Он поднял с земли каменный обломок и бросил его в центр аномалии. Как только камень пересек периметр круга, его с огромной скоростью втянуло вниз, и он разбился о землю. Но разбился — не то слово. Его мгновенно раздавило до состояния песка и размазало по поверхности.

Прежде чем отправиться в обратный путь, он расставил по периметру круга несколько уцелевших вешек с лампами на солнечных батареях и камнями выложил на земле большую надпись: «ОПАСНО!». Найдя полетный блокнот, записал в нем несколькими фразами все, что произошло, и, высыпав инструменты из небольшого металлического ящика, вложил в него записку, а сам ящик водрузил на видное место в разбитой кабине «Стрекозы». Затем забрал рюкзак с аварийным набором (компас, нож, запасные фильтры для маски, НЗ), отрезал при помощи разрядника кусок поручня и загнул его с одной стороны. Похлопав себя по карманам, Ричард еще раз прикинул, не забыл ли чего, и подошел к периметру Слоновьего лишая. Кто впервые употребил такое дурацкое словосочетание вместо гравиконцентрата, уж и не вспомнить, но название на неофициальном уровне среди внеземельщиков и разведчиков КОНОКОМа закрепилось.

Он не был уверен, получится ли у него добраться пешком до станции. А идти придется, потому как вся электроника суперфлаера, включая связь, была раздавлена, и вызвать на помощь дроидов не получится. Была и еще одна, нравственная причина добраться до станции. Бо погибла, и теперь его долг — сделать так, чтобы ее жертва не была напрасной. Надо во что бы то ни стало дойти и передать сообщение об обнаружении гравиконцентрата по субкосмической связи. Но даже если у него не получится, Сноу надеялся, что вешки и разбитый суперфлаер привлекут внимание спасателей.

Ричард отлип от скалы и продолжил движение. Через несколько часов наступит ночь, и придется разжечь костер — черт его знает, что теперь можно ожидать от этой планеты.

Насколько он мог вспомнить архивные материалы того времени, первое и до вчерашнего дня единственное взаимодействие с подобной гравитационной аномалией произошло около семидесяти лет назад на планете Готика в системе звезды Эпсилон Эридана, находящейся в одиннадцати световых годах от Земли. И звезда — оранжевый карлик — и планета очень молоды. Звезде меньше миллиарда лет, это детский возраст по масштабам Вселенной. Именно молодостью объяснялась высокая вулканическая активность на планете, почти полностью состоящей из горных систем. Высоченные остроконечные скалы и отвесные вертикальные кряжи иногда достигали высоты в 5–6 километров — вызов любому альпинисту. Из-за этих горных пиков планета и получила свое название. Экспедиция не без труда нашла подходящее место для посадки и обустройства станции и приступила к исследованию планеты. Все складывалось неплохо до момента, пока не пропал гиперфлайт с пилотом и двумя учеными на борту. Поиски продолжались несколько дней и ни к чему не привели. Гиперфлайт и его экипаж как в воду канули. Но через пять дней один из разведывательных аппаратов обнаружил в тридцати километрах от станции в труднодоступных горах пилота в бессознательном состоянии. Придя в себя через пару дней, астронавт, которого, кажется, звали Кеннет Войт, рассказал следующее.

Совершая рутинный облет очередного сектора, они были привлечены ярким зрелищем начавшегося извержения. Ученые попросили пилота сделать несколько кругов вокруг выстреливающего лаву и бомбы жерла вулкана. Кратер был довольно большой — около километра в диаметре. Чуть в стороне на склоне дымили серой, паром и углекислотой несколько десятков фумарол и брызгали грязью грифоны. Зрелище было завораживающее и жутковатое. У них на глазах скальный пик высотой в два с лишним километра надломился у самого основания (а это несколько сотен метров в поперечнике!) и, медленно разламываясь на куски, будто нехотя, рухнул в горное озеро, подняв брызги на сотни метров вверх. Ученые включили телеметрию и запись. После второго витка вокруг жерла, по просьбе ученых, Войт вплотную подлетел к кратеру. На высоте трехсот пятидесяти метров над кратером все и произошло. Кеннет неожиданно почувствовал, как аппарат перестал его слушаться и рванулся вниз к огненному бурлящему озеру оранжевой лавы. Чисто рефлекторно, будучи опытным пилотом, он активировал пиропатроны отстрела катапульт. Все кресла благополучно отстрелились от фюзеляжа гиперфлайта, и три человека повисли над вулканом на гравикомпенсационных парашютах. Гиперфлайт же с фантастическим ускорением помчался вниз и буквально расплющился о внутренний склон жерла. Пилот уверял, что аппарат раздавило до толщины бумажного листа, будто он был пластилиновым. Если это так, то ускорение было не менее 200 g, а давление — более тысячи тонн на квадратный сантиметр! Затем произошел мощный выброс лавы, который накрыл двух несчастных ученых. Кеннету, который умел лучше управлять гравикомпенсатором, удалось сманеврировать и увернуться от вулканических бомб, но парашют был поврежден и протянул ровно столько, чтобы увести Войта подальше от кратера. Что было дальше, пилот помнит смутно — сказалось сотрясение мозга, которое он получил, упав с высоты нескольких метров, когда гравикомпенсатор окончательно сдох.

К сожалению, направленная в район вулкана исследовательская группа не смогла ничего обнаружить. Верхняя часть конуса вулкана взорвалась и провалилась на глубину нескольких сотен метров, образовав кальдеру диаметром более пяти километров, лава разлилась по огромной поверхности, полностью осушив большое горное озеро поблизости.

Потом, уже на Земле, было проведено несколько научных конференций на эту тему, выдвинуты десятки гипотез и предположений, написаны сотни монографий и исследований гравитационной аномалии. Пилота так затаскали на разные семинары и коллоквиумы, что он в конце концов заявил о своем категорическом отказе от участия в любых мероприятиях на эту тему.

Однако еще раньше, с его же согласия, в клинике КОНОКОМа он был подвергнут мнемосканированию, которое подтвердило, что все рассказанное Кеннетом имело место в реальности. И вот этот факт был поважнее, чем двадцать гипотез и десять семинаров, вместе взятые. Жаль, что не удалось исследовать феномен, но само доказательство, пусть не материальное, его существования — имеет огромное значение.

И вот теперь еще один факт… Ричард мотнул головой, отгоняя воспоминания, и двинулся дальше.

Лишь на седьмые сутки голодный, злой, уставший и грязный Ричард увидел вдалеке цилиндры станции и пылящую к нему платформу на гравиподушке — сканер обсерватории засек Сноу, как только он появился из-за холма, а главный компьютер дал указание выдвигаться навстречу. Через полчаса Ричард закончил передачу по субсвязи и, хромая, пошел в душевую. Там он разделся и долго стоял под струями холодной воды, пытаясь смыть с себя не только грязь планеты, но и всю накопившуюся в нем тоску и бессильную ярость. Он оделся во все свежее, посмотрел на сильно опухшую лодыжку, прошел в столовую жилого отсека и вызвал робота-санитара. Пока он заправлялся омлетом с сыром и жареным беконом, дроид сделал ему укол, намазал гелем ногу и плотно перетянул бинтом. Боль сразу стала утихать. Сноу отослал дроида и выбросил грязную посуду в мусоросборник. Ричард подумал, что ответ с Земли придет не раньше вечера, и у него есть несколько часов, чтобы немного отдохнуть.

Но сначала он должен сделать одно очень важное дело. Его, конечно, можно было и назавтра отложить, но Сноу упрямо проковылял из жилого отсека в лабораторный цилиндр, включил компьютер, нашел нужный файл с бланком и стал его быстро заполнять:

Распечатав бланк, Сноу пошел в свою каюту, лег на узкую неудобную кровать, закрыл глаза и погрузился в тяжелый липкий сон, больше похожий на забытье.