Речь на митинге работников электрической компании[737]
13 июля 1906 г.
Товарищи,
благодарю вас, — не за то, что вы пригласили меня вести ваше собрание, ибо здесь не может быть ни ведущего, ни ведомых: у нас с вами иная забота, нежели распределение заседательских почестей, — речь идет о решении жизненно важных вопросов; я благодарю вас за то, что вы дали мне возможность быть с вами и выступить в вашу защиту.
Размышление и опыт с каждым днем отдаляют меня от всего искусственного и ложного, от всего суетного и бесплодного, и непрерывно приближают меня к тому, что истинно, прочно и плодотворно. Вот почему я чувствую себя так радостно здесь, в мире действительности, в мире труда.
Я хочу коротко, в нескольких словах исповедаться перед вами. К социализму привело меня дело Дрейфуса. Восемь лет тому назад, услышав из уст Золя о преступных действиях Генерального штаба, я был охвачен удивлением и ужасом. Я не мог молчать. Так я вступил на путь борьбы за правое дело. Вот почему, прежде чем перейти к рассмотрению касающихся вас вопросов, я предлагаю заклеймить позором самого отвратительного и наглого среди злодеев — генерала Мерсье.
Товарищи, вы собрались здесь, чтобы обсудить предложения относительно условий вашего труда в будущей системе электрификации Парижа. Какова будет эта система? Мы можем это предвидеть. Мы знаем, что национализации не произойдет. Древние греки говорили, что будущее в руках у богов. Национализация тоже зависит от бога, и он, по всей вероятности, долго еще будет задерживать ее, прежде чем выпустит из своих рук. Признаюсь, я не очень огорчен за вас. Весь дух организации таков, что рабочие ничего не выиграли бы от подобной формы управления. Говорят, что в муниципальном совете социалисты составляют большинство. Так говорят, но это не очень-то заметно. Один из моих собратьев по перу, читая на днях закон о бюджете Большого Парижа, обнаружил в статье о служащих странные специальности. Так, там упомянуты агенты и младшие агенты. И если младший агент не ощущает по-настоящему своей неполноценности, то это потому, что он недостаточно задумывался над наименованием своей должности. В этом законе упоминается и профессия чернорабочих. Вы слышите: люди, профессия которых — страдать. Они, как видно, находятся на самой последней ступени социальной лестницы, иначе мы, вероятно, увидели бы еще ниже людей, профессия которых — подвергаться пыткам и казням.
Итак, поскольку национализация отложена до лучших времен, на смену упраздненным концессиям придут новые, которым вы и предъявите свои требования. Вы сформулировали их с большой мудростью. Своей стойкостью вы добьетесь их полного удовлетворения.
Уже в самом начале вы утверждаете тот дух солидарности, который одушевляет и укрепляет вас. Вы требуете, чтобы при новом правлении рабочие и служащие сохранили завоеванное ими положение, и в то же время вы настаиваете на уравнении в правах с муниципальными работниками. Вы требуете восьмичасовой рабочий день. Вы предлагаете гуманные правила для молодых рабочих, больных и тех, кто отбывает воинскую повинность.
Не входя в детали ваших требований, я укажу еще на несколько статей, которые вы не позволите вымарать концессионерам.
Статья восьмая. Официальное признание профсоюза новой Компанией. Учреждение арбитражной комиссии по урегулированию конфликтов между администрацией и рабочими.
Если Компания отвергнет эти предложения, вы ответите: «Так, значит, вы хотите забастовку? Мы предлагаем вам средства избегнуть ее, устранить ее навсегда. И вы их отвергаете! Вы будете нести всю ответственность за неразрешимые конфликты и разорительную борьбу».
Вот, что вы скажете. И мне будет любопытно услышать ответ ваших хозяев.
Что касается статьи девятой: «Персонал участвует в прибылях предприятия», — то худшее, что можно сказать о ней, это что она пропитана правительственным, официальным духом. Кажется, будто ее продиктовал вам сам министр, член кабинета Сарьена. У нас звучат еще в ушах чеканные слова министра общественных работ господина Барту о необходимости законодательства, обеспечивающего рабочим, занятым на общественных работах, в горнорудных концессиях, — словом, в тех отраслях, которые зависят от государства, — участие в прибылях. И мы, конечно, не забыли речи Роанна, в которой министр народного образования в отношении законных прибылей уподобил труд капиталу, придав, впрочем, своему сравнению краткую, таинственную и интригующую форму загадки.
Но к чему я говорю это? К тому, товарищи, что статья девятая ваших требований получила уже заранее не только министерскую санкцию, но и санкцию хозяев. По счастливой случайности оказалось, что один из претендентов на городскую концессию (предприятие, которое потребует вашего содействия), и, несомненно, не из тех претендентов, кому был оказан наихудший прием, господин Мильде разработал целый план, хитроумный и смелый, дабы обеспечить рабочим те выгоды, которые вы для них требуете. «Нужно, — заявил в своем недавнем послании господин Мильде, — чтобы промышленники хорошенько осознали, что в наше время преданность рабочих можно завоевать лишь с помощью их участия в прибылях».
И господин Мильде задумал основать кассу объединенных предпринимателей с тем, чтобы гарантировать рабочим коллективную прибыль от общей суммы прибыли, которую дает данная отрасль промышленности в целом.
Вот уж действительно редкое и чудесное единодушие! Правительство, хозяева, рабочие — все довольны друг другом. Только… только не следовало бы сопровождать участие рабочих в прибылях уменьшением их заработной платы. Ведь простая и грубая истина состоит в том, что, пока существует наемный труд, главным для рабочего будет его заработок.
Товарищи, необходимо также, чтобы Компания утвердила десятую и следующие статьи ваших требований, содержащие положение о пенсиях, с указанием на ретроактивность[738] для всего наличного персонала. Ибо то, чего вы требуете в ваших статьях, человечно, и нельзя отклонить их, не оскорбив чувства человечности.
Будьте настойчивы, и вы добьетесь справедливости: ваша сила в профсоюзном единстве. Ваша сила в союзе, основанном на самой тесной, самой насущной, самой естественной и самой прочной солидарности. Вы все, или почти все, являетесь членами профсоюзов, и благодаря этому ваша корпорация представляет собой превосходный и мощный организм.
Рабочие, не входящие в профсоюзы, обречены на вечный страх и страдания. Рабочие, не входящие в профсоюзы, не способны на стойкое сопротивление. Это своего рода рабочая пыль. Она колеблется от малейшего хозяйского дуновения, от малейшего усилия капиталистов.
Заканчивая свою дружескую вступительную речь, я хочу, с вашего разрешения, передать слова одобрения и приветствия председателям и секретарям трех профсоюзов электриков и особенно секретарю Профсоюза работников электропромышленности департамента Сены Эмилю Пато, который в первые же дни по выходе на свободу[739] встал на решительную защиту интересов своих товарищей.
Я не дожидался сегодняшнего дня, чтобы публично выразить свой протест против гнусных преследований. Я и раньше восставал против приговора, одновременно глупого и жестокого, делающего честь тому, на кого он обрушивается.
Каков же должен быть умственный уровень этих судей, этих присяжных, которые преследуют и осуждают человека только за то, что он думает иначе, нежели они, и которые тщатся заключить идеи в тюрьму!
…Но я слышу, как Эмиль Пато говорит мне: «Оставим это. Речь идет о вещах более важных. Речь идет о том, чтобы определить условия, в которых завтра будут работать наши товарищи».
Речь в защиту Франсиско Феррера[740]
5 января 1907 г.
