– Как же, как же. Он мог записать в нем что угодно. Думаешь, я такой дурак, что в это поверил?

– Нет, я думаю, что ты умный. По крайней мере, тебе хватило ума сказать тогда Рупу Кольеру, что у вас не получится выдвинуть против меня веских обвинений. И тогда ты решил, что будет проще навесить убийство на Алана Стрикленда.

Дейл так быстро вскочил, что едва не опрокинул подставку для телевизора. Правда, он успел подхватить бутылку виски, иначе бы та упала на пол. Затушив сигарету в переполненной окурками пепельнице, он направился к двери, чувствуя на себе их взгляды, жгучие, как раскаленная кочерга, которой его как будто ткнули в спину.

Внезапно бывший полицейский понял, что страшно устал за эти годы. Устал и телом, и душой. В буквальном смысле устал до смерти. И главное, почти на два десятка лет опоздал исправить собственную жизнь. И все же у него осталась последняя попытка, и он решил, что не простит себя, если ею не воспользуется.

– Был обеденный перерыв. Я сидел в мексиканском ресторане в восточной части города. Мне позвонил Хеймейкер и сказал, что утром на тюремном дворе убили Алана Стрикленда. Три раза всадили нож в спину, и он упал как подкошенный. Каждый удар пришелся во внутренний орган. Через минуту Стрикленд был мертв. Похоже, он связался с дурной компанией…

Дейл замолчал и через плечо посмотрел на гостей:

– Согласитесь, что это был скользкий тип. В тюрьме он связался с компанией таких же, как он сам, негодяев. – Хозяин дома вновь повернулся лицом к гостям. – Убийцу обвинили в разжигании вражды между бандами заключенных, хотя никому никогда не выдвигали таких обвинений.

Услышав это, я отодвинул тарелку с едой, выскочил из ресторана, и меня стошнило.

Меня вывернуло на-изнанку, вычистило полностью, но я еще долго блевал одной желчью.

Потому что в последний раз я видел Алана Стрикленда в ту минуту, когда его под конвоем выводили из зала суда после того, как был зачитан приговор. Он повернулся к галерке, где я сидел, посмотрел мне в глаза и громко сказал: «Я не убивал ее. Бог тому свидетель».

Я и раньше слышал, как осужденные, сотни мужчин и женщин, клялись всеми святыми в своей невиновности, но Алану я поверил. Поэтому, мисс Прайс, я не верю, что это он убил вашу сестру. И никогда не верил.

С этими словами Дейл глубоко вздохнул и, на несколько секунд задержав дыхание, так же медленно выдохнул. К его удивлению, признание не принесло ему желанного облегчения.

Господи, как же он был наивен, рассчитывая, что это будет легко!

Дейл Муди вернулся в комнату и, сев на прежнее место, взял стакан и допил виски. Его гости, сидевшие плечом к плечу на кровати, не спускали с него пристальных глаз. Первой заговорила Беллами:

– Если вы не верили в его виновность, то… почему…

– Почему я сделал так, чтобы присяжные признали его вину? Я мог бы назвать десяток причин, кроме самой главной. Мы отмазались.

– Мы? – уточнил Дент.

– Мы с Рупом.

– Значит, он тоже замарал себя?

Дейл усмехнулся. «Замарал себя». Ну и словечки у этой барышни! Это надо же такое придумать.

– Можно сказать и так. В любом случае мы представили публике одного обвиняемого.

Главного обвиняемого. – Муди посмотрел на Дента: – Ведь у тебя было алиби. Мы, конечно, не верили, но и опровергнуть тоже не могли. Вот тогда-то Алан Стрикленд и стал главным подозреваемым.

Нам непременно нужно было сдержать обещание, которое мы дали начальству и Листонам, да и всем горожанам, что найдем убийцу и он обязательно предстанет перед судом. Мы не могли допустить, чтобы это верное дело, такое смачное, забрали у нас и передали другим.

Ведь дело было как? Девушка из хорошей семьи, дочь состоятельных родителей, была убита во время корпоратива, устроенного в заповеднике в тот день, когда разразился смерч.

Самый сильный за последнее столетие. Девушка была красивая, богатая, и ее нашли без трусов. Этот случай так и просился в руки Кольеру, он ведь у нас великий шоумен. Он вытаскивал на свет эту сексуальную наживку всякий раз, когда у него появлялась возможность покрасоваться перед прессой.

– Знаете, – задумчиво продолжил Дейл, – мне кажется, он был даже рад, что мы так и не нашли ее трусов, потому что без этой подробности интерес публики к этому делу быстро пошел бы на убыль. «Как? Орудием убийцы были трусики? Где же они теперь? Их нашли?»

Это было похоже на дурацкую мыльную оперу. «Смотрите следующую серию завтра».

Муди потер ладонями лицо.

– Как-то раз Руп предложил инсценировать, будто мы находим эту улику. Мы, чтобы все выглядело как можно более достоверно, подбрасываем ее на видное место, и она, допустим, попадается на глаза какому-нибудь недотепе-полицейскому. Нам пришлось бы показать их вашим родителям для опознания. Они бы наверняка отказались признать, что это трусы Сьюзен. Зато это точно не сулило бы ничего хорошего для того парня, у которого мы бы их нашли. Его посчитали бы коллекционером таких вещей.

– Неужели вы собирались подкинуть фальшивую улику в дом Алана Стрикленда?! – воскликнула Бел-лами.

Взгляд Дейла Муди непроизвольно остановился на Денте.

– Это было в самом начале нашего расследования.

Дент несколько секунд смотрел на него и, когда до него дошел смысл сказанного, недоверчиво тряхнул головой:

– О господи!

Он встал и принялся расхаживать по комнате, как будто выискивал, что бы такое ему пнуть. У Дейла возникло опасение, что жертвой ярости Дента может стать он сам, однако гость отошел к окну и устремил взгляд на озеро. Дейл обратил внимание на подсохшее пятнышко крови у него на рубашке чуть выше ремня джинсов. Интересно, откуда оно?

Правда, прежде чем он успел спросить об этом своего гостя, Беллами произнесла:

– Мне он никогда не нравился.

– Кто?

– Руп Кольер. Мне не понравилось, как он во время судебного процесса разговаривал с моими родителями. Он заверял их, что отправит убийцу в тюрьму на долгий срок. Позднее, когда я собирала материал для книги, я позвонила ему и попросила о встрече. Несколько раз он обещал, но всякий раз в самую последнюю минуту отказывался. Наконец он, похоже, исчерпал весь мыслимый запас оправданий и отговорок, и мне было позволено отнять у него десять минут времени. Он был…

– Можете не рассказывать мне, как он повел себя, – оборвал ее Муди. – Я все знаю. – С этими словами он пошевелил пальцами правой руки. Костяшки были содраны и все еще ныли после контакта с зубами Рупа Кольера, однако Дейл ничуть не жалел. Надо было врезать этому самодовольному сукину сыну еще сильнее. – Он послал вас подальше, верно?

– Он постоянно юлил, уходил от ответов на вопросы, – ответила Беллами. – Он заявил мне, что забыл подробности этого эпизода своей биографии, и, так ничего из него не выудив, я попыталась договориться в полицейском управлении. Хотела, чтобы мне показали документы по этому делу.

Дейл вопросительно посмотрел на нее, и Беллами поняла, что он хочет у нее спросить.

– Я пыталась, – сказала она, – но, к сожалению, дело куда-то исчезло.

– Все ясно.

– Вы знали об этом?

– Руп слишком честолюбив и слишком хорошо умеет прикрывать свою задницу. Он не мог допустить, чтобы документы остались в полиции, – ответил Дейл и встал с кресла. – Я тоже умею прикрывать собственную задницу. Я сделал копии со всех документов.

Беллами и Дент недоуменно переглянулись, затем посмотрели на Дейла. Тот скрылся в кухне, которую от гостиной отделяла лишь обшарпанная барная стойка. Здесь он открыл духовку заляпанной жиром кухонной плиты и достал из нее разбухшую от бумаг папку-скоросшиватель, перехваченную толстой замусоленной резинкой.

– Как-то раз я здорово набрался и, забыв, что она там лежит, включил духовку, – пояснил хозяин дома и, подойдя к Беллами, вручил ей папку. Сам же вернулся в свое кресло, закурил и налил себе новую порцию виски.

Со стаканом в руках он пересел на кровать, где устроился рядом с Беллами, которая успела снять с папки резинку и открыть обложку. В папке оказалось огромное количество всевозможных документов. Перевернув обтрепанные бумажные страницы, Беллами поняла, что перед ней документы самого разного свойства: официальные бланки и формуляры, разлинованные тетрадные листы, исписанные разными почерками, протоколы допросов и бесчисленные клочки бумаги, на которых порой стояла всего пара слов. Понадобится не меньше недели, чтобы только разобраться в этом ворохе бумаг.