганца, железа и даже золота. С развитием технологий подводной добычи такие участки приобрели особую важность.

— Температура воды выросла еще на градус. «Черный курильщик» где-то рядом! — протянул звучным голосом Гиви Чхеидзе.

Сидящий в кресле второго пилота широкоплечий инженер-механик внимательно изучал показания монитора. Почесав густые усы, он перевел взгляд на смотровое окно из оргстекла, в котором виднелось тускло-коричневое морское дно, ярко освещенное шестью прожекторами. Ни малейших признаков того, что где-то поблизости находится гидротермальный источник, не было.

— Может, рыба икнула? — предположил пилот, пристально взглянул на напарника и добавил: — Или, как говорят у вас на Кавказе, пустила ветры…

Леха Пилипенко так развеселился, что едва не выронил незажженную сигару. Ему нравилось поддразнивать голубоглазого кавказца, который был гораздо младше его. Невысокий, плотного телосложения украинец с мощными накачанными руками сидел в кресле пилота, как у себя дома на диване. Пилипенко много лет проработал в группе спецпроектов НИИПИ, где ему довелось пилотировать абсолютно любые аппараты — от аэростатов до батискафов. Теперь он возглавлял отдел подводных технологий. Впрочем, постройка и испытание новинок вроде «Гончака» были для него скорее удовольствием, чем работой.

Пилипенко и Чхеидзе уже две недели искали термальные источники на дне Арктики. Опираясь на результаты батиметрической съемки, они исследовали подводные расселины и приподнятые участки земной коры, свидетельствующие о вулканической активности. Пока им не очень-то везло, что не радовало инженеров-конструкторов «Гончака», которым хотелось как можно скорее испытать новый батискаф.

Чхеидзе пропустил реплику Пилипенко мимо ушей и посмотрел на часы.

— С тех пор как Роберт велел нам возвращаться, прошло двадцать минут. Наверное, он уже с ума сходит. Давай-ка подниматься, не то наверху нас будут ждать целых две бури вместо одной.

— Роберт не станет волноваться без нужды, — ответил Пилипенко, — хотя лучше не гневить богов.

Он повернул рукоятку управления и направил батискаф на запад, по-прежнему держась дна. Они прошли несколько ярдов и вдруг увидели россыпь некрупных валунов. Морское дно плавно пошло вверх, камни становились все больше. Чхеидзе схватил распечатку профиля дна и попытался определить местоположение.

— Похоже, где-то рядом подводная горка. Почему-то сейсмологов она не особо вдохновила.