Сельское хозяйство его увлекло. Бартер с правительством сделал его самым крупным землевладельцем в стране. У него был миллион акров в дельте реки Гаш на северо-востоке страны, большой участок в Гедарифе, наиболее плодородной восточной провинции, и второй надел в Дамазине, на западном берегу Голубого Нила, недалеко от эфиопской границы. Его сельскохозяйственная компания «Аль-Тимар Аль-Мубарака» обладала монополией на экспорт главных суданских сельскохозяйственных продуктов: сезама[47], зерна и гуммиарабика[48]. Другие фирмы бен Ладена производили сорго, мед, арахис, птицу, скот и арбузы. Усама утверждал, что Судан сможет прокормить целый мир, если все правильно обустроить. Он продемонстрировал огромный подсолнух, выросший в Гедарифе. «Его нужно занести в Книгу рекордов Гиннесса», — говорил он министру сельского хозяйства.
По суданским понятиям, бен Ладен был самым щедрым работодателем. Простые рабочие получали у него двести долларов в месяц, а топ-менеджеры — от тысячи до полутора. Он использовал строгую корпоративную отчетность, требуя, чтобы все бланки заполнялись в трех экземплярах, даже при покупке шин, например. Сотрудники, состоявшие в «Аль-Каиде», получали дополнительное вознаграждение от пятидесяти до ста двадцати долларов, в зависимости от размера семьи и гражданства — саудиты получали больше, а суданцы меньше. Они ничего не платили за жилье и медицинское обслуживание. Около пятисот человек работали на бен Ладена в Судане, но не более сотни из них были активными членами «Аль-Каиды».
Бен Ладен держался в стороне от затяжного конфликта на юге страны, стоившего нищему правительству миллион долларов в день и унесшего жизни миллиона человек. Исам, участник конфликта, считал его настоящим джихадом, и укорял бен Ладена, что столь известный повстанец не участвует в нем. Усама заверил его, что всей душой за священную войну, но считает, что его «Аль-Каида» должна не разобщаться, а заниматься сельским хозяйством. Он повторял это многим своим друзьям. Бен Ладен стоял на распутье. Жизнь в Судане была приятно размеренной. По утрам он ходил в ближайшую мечеть на молитву, в сопровождении толпы своих почитателей. Он много беседовал со святыми людьми, часто приглашал их на завтрак. Потом он посещал свои предприятия. Усама даже сам ездил на тракторе и пахал.
Став президентом разветвленной империи, бен Ладен продолжал вести привычный образ жизни и поститься по понедельникам и четвергам. Перед началом пятничной молитвы в мечети он иногда выступал с краткими проповедями, призывая мусульман наслаждаться благословением мира.
Одно не давало покоя бен Ладену — присутствие американских войск в Саудовской Аравии. Король Фахд неоднократно заверял, что неверные немедленно покинут страну, когда закончится война. Но даже спустя месяц после окончания боевых действий силы коалиции все еще дислоцировались на саудовских авиабазах, наблюдая за режимом прекращения огня. Бен Ладен не находил себе покоя: это означало, что оккупация святой земли продолжается. Нужно было что-то делать.
Тем временем оказалось, что часть американских войск остановилась в Йемене на пути в Сомали. Голод в этой африканской стране привлек внимание мировой общественности, и Соединенные Штаты послали туда войска быстрого реагирования, чтобы защитить сотрудников гуманитарной миссии ООН, которые становились жертвами банд мародеров.
Стратеги «Аль-Каиды» почувствовали себя словно в осаде. Они расценивали последние новости как прямое вторжение. Мало того, что американские войска контролируют Персидский залив, так они еще воспользовались голодом в Сомали, чтобы оккупировать Африканский Рог. Йемен и Сомали находились друг напротив друга и словно сжимали горловину Красного моря. Вопреки всем планам «Аль-Каиды» Америка стремилась проникнуть повсюду и взять под контроль стратегические пункты арабского мира, блокируя все места потенциальной деятельности «Аль-Каиды». Ловушка захлопывалась. Судан мог стать следующей страной, куда вторгнутся США. Тогда в Америке никто и не слышал об «Аль-Каиде», а отправка контингента в Сомали являлась не более чем гуманитарным обязательством и делом благотворительности. Судану было не о чем беспокоиться. Каждый четверг вечером все члены «Аль-Каиды» собирались в гостевом доме в Хартуме, чтобы слушать лекции своего руководителя. На одном из таких журфиксов в конце 1992 года разговор зашел об опасности новой интервенции США в регионе. Именно тогда «Аль-Каида» заявила о себе как террористическая организация. До того момента бен Ладен еще колебался, продолжать вести мирную жизнь, созидая идеальное исламское общество, или призвать к джихаду.
Ближайшим религиозным советником бен Ладена являлся его друг Махмуд Салим, известный под псевдонимом Абу Хаджер аль-Ираки. Это был горячий своенравный курд, который производил яркое впечатление на всякого, кто с ним встречался. Он носил подстриженную «козлиную» бородку, его пронизывающие черные глаза смотрели гордо и надменно. Абу Хаджер был полковником войск связи иракской армии во время конфликта Саддама Хусейна с Ираном, пока не дезертировал с поля боя. Он оказался ровесником бен Ладена (в 1992 году ему исполнилось тридцать четыре года). Они работали вместе в «ФБР» в Пешаваре и рука об руку воевали в Афганистане. В отличие от остального окружения бен Ладена в Судане, Абу Хаджер не клялся в вассальной верности руководителю «Аль-Каиды» и считал себя фигурой, равной по величине вождю, что не всегда нравилось последнему. Благодаря своему умению и благочестию Абу Хаджер возглавлял общую молитву, его певучий голос и манера произносить стихи Корана в меланхолическом иракском стиле навевали такое сентиментальное настроение, что у бен Ладена часто наворачивались слезы. Кроме того, Абу Хаджер исполнял обязанности имама организации. Он выглядел весьма незаурядно и обладал обширными религиозными познаниями. Другие последователи бен Ладена, несмотря на свое подчеркнутое ревностное благочестие, слыли полными профанами в богословских вопросах. Абу Хаджер пользовался духовным авторитетом и на память знал почти весь Коран, несмотря на то, что по специальности был инженером-электриком, а не муллой. Тем не менее бен Ладен назначил его главой комитета по разработке фетв, что привело к печальным последствиям. Благодаря авторитету Абу Хаджера вскоре «Аль-Каида» превратилась из антикоммунистической повстанческой армии, как ее задумывал бен Ладен, в террористическую организацию, поставившую задачу атаковать США, представлявшие, по мнению бен Ладена и Абу Хаджера, угрозу для исламского мира.
Почему же эти люди повернули свое оружие против Америки, религиозной страны, которая была их союзником в Афганистане? Это произошло во многом из-за того, что они видели в США средоточие сил всего христианского мира. Ранее благочестие исламских моджахедов и христианских лидеров правительства США сыграло объединяющую роль. Естественно, предводители моджахедов представлялись американской прессе в весьма романтическом свете, и, когда они совершали вояжи по Америке, их часто встречали овациями в христианских церквях, поддерживая их борьбу с марксизмом и безбожием. Но христианство — особенно все американское евангелическое многообразие — и мир ислама не совпадали друг с другом.
С точки зрения людей, чье виденье было устремлено в VII век, христианство стало не просто соперником, а заклятым врагом. Для них Крестовые походы еще не закончились и должны были привести только к всемирной победе ислама. Они всей душой переживали поражение турецкой армии под стенами Вены, которое нанес ей польский король Ян Собесский. Битва произошла 11 сентября 1683 года и остановила победоносное шествие ислама. В последующие три столетия ислам скрылся в тени величия западноевропейского христианского сообщества. Бен Ладен и его сподвижники верили, что Афганистан стал поворотной точкой отступления ислама, после которой он должен перейти в решительное контрнаступление.
