— Нет, это мои служанки! В Палир я взял всего двух жен — они дожидаются меня в деревне. И можешь говорить громче — моя прислуга не знает атарианского.
Саладон сказал им пару фраз, и работницы засуетились, выполняя задания хозяина. Одна из них подошла ко мне и, не глядя в глаза, поклонилась.
— Пройди с Аширой, она подберет тебе одежду. А я проконтролирую приготовление ужина.
Мне пришлось двинутся вслед за молчаливой девушкой. Каждая комната в здании была насыщена запахом благовоний, который только усилился, когда мы вошли в просторный зал. Обустроен он был довольно аскетично: лежанка, расставленные повсюду свечи и курильницы, алтари, назначение которых было мне неизвестно, а также невысокий, украшенный драгоценными камнями шкаф. Служанка извлекла из него рулон ткани молочно-зеленого цвета, расписанный золотыми нитками. Это была традиционная женская одежда в Юстиоре — кавалабана. Глядя за манипуляциями девушки, которая одевала на меня все это великолепие, я понимала: самой мне никогда не завязать старинный наряд правильным образом. Когда меня, наконец, облачили в кавалабану, служанка извлекла из ящика несколько многогранных бутыльков. Чем-то похожим на пипетку она собрала пару капель масла из каждого и смешала их на небольшой стеклянной дощечке. Девушка отложила ее в сторону, и вытащила зеленые серьги в форме полумесяца, которые протянула мне. Я пожала плечами и надела предложенные украшения.
Выждав несколько минут, Ашира взяла дощечку, помахала над ней ладонью и окунула пальцы в масла. Далее она провела ими по моей шее, за ушами и между бровей. Собрав еще масла, служанка дотронулась до моей ключицы и провела пальцем до ложбинки между грудей. Я почувствовала приятный букет иланг-иланга, лаванды, корицы и чего-то цитрусового. Закончив, Ашира поклонилась мне и занялась своими делами. Возвращаться к Саладону мне пришлось одной. Увидев меня, многоженец поднялся и произнес:
— Ты красива, как лунный цветок, Дитя! Я рад, что Абсолют своей волей свел нас воедино.
Меня невольно смутили его слова. Хорошо хоть, что он тоже, наконец, оделся.
— Ты расскажешь, почему я здесь? Меня не покидает ощущение, что я попала в какую-то секту?
— Нет, Дитя. Это всего лишь поселение одной из юстиорских диаспор в Палире. Мы живем здесь в соответствии со своими обычаями, поэтому тебе они могут показаться чуждыми.
— А как я здесь оказалась?
— Ужин уже готов! Я уверен, что ты голодна. Почему бы нам не приступить к трапезе?
Мне не слишком понравилось то, как Саладон уклоняется от ответа. Но я внезапно поняла, что меня и правда мучает ужасный голод. Как будто я не ела несколько недель!
Мы вышли из строения на улицу. Там уже был вынесен и накрыт стол, повсюду дымили благовония, горели маленькие фонарики. Численность служанок увеличилась. Некоторые из них стояли в стороне, готовые тут же выполнить любой приказ Мудрости, а другие — сидели вокруг стола, играя расслабляющую музыку на народных инструментах. Меня привлек один из них — восьмиструнный, с длинным грифом и круглой выпуклой декой. Он издавал дивные мелодичные звуки, казалось, что девушка играла на струнах мироздания.
Саладон уважительно усадил меня по правую руку и стал накладывать еду. Юстиорская пища была слишком остра для западного человека, но мне был по душе ее пряный, пикантный привкус. В рационе жителей Палира чаще всего присутствовали рыба и морепродукты, поэтому мясные блюда на всей территории страны подавались редко. Я целиком поддерживала их пристрастия.
Сначала я старалась есть аккуратно и неторопливо, но этим еще больше разожгла изнуряющий голод. Заметив, что Саладон увлечен музыкой, я тихонечко наклонилась над блюдом и планомерно стала закидывать в себя куски рыбы с овощами.
— Ты согласна, что среди всех искусств музыка передает жизнь лучше всего?
— Согласна! Но это мы с тобой воспринимаем мир через звуки. Есть же люди, которым нужно посмотреть, попробовать, потрогать или понюхать, чтобы ощутить саму суть.
— Да, но ты не замечала, что не можешь в точности воспроизвести у себя в голове понравившийся вкус, вид, запах или тактильное ощущение. А вот музыку — легче всего.
— Я и говорю: все люди разные и мир воспринимают каждый по-своему. Мы не можем быть уверены в том, что никто не способен в точности воспроизвести ощущения, полученные не в ходе прослушивания чего-то.
Мой собеседник задумчиво посмотрел на меня.
— Мне всегда нравилось общаться с юными Детьми Абсолюта. Из вас первое время выходят по-настоящему интересные собеседники! Только потом вы уже настолько укореняетесь в самопридуманной истине, что становитесь нуднее самых упрямых стариков.
— Ты уже несколько раз говорил мне о каких-то Детях Абсолюта! Что это такое?
— Ну, это начало того долгого разговора, который я хотел бы с тобой завести.
— А в ходе него я уразумею почему оказалась здесь, и что мне делать дальше?
Саладон улыбнулся.
— И даже намного больше.
— Тогда я готова тебя послушать!
— Может быть, сначала переместимся куда-нибудь в более уединенное место.
Тембр его голоса заставил меня задрожать от предвкушения. Уединенное место — это то, что требовалась нам двоим сейчас. Но никаких разговор, понятное дело, мы вести не станем.
Впрочем, я ошибалась! Мы и правда с ним довольно долго разговаривали. Сначала Саладон снова отвел меня к водопаду, разложил мягкое покрывало на земле и спросил, когда я устроилась поудобнее:
— Изменилось ли что-нибудь в твоем восприятии мира, с тех пор как ты попала сюда?
Я призадумалась.
— Вроде бы помню все, что было до этого, но эти события будто бы случались не со мной. Я словно смотрела какой-то фильм или читала книгу и чересчур эмоционально сопереживала главной героине. Ее жизнь меня настолько захватила, что даже ее друзей и знакомых я воспринимаю как своих собственных. А с другой стороны, я сейчас как будто смотрю иной фильм. Хотя актриса там играет та же самая. Я, наверное, не слишком понятно выражаюсь?
— Нет, я тебя понимаю. Ты чувствуешь, что с тобой происходит что-то необычное, но не слишком хочешь узнать причину. Ты просто наслаждаешься своим существование: наблюдаешь чарующую жизнь дикой природы, вкусно ешь, слушаешь музыку, находишься в моей компании, наконец. Я надеюсь все же, что доставляю тебе определенное наслаждение своим присутствием.
Конечно, я горячо заверила Саладона, что он доставляет невероятно, но все же уточнила:
— Я хочу узнать причину своего присутствия здесь, но ты ускользаешь от всех моих вопросов!
— Поверь, раньше бы у тебя началась паника! Ты бы искала коммуникатор, чтобы связаться со своими родными и друзьями, выспрашивала бы у меня об этом месте намного упорнее, нежели делаешь это сейчас. Ты даже не поинтересовалась, какой сегодня день недели, какой месяц на дворе! Теперь-то тебе приходит на ум: а почему я не совершила эти очевидные действия для подобной ситуации? Да потому что твое мировоззрение перевернули с ног на голову! Все, что было для тебя важным раньше — сейчас потеряло смысл. И наоборот. Теперь каждый твоей день будет наполнен чудесными открытиями. Заметь, чудесными, а не позитивными. Что-то из того, что ты для себя откроешь вновь, не покажется тебе правильным или хорошим.
— Но почему все это со мной происходит именно сейчас? И почему именно со мной? Так странно на самом деле! Такое бывает разве что в кино! Но я никогда не слышала от друзей, чтобы с кем-то произошло нечто подобное! А у меня многие знакомые умеют попадать в нестандартные ситуации! Уж можешь мне поверить!
— Ты особенная, Эйвери. Тебе была дана возможность раскрыть глаза! Выйти из общего строя и начать шагать своим путем! И то, как ты распорядишься этой возможность — зависит только от тебя. Я помогаю новичкам обрести уверенность в собственных силах. Но так как ты всю жизнь прожила в мире полном условностей, для того чтобы обновить твое сознание, Высшему Разуму потребовалось отключить тебя для перезагрузки. К сожалению, это может произойти когда угодно, поэтому тебя этот процесс застал прямо во время перелета. То, что с тобой случилось в тот момент, называется инициацией. Мы имеем специальное оборудование, которое помогает нам засечь подобные перевоплощения и прийти на помощь к вам. Что я и сделал. Две недели ты провела, восстанавливая силы в этом храме, а сегодня, наконец, проснулась.
