– И он вернулся к своему пикапу?

– Угу. И поспешил убраться с моего аэродрома. Я видел, как он моргнул фарами и укатил прочь. Но я успел еще раньше «срисовать» его номера.

– В полицию звонил?

– Звонил помощнику шерифа, тому, что приходил посмотреть, как этот ублюдок расковырял твою машину. Я ему сказал, что это, скорее всего, тот самый тип. Дал ему описание Стрикленда. Он сказал, что они сняли с самолета отпечатки пальцев и сейчас прогоняют их по своей компьютерной базе.

– Они сейчас разыскивают пропавших детей и закрывают подпольные цеха наркоторговцев. Сомневаюсь, что мой самолет – первый в списке первоочередных преступлений.

– Точно. Но даже если они сегодня и сцапают Стрикленда, то смогут обвинить его лишь в краже старого комбинезона. Но он наверняка уже избавился от него. Вот же паскудник! Моя самая любимая одежка, я к ней, можно сказать, душой прикипел, и вот те раз!

Судя по голосу, старик слегка куражился, но Дент, зная своего друга, понимал: Голл напуган. Нападение на него самого – это одно. Покушение на жизнь старика – совершенно другое. Значит, этот тип не только злобен, но и патологически мстителен. Тревожась за Голла, Дент поинтересовался, где тот сейчас находится.

– Нет, я сейчас не в ангаре. Я повесил на него замок и уехал.

– Этот ублюдок оценил твою шутку и, скорее всего, захочет довести дело до конца.

Дома тебе тоже оставаться небезопасно.

– Я не такой дурак, чтобы ехать домой.

– Неужели ты поехал ко мне?

– Там не менее опасно.

Дент вспомнил, что Голл позвонил ему с незнакомого номера.

– Чей у тебя номер?

– Одной знакомой женщины.

– Женщины?

– Денек-другой она потерпит мое присутствие.

– У тебя есть знакомая женщина?

– А что тут такого? У тебя одного, что ли, есть монополия на баб?

– В последнее время у меня ее нет, – проворчал Дент, искоса бросив взгляд на Беллами.

Она вернулась в кресло, в котором сидела вчера вечером, и внимательно слушала их разговор. Вполне возможно, что она расслышала слова Голла.

– Извини, что звоню тебе в такой ранний час, – произнес старый летчик. – Но я, как только приехал сюда, сразу решил поставить тебя в известность.

Дент согласился, что старик поступил правильно. Вот только что ему делать с тем, что он только что узнал? До него только сейчас дошло, какой опасности подвергался Голл.

Старика спасла чистая случайность. Что было бы, припаркуй этот тип свой пикап ветровым стеклом не на юг, а на север?

– Ты уж извини, старик, что я нарычал на тебя спросонья.

– Мне не привыкать.

– И все-таки извини.

В трубке стало тихо. Голл замолчал, то ли от избытка чувств, то ли не решаясь сказать что-то важное. Впрочем, через пару секунд Голл все же нарушил молчание, поинтересовавшись, как прошла встреча с Муди.

– Боюсь, у нас с ним не нашлось друг для друга добрых слов, – ответил Дент.

– Надеюсь, ты его не пристрелил?

– Нет, но врезал ему от души.

– Ты, приятель, опоздал с этим делом. Хотя все правильно, долги надо отдавать. Что собираешься делать, летчик? – задал новый вопрос Голл.

– Подожди. – Дент повернулся к Беллами: – Будете со мной сегодня разговаривать или обиделись? – прикрыв микрофон рукой, спросил он.

– Вы сдержали свое слово.

– Это точно. Я как мальчик из церковного хора, которому ужасно хочется кофе. Буфет самообслуживания в фойе открывается в шесть утра. Я видел там табличку. Не принесете мне чашечку?

– Чего именно вы не хотите, чтобы я услышала?

– Ничего.

– Не слишком-то вы похожи на мальчика из церковного хора. Даже если бы попытались изобразить невинность, вам это вряд ли бы удалось. Особенно когда вы лжете.

Но… – Беллами встала и взяла в руки сумочку. – Ваше счастье, что я тоже безумно хочу кофе. Кроме того, мне нужно позвонить Оливии.

Дент несколько секунд смотрел на дверь и, как только та закрылась за Беллами, вновь поднес телефон к уху:

– Голл, слышишь меня?

– Больше не спите по разным комнатам? – раздался в трубке насмешливый голос старика.

– Ты лучше помолчи и выслушай меня. Я отправил ее за кофе, но она скоро вернется, так что времени в обрез. Не хочу, чтобы она услышала наш разговор. Не буду вдаваться в подробности, но вчера Муди намекнул, что Беллами вполне могла быть свидетелем смерти своей сестры.

– Господи Иисусе!

– Это открытие ее потрясло. Я не в курсе всяких там психологических штучек, но потеря памяти могла стать следствием шока. Что-то заблокировало ее воспоминания о тех минутах. Что ты на это скажешь?

– Не исключено.

– Этот парень, Рей Стрикленд, имел мотив, причем веский мотив, отомстить за брата.

Но боюсь, он не единственный, кто преследует Беллами. – Дент рассказал Голлу о ее поклоннике по имени Джерри. – Она считает его безвредным. Мол, типичный «ботаник», любитель книжек, фанат, который малость двинулся на почве обожания любимой писательницы.

– Может, она и права.

– Может быть. Не исключено. Но тогда, в парке, он сделал вид, будто не заметил нас. В Остине, в аэропорту, он находился так близко, что при желании мог дотянуться до нее рукой.

По крайней мере, мог окликнуть ее. Если он ее так обожает, то зачем ему прятаться?

– Может, застеснялся. Рядом с ней был ты, этакий громила, с которым шутки плохи. И он побоялся приблизиться к ней.

– Может, оно и так. Но если вдуматься, назойливое присутствие Джерри наводит на неприятные мысли.

– Но ведь ты сам сказал, что Джерри ее поклонник.

– Это мы так считаем, что он поклонник. Но что, если он притворяется? Если он лишь выдает себя за любителя таланта Беллами, а на самом деле точит на нее зуб.

– Все может быть. Но ведь он пару-тройку раз оказывался рядом с ней, верно?

Например, в Нью-Йорке. Почему он тогда ничего ей не сделал?

Ответа на этот вопрос у Дента не было. Когда же Голл спросил его, а не может ли так называемый Джерри быть причастен к смерти Сьюзен, ответа опять-таки не нашлось.

Дент покосился на дверь.

– Она возвращается. Давай притворимся, будто говорим о чем-то другом. – С этими словами он схватил ручку и сделал вид, будто что-то записывает на клочке бумаги. – Давай, назови мне номер того пикапа. Так, понял.

Он продолжал марать бумагу, когда в комнату с картонным подносом, на котором стояли два высоких бумажных стаканчика с кофе, вошла Беллами. Увидев, что она принесла еще и пончики, Дент послал ей воздушный поцелуй.

– Только не возвращайся пока в ангар, слышишь, Голл? Прошу тебя. Во всяком случае, до тех пор, пока я не сообщу тебе, что мы возвращаемся. Можешь поваляться в постели у своей знакомой. Там тебе будет безо-паснее.

– Ты не знаешь моей знакомой! – рассмеялся старик.

– Как только установится летная погода и мы сможем взлететь, я позвоню тебе и сообщу расчетное время прибытия.

– Тогда звони по этому номеру.

– А где твой телефон?

– Остался в кармане комбинезона, – сердито ответил старик. – Того самого, что прихватил с собой Стрикленд.

Дент рассеянно откусил пончик и так же рассеянно отпил из стаканчика кофе. Было видно, что он думает о чем-то своем.

– Я слышала большую часть вашего разговора, – призналась Беллами. – Он хотел убить Голла.

– Ножом в живот. Я бы так сказал.

– И я в этом виновата?

– Конечно, не виноваты. Это все болван Рей. Пусть молит Бога, чтобы полиция поймала его раньше, чем я.

Беллами подошла к окну и раздвинула шторы. Гроза стихла, однако небо затянуло тучами, и день пока не предвещал ничего хорошего. Погода была под стать ее настроению – как будто бремя ответственности за нападение на Голла, пусть даже частично, легло и на ее плечи. Да и последние новости из Хьюстона были крайне неутешительными.

Когда она позвонила Оливии из фойе отеля, та сообщила, что ночью состояние Говарда резко ухудшилось. Он все чаще погружался в беспамятство, и эти периоды длились все дольше и дольше. Его легкие были полны мокроты, и он уже не мог глотать.