«Сегодня в Ираке Саддам ходит среди руин, — заявлял президент Джордж Буш-старший. — Его военная машина сломана. Он уже не способен к массированным боевым действиям». Саддам остался у власти, но война показала колоссальный военный потенциал коалиции во главе с Соединенными Штатами. Президент ликовал. С падением Советского Союза гегемония США над миром уже ни у кого не вызывала сомнений. «Мы можем увидеть новый мир, который предстал перед нашими глазами, — говорил Буш Конгрессу. — В нем мы видим новый порядок… Мир, где объединенные нации, сбросившие оковы «холодной войны», способны выполнить историческую миссию, завещанную их основателями. Мир, в котором свобода и уважение прав человека находят себе место среди всех наций».

Эти слова, произнесенные с большой надеждой, произвели угнетающее впечатление на Усаму бен Ладена. Он тоже желал создать новый мировой порядок, который был бы установлен мусульманами, а не навязан Америкой. Его притязания вышли наружу. В своих фантазиях он видел себя спасителем ислама.

Бен Ладен использовал связи, чтобы восстановить свой загранпаспорт. Он доказывал, что ему нужно вернуться в Пакистан, чтобы прекратить там гражданскую войну. В этом было отчасти заинтересовано и саудовское правительство. «Я смогу исполнить эту миссию», — убеждал сановников бен Ладен. Многие знакомые принцы и шейхи вступились за него. Наконец принц Наиф согласился вернуть ему паспорт, взяв с Усамы подписку, что в будущем он никогда не будет вмешиваться в политику.

В марте 1992 года бен Ладен отправился в Пешавар. Коммунистическое правительство Афганистана все еще находилось у власти, хотя сила его была надломлена, и оно могло пасть в любой момент. Армии моджахедов во главе с Ахмадом Шахом Масудом и Гульбеддином Хекматияром продолжали междоусобицу. Великая война между коммунизмом и капитализмом свелась к хаотическим столкновениям различных сил. Принц Турки надеялся способствовать формированию временного правительства, которое бы примирило различные политические силы и стабилизировало обстановку в стране. Он вел переговоры в Пешаваре вместе с премьер-министром Навазом Шарифом. Обеспокоенный ростом влияния шиитского Ирана на западной границе Афганистана, Турки был заинтересован в поддержке непримиримых суннитов во главе с Хекматияром. Бен Ладен со своей стороны мог сыграть роль честного парламентера. Принца шокировала телефонная конференция с Масудом и Хекматияром, в которой он призывал обоих сесть за стол переговоров. Хекматияр был несговорчив, несмотря на расположение к нему Турки. В конце концов в середине ночи силы Масуда оказались в Кабуле. На следующее утро Хекматияр, пораженный таким развитием событий, обстрелял ракетами город и начал осаду. Гражданская война разгорелась с новой силой.

На переговорах бен Ладен изменил свою позицию, не оправдав ожиданий Турки. Он сообщил своим собратьям, что Саудовская Аравия наняла Пакистанскую разведку, чтобы его ликвидировать. Старые союзники оказались по разные стороны фронта. Отныне Усама и принц Турки стали непримиримыми врагами. Перед отъездом бен Ладен направился в клинику в Карачи на обследование. Его личный врач, доктор Завахири, находился в Йемене, но они должны были скоро встретиться.

Боевые действия в Афганистане практически не прекращалась, но после падения Кабула установилось непривычное затишье. Некоторые арабы остались участвовать в продолжавшейся гражданской войне, но большинство покинуло страну. Как оказалось, многие арабские добровольцы были персонами нон-грата в своих странах, где их задолго до отъезда считали фанатиками и экстремистами. Правительства, заинтересовав их участием в афганском деле, оплатили им дорогу в один конец, в надежде, что беспокойные сограждане никогда не вернутся.

Мало кто задумывался о том, что делать с тысячами молодых людей, которые возвращались, пройдя через горнило партизанской войны. Они были просто одержимы мифом о своей победе. По прибытии домой их преследовали психические расстройства и ночные кошмары. Даже те, кто непосредственно не участвовал в боях, находились во власти духа мученичества и такфиризма. Они важно ходили вокруг мечетей в афганской национальной одежде, подчеркивая свое особое положение.

Саудовская разведка предполагала, что в военных лагерях Афганистана прошли подготовку от 15 до 25 тысяч их молодых сограждан, хотя, как оказалось позже, реальное число было гораздо меньшим. По возвращении все добровольцы сразу попадали на два-три дня в изолятор, где их допрашивали с пристрастием. Некоторые страны просто отказались принимать бойцов назад. Джихадисты становились лицами без гражданства, бандитами или наемниками. Многие из них пустили корни в Пакистане, женились на местных девушках и выучили язык урду. Другие отправились воевать в «горячие точки» — Кашмир, Косово, Боснию или Чечню. Тлеющие угли афганского пожара разнеслись по всему земному шару, чтобы воспламенить исламский мир.

Некоторые свободные воины, убежденные сторонники исламского джихада, искали себе новое применение. В июне 1989 года, когда война в Афганистане практически закончилась, исламисты составили заговор против гражданского демократического правительства Судана. Руководителем переворота стал бригадный генерал Омар Хасан аль-Башир, а идейным вдохновителем — Хасан аль-Тураби, один из самых непредсказуемых и одержимых африканских политических деятелей.

Подобно бен Ладену и Завахири, Тураби объяснял слабость арабского мира тем, что им правят неисламские правительства, которые сильно зависят от Запада. Но в отличие от предводителей «Аль-Каиды», Тураби не только хорошо знал Коран, но и неплохо ориентировался в жизни Европы и Соединенных Штатов. В 1960 году, будучи студентом, он совершил путешествие по Америке, останавливаясь на ночлег в простых семьях — «только у индейцев и фермеров», вследствие чего проникся критическим отношением к светской культуре и капитализму. Тураби получил степень магистра права в Лондонской школе экономики в 1961 году и докторат по юриспруденции в парижской Сорбонне тремя годами позже.

Тураби мечтал о создании всемирной мусульманской общины — уммы — со штаб-квартирой в Судане, которая должна разнести идеи исламской революции в другие страны, популяризируя ее в широких слоях населения. Судан, находившийся на задворках исламского мира, должен был стать интеллектуальным центром нового движения, а Тураби — его духовным руководителем. Чтобы привести в действие этот план, он открыл двери в страну всем мусульманам, вне зависимости от национальности и цели. Естественно, на его призыв откликнулись те, которых нигде не ждали.

Правительство Судана принялось обхаживать бен Ладена и в 1990 году официально пригласило его в страну, поручив нескольким сотрудникам своей разведслужбы установить с ним контакт. Естественно, Усама заинтересовался возможностью свободно развивать свою деятельность в отдельно взятой стране. В конце года он послал четырех ближайших сподвижников изучить условия будущей работы, предложенные суданским правительством. Тураби поразил представителей «Аль-Каиды» широтой взглядов. Они вернулись к бен Ладену окрыленными. «Там прекрасные условия, это же Судан! — сказали они Усаме. — Там живет народ с хорошими нравами и доброй верой. Там нет ни одного нечестивца».

Вскоре новый эмиссар бен Ладена отправился в Хартум с чемоданом денег. Джамаль аль-Фадль, суданский член «Аль-Каиды», снял несколько домов и купил большие земельные участки в пустынной местности для устройства тренировочных лагерей. «Аль-Джихад» был уже в Судане, и Завахири лично вручил Фадлю четверть миллиона долларов для покупки поместья к северу от столицы. Вскоре соседи уже жаловались на звуки взрывов, раздававшиеся с пустынных полей.

Кроме того, «Сауди бенладен груп» подписала контракт на строительство аэропорта в Порт-Судане, благодаря чему Усама мог часто наведываться в страну. В конце концов в 1992 году он переехал в Хартум вместе с четырьмя женами и семнадцатью детьми. Он доставил в страну несколько бульдозеров и другую тяжелую технику для строительства дороги, объявив о намерении протянуть трехсоткилометровое шоссе на восток и подарить его народу Судана. Глава государства встречал его с гирляндами цветов.