– Больно? – спросила она.

Больно?Дент нежно целовал синяк на ее коже ниже пупка, который она получила вчера вечером, когда ударилась о металлические перила возле его квартиры.

– Нет.

– Хорошо.

Он снова поцеловал ее и, потянув молнию джинсов, поцеловал ниже синяка.

– Дент… – прошептала она. – Не надо. Мы не – можем…

– Можем. – Он потерся щекой о ее щеку, и она ощутила на себе его теплое дыхание. – У вас такая приятная кожа.

Он произнес эти слова, касаясь ее губами, а потом и вообще легонько укусил. У Беллами моментально перехватило дыхание.

Затем Дент слегка отстранил ее от себя и, заглянув ей в глаза, медленно принялся расстегивать одну за другой пуговицы на ее блузке. Расстегнув последнюю, он распахнул блузку и принялся целовать ее живот. Тем временем его пальцы принялись играть с прядями волос, упавшими ей на грудь.

– Я схожу с ума, – прошептал он.

Убрав волосы в стороны, Дент наклонился и стал целовать ее груди, слегка покусывая соски, скрытые кружевными чашечками бюстгальтера. Затем, крепко обняв ее за талию, он подхватил Беллами и положил на постель, где тотчас же приник к ее губам жадным поцелуем. Это было настолько неожиданно и приятно, что она отбросила свою давнюю решимость никогда-никогда-никогдане допустить, чтобы это случилось.

Они целовались долго и страстно. Пока руки Дента блуждали по ее телу, его губы ни на мгновение не оторвались от ее губ, пока обоим стало нечем дышать. Когда они наконец отстранились друг от друга, Дент уткнулся лицом в ее шею и шепнул:

– У тебя великий талант. Ты восхитительно целуешься.

С этими словами он сунул руку ей в трусики, решительно раздвинул ей бедра и принялся их ласкать. Беллами инстинктивно приподняла колени и раздвинула ноги. Дент со сладостным стоном проник в нее.

О боже! Это был Дент. Тот самый Дент из ее подростковых грез и эротических фантазий уж взрослого возраста. Его движения заставляли ее сладостно постанывать.

Его мягкие волосы щекотали ей грудь, теперь уже свободную от бюстгальтера. Хрипло постанывая от возбуждения, Дент снова принялся целовать ее, ласкать губами и языком.

Он хотел ее и сам в эти мгновения принадлежал только ей одной. Только ей.

Обхватив обеими руками его голову, Беллами выгнула спину дугой, навстречу его пальцам. И как только первая волна блаженства накрыла ее, она выкрикнула его имя.

А затем… затем она как будто погрузилась в сладкое беспамятство.

Рей дождался, когда зайдет солнце, однако решил не торопиться, а дать глазам привыкнуть к темноте. Спустя пару часов его зрение уже было таким же острым, как у койота, что в эти минуты завывал в горах к западу от аэродрома.

В сумерках приземлился одномоторный самолет, который оставался на взлетно-посадочной полосе довольно долго, однако, пополнив запас горючего, снова взмыл в воздух. Вскоре после этого огни взлетно-посадочной полосы погасли. Слабый свет мерцал лишь в окнах ангара.

Рей вылез из пикапа и немного прошелся, чтобы размять ноги. Для того чтобы восстановить кровообращение во всем теле, он сделал несколько приседаний и помахал взад-вперед левой рукой. Затем нащупал ножны и, не убирая с них руки, двинулся в сторону ангара.

Земля была неровной и каменистой. То там, то здесь из нее торчали клочья травы и редкие кактусы. Опасаясь выдать свое присутствие, Рей не стал торопиться, хотя и старался по возможности двигаться быстро и тихо.

Когда до ангара осталось не более пятидесяти метров, Рей замедлил шаг и пригнулся почти к земле. Старик вряд ли заметит его, однако рисковать не стоило. Нервы Рея были натянуты как струна, и не хотелось, чтобы какая-нибудь досадная мелочь помешала ему осуществить задуманное. Сегодня ночью Дентон Картер и Беллами Прайс узнают, что Рей Стрикленд – крутой парень и с ним шутки плохи.

Нападение на парковке ресторана было лишь детской забавой по сравнению с тем ударом, какой он нанесет сегодня ночью. Этот удар сокрушит их, заставит понять серьезность угрозы, которая нависла над ними, поселит в их сердцах страх.

Не дойдя метров тридцати до ангара, Рей бросился на землю и, распластавшись, стал ждать, воображая себя невидимым, как те парни из спецназа. Он обожал фильмы про то, как одетые в камуфляж снайперы долгими часами неподвижно лежат в засаде. А если требуется, то даже дни, выжидая удобный момент для меткого выстрела точно в цель.

Сейчас Рей представлял себя таким же героем: смертельно опасным, невидимым и непобедимым. Правда, его оружием была не дальнобойная винтовка, а всего лишь обоюдоострый нож. Рей потратил немало часов, натачивая его до остроты бритвы. И вот теперь он вытащил его из ножен. Какой кайф слышать, как лезвие с легким шорохом выскальзывает из кожаного футляра! Было в этом шорохе одновременно нечто возбуждающее и зловещее.

Крепко сжав костяную рукоятку, Рей пополз на животе к внешней стене ангара.

Прижав ухо к ржавому металлу, он услышал треньканье гитары. Звучала песня из репертуара кантри-певца Хэнка Уильямса. Рей ненавидел эту деревенскую музыку, но обрадовался, что она нравится старику, – она заглушит его шаги. Осмелев, Рей поднялся с земли и прошел вдоль стены рифленого металла прямо к передней части ангара и бетонной площадке перед ним.

За углом он остановился, чувствуя, как бешено стучит его сердце. Дыхание было быстрым и поверхностным – давали знать о себе нервы. Рей подождал несколько секунд, чтобы успокоиться, затем досчитал до трех, высунул голову за угол и заглянул в ангар.

Ему хватило лишь одного взгляда, чтобы увидеть все, что ему нужно.

Старик лежал на спине под аэропланом Дента, его ноги торчали наружу. Провод удлинителя змеился по бетонному полу к радиоприемнику, который Голл взгромоздил на крыло, и к лампе-переноске, что стояла возле старика прямо под фюзеляжем. Рядом с лампой – открытый ящик с инструментами и промасленная тряпка.

Все будет гораздо легче, чем он себе представлял.

– Это тебе за Алана! – яростно выдохнул Рей и влетел в ангар. Прежде чем старик успел что-то понять, Рей по самую рукоятку вонзил лезвие ножа ему в живот.

Еще не улеглись последние волны оргазма и Беллами все еще продолжала всхлипывать и хватать ртом воздух, а Дент уже наклонился над ней и, торопливо расстегнув ширинку, вновь прильнул поцелуем к ее губам. И эти самые поцелуи мало чем отличались от секса.

Стоило языку Дента скользнуть ей в рот, как он сам едва не задохнулся от желания.

Устроившись у нее между ног, он потерся кончиком члена о ее трусики, проклиная этот тонкий барьер за то, что тот мешает скорейшему осуществлению желания. Ведь в какой-то момент придется остановиться и потратить драгоценные мгновения на раздевание. В эти мгновения он сгорал от желания соприкоснуться с ее обнаженным телом. Единственное, о чем он мечтал, – вытянуться на постели во весь рост и делать все так, как надо. Но сейчас было не до таких мелочей. Главное – как можно быстрее проникнуть в нее, туда, где она такая влажная, горячая и шелковистая, такая удивительно приятная.

А ведь, глядя на нее, даже не подумаешь, что она быстро воспламеняется, что так яростно и стремительно сгорает в огне страсти. Ну кто бы мог предположить, что Беллами, с ее безукоризненными манерами и невинными глазами, временами способна быть такой чувственной?

Однако это была правда. Стоило ему легонько прикоснуться к некоторым частям тела, как Беллами словно пронзало током. Дент невольно почувствовал себя величайшим любовником в истории человечества. Беллами заставила его безумно ее захотеть, снова увидеть, как она заводится от его прикосновений. Вот только пустить его в себя она пока не пожелала. Пока.

Дент протянул руку, чтобы стащить с нее трусики.

– Нет!

Беллами яростно замотала головой, принялась брыкаться, отталкивать его и в конце концов соскочила с постели. Дент еще толком не понял, что случилось, как она уже натягивала джинсы.

– В чем дело?

– Я не могу. Не могу. Я же сказала вам!