– Постараюсь, – хмыкнула Рисса. – Вот и Фарас так говорил.

Я промолчал, ограничившись улыбкой и прощальным взмахом руки. Рисса упомянула это имя впервые: возможно, так звали ее мужа, вроде бы убитого разбойниками.

Как в большинстве случаев, путь мой пролегал через город, в том числе и через рыночную лошадь. Народу там было меньше, чем обычно, но она все равно полнилась гомоном.

– …вот я ей и говорю: Хездра, с чего ты взяла, будто всегда будешь жить в этаком домище да носить такие наряды? Что у тебя есть, кроме ладной фигурки да смазливой мордашки? Это, знаешь ли, богатство недолговечное. Следи, говорю, за собой, а не то придется тебе вернуться в «Зеленый Остров», зарабатывать передком золотые для Антоны…

– …Антона нынче стала важной особой…

– …и не диво, ум у нее острее клинка…

– …лучшая сдоба в Кифриене…

– …видит только улыбку… что ждать от девицы… медяки за хлеб… медяки в наше время не так легко достаются…

– …пряности… предохраняющие средства для кладовых… сберегут даже в жару…

– …черствый хлеб… черствый, но съедобный. Всего полмедяка за каравай!

– Сталь! Добрые стальные клинки!

– …толкуют, будто солнечные дьяволы уже в Джеллико. Скоро они явятся к нам, невзирая на самодержицу и ее чародеев…

– …наши чародеи сильны…

– …супротив машин из холодной стали…

Я вовсе не считал себя слишком уж сильным чародеем, и услышанное на рыночной площади отнюдь не прибавило мне бодрости. Равно как и вид осиротелого, с затемненными окнами дворца самодержицы.

Дорога на Расор начиналась от ворот, называвшихся южными, хотя в действительности они выходили на юго-восток. Наверное, на лодке если не до самого Расора, то, во всяком случае, до шлюзов Фелсы можно было добраться быстрее, однако по мелководной реке Фроан проходили лишь лодки и плоты с небольшой осадкой, какие не могли взять на борт горного пони. А обратный путь вверх по течению обошелся бы мне в целое состояние.

Приречная дорога на большей части своей протяженности была не слишком широкой, на ней могли разъехаться только два фургона, но зато мощеной. Впрочем, в Кифросе и глиняные проселки раскисали только зимой, но вот от пыли деться было некуда. Хотя мы ехали по каменным плитам, красная пыль вздымалась на каждом шагу, висела в воздухе и липла ко всему, к чему можно и нельзя.

Мы еще не успели добраться до первого, находящегося менее чем в двадцати кай от города моста, переброшенного через реку Милдр у места се впадения во Фроан, а шарф, который я выкроил из старой рабочей рубахи, чтобы повязать им голову, сделался липким и красным. Как, впрочем, и моя потная физиономия, не говоря уж о носовом платке, которым я пытался эту физиономию вытирать. И это при том, что через каждые несколько кай я стирал платки, мыл руки и умывал лицо.

Дорога была почти пуста, лишь изредка по ней катили из Кифриена порожние фермерские фургоны. Только оливковые рощи зеленели как обычно: похоже, оливки могли пережить любые катаклизмы.

Первая ночь застала меня на постоялом дворе ниже по течению городишки под названием Хипривер. Судя по всему, путники там не останавливались довольно давно, по меньшей мере несколько восьмидневок. По всей видимости, люди боялись нападения со стороны моря. Угроза насилия зачастую оказывается страшнее самого насилия.

Одолевая кай за кай однообразного, утомительного пути, я к полудню четвертого дня добрался до Фелсы, населенного пункта, стоявшего на стреловидной скале, вдававшейся в воду на месте слияния Фроана с маленькой речушкой Сурбал. Ниже Фелсы Фроан устремлялся в Предвратную теснину, а потом изливался на равнину.

Стены Фелсы были не слишком высоки, ибо цитадель стояла на отвесных утесах не менее двадцати локтей высоты. Другое дело, что каменное основание было мягким и постоянно подмывалось течением. Стены приходилось переносить каждые несколько лет, и поговаривали, что нынешний город стал на двести локтей уже, чем в те времена, когда им правили из Фенарда. Северные ворота, выходившие на дорогу из Кифриена, были высокими и прочными, однако они не смогли бы задержать армию, тем паче что уже десять веков ни одно войско не спускалось к Фелсе по реке. Эта крепостишка не могла стать для Лейтррса серьезным препятствием.

Ворота были открыты и, как мне показалось, не закрывались никогда: скорее всего, у них заржавели петли. Единственный караульный приветствовал меня ленивым кивком, и я кивнул в ответ.

Рыночная площадь, как и в Кифриене, была наполовину пуста, да и народ на ней не гомонил. Здесь слышался лишь приглушенный шепот. Умывшись у фонтана, я напоил Гэрлока и направился к восточным воротам.

Из Фелсы на Расор вели две дороги: горная, шедшая вдоль северного края теснины, и приречная, огибавшая теснину с юга, а потом, на равнине, следовавшая изгибам реки.

До сих пор мне не доводилось пользоваться ни одной из них, но поскольку стояло лето, я выбрал горную – петляющую полоску, мощенную камнем, на которой было не разъехаться двум фургонам.

Несмотря на ясное безоблачное небо, над тесниной, где бурлил зажатый между камнями поток, поднималась влажная дымка, которая окутывала часть дороги, неся с собой приятную прохладу. Особенно приятную после жары, преследовавшей меня весь путь от Кифриена. Впрочем, я понимал, что долго это удовольствие не продлится: Кифриен считался менее жарким местом, чем Фелса, не говоря уж о приморской долине.

Едва теснина осталась позади, исчез и туман. Солнце теперь палило так, что вся впитавшаяся в мою одежду влага испарилась прежде, чем на нее успела налипнуть пыль. Сразу за Предвратной тесниной, с востока от реки, начиналось Запустелое плато. Чем дальше, тем становилось жарче, в связи с чем я довольно скоро выпил воду в обеих своих бутылях. Добраться до следующего постоялого двора мне удалось лишь к вечеру, да и там воду пришлось доставать из колодца с помощью ведра и веревки локтей пятидесяти в длину.

Вытащив два ведра, для себя и для Гэрлока, я вынужден был еще и гармонизировать воду. К ночи, уже едва волоча ноги, мы с Гэрлоком дотащились до следующего пристанища, где и заночевали. Путь продолжили с рассветом, а к середине утра впереди показались окраины Расора.

Расположенный на восточном берегу реки, у самой бухты, город словно прилепился к утесам, сдерживавшим Великую пустыню, не позволяя ее пескам сползти в Южный океан. Дорога пошла под уклон, спускаясь с уступа на уступ к верхним воротам.

Они были открыты, а двое караульных приветствовали меня кивком. И то сказать: какая угроза могла исходить от единственного запыленного путника верхом на пони? Добравшись до городской площади, я высмотрел офицера местного ополчения и спросил, как проехать к казармам Наилучших.

– Наилучшие? А, это зеленые дьяволы. Тебе нужны зеленые дьяволы и их командующая. Прямо скажу, парень, лучше бы тебе отправиться прямиком в ад. Но вольному – воля: каждый вправе выбрать, какой смертью умереть. А смерти долго ждать не придется: скоро сюда нагрянут солнечные дьяволы. Они схлестнутся с зелеными, заполнят бухту своими железными кораблями и начнут обстреливать несчастный Расор громовыми снарядами.

– Так как насчет Наилучших?

– Езжай по восточной дороге мимо «Золотой Чаши» – заведения Гараса, – пока не окажешься возле дамбы. Там поищи железные ворота, которые караулят мужеподобные женщины с мечами. Да, мужеподобные. И имей в виду, я окажусь там вскоре после тебя, потому что хоть мне это и не по душе, на самом деле я такой же дурак, как и ты.

Он расхохотался и повторил.

– Да. Такой же дурак, как и ты.

Поблагодарив ополченца, я направил Гэрлока к «Золотой Чаше», размышляя о том, действительно ли Расор обречен и все так плохо, как считает этот малый.

Распространяя чувства, я не уловил никаких признаков хаоса: укрепления содержались в порядке, а присутствие Наилучших подкрепляло этот порядок воинской дисциплиной. Но, и это не могло не тревожить, смеха и болтовни, столь привычных для городов Кифроса, слышно почти не было.