«Гроза шумит в морях с конца в конец…» Гроза шумит в морях с конца в конец. Корабль летит по воле бурных вод, Один на нем спокоен лишь пловец, Чело печать глубоких дум несет, Угасший взор на тучи устремлен – Не ведают, ни кто, ни что здесь он!.. Конечно, он живал между людей И знает жизнь от сердца своего; Крик ужаса, моленья, скрып снастей Не трогают молчания его. Звезда («Светись, светись, далекая звезда…») Светись, светись, далекая звезда, Чтоб я в ночи встречал тебя всегда; Твой слабый луч, сражаясь с темнотой, Несет мечты душе моей больной; Она к тебе летает высоко; И груди сей свободно и легко… Я видел взгляд, исполненный огня (Уж он давно закрылся для меня), Но, как к тебе, к нему еще лечу; И хоть нельзя, – смотреть его хочу… Еврейская мелодия («Я видал иногда, как ночная звезда…») Я видал иногда, как ночная звезда В зеркальном заливе блестит; Как трепещет в струях, и серебряный прах От нее рассыпаясь бежит. Но поймать ты не льстись и ловить не берись: Обманчивы луч и волна. Мрак тени твоей только ляжет на ней, Отойди ж – и заблещет она. Светлой радости так беспокойный призрак Нас манит под хладною мглой; Ты схватить – он шутя убежит от тебя! Ты обманут – он вновь пред тобой. Вечер после дождя Гляжу в окно: уж гаснет небосклон, Прощальный луч на вышине колонн, На куполах, на трубах и крестах Блестит, горит в обманутых очах; И мрачных туч огнистые края Рисуются на небе, как змея, И ветерок, по саду пробежав, Волнует стебли омоченных трав… Один меж них приметил я цветок, Как будто перл, покинувший восток, На нем вода блистаючи дрожит, Главу свою склонивши, он стоит, Как девушка в печали роковой: Душа убита, радость над душой; Хоть слезы льет из пламенных очей, Но помнит всё о красоте своей. Наполеон В неверный час, меж днем и темнотой, Когда туман синеет над водой, В час грешных дум, видений, тайн и дел, Которых луч узреть бы не хотел, А тьма укрыть, чья тень, чей образ там, На берегу, склонивши взор к волнам, Стоит вблизи нагбенного креста? Он не живой. Но также не мечта: Сей острый взгляд с возвышенным челом И две руки, сложенные крестом. * Пред ним лепечут волны и бегут, И вновь приходят, и о скалы бьют; Как легкие ветрилы, облака Над морем носятся издалека. И вот глядит неведомая тень На тот восток, где новый брезжит день; Там Франция! – там край ее родной И славы след, быть может скрытый мглой; Там, средь войны, ее неслися дни… О! Для чего так кончились они!.. * Прости, о слава! Обманувший друг. Опасный ты, но чудный, мощный звук; И скиптр… О вас забыл Наполеон; Хотя давно умерший, любит он Сей малый остров, брошенный в морях, Где сгнил его и червем съеден прах, Где он страдал, покинут от друзей, Презрев судьбу с гордыней прежних дней, Где стаивал он на брегу морском, Как ныне грустен, руки сжав крестом. * О! Как в лице его еще видны Следы забот и внутренней войны, И быстрый взор, дивящий слабый ум, Хоть чужд страстей, всё полон прежних дум; Сей взор как трепет в сердце проникал, И тайные желанья узнавал, Он тот же всё; и той же шляпой он, Сопутницею жизни, осенен. Но – посмотри – уж день блеснул в струях… Призрака нет, всё пусто на скалах. * Нередко внемлет житель сих брегов Чудесные рассказы рыбаков. Когда гроза бунтует и шумит, И блещет молния, и гром гремит, Мгновенный луч нередко озарял Печальну тень, стоящую меж скал. Один пловец, как не был страх велик, Мог различить недвижный смуглый лик, Под шляпою, с нахмуренным челом, И две руки, сложенные крестом. Эпитафия Наполеона
Да тень твою никто не порицает, Муж рока! Ты с людьми, что над тобою рок; Кто знал тебя возвесть, лишь тот низвергнуть мог: Великое ж ничто не изменяет. К глупой красавице Тобой пленяться издали Мое всё зрение готово, Но слышать, боже сохрани, Мне от тебя одно хоть слово. Иль смех, иль страх в душе моей Заменит сладкое мечтанье, И глупый смысл твоих речей Оледенит очарованье… Так смерть красна издалека; Пускай она летит стрелою. За ней я следую пока; Лишь только б не она за мною… За ней я всюду полечу И наслажуся в созерцанье. Но сам привлечь ее вниманье Ни за полмира не хочу. |
