Политикой Ней никогда особо не интересовался и, более того, откровенно ее сторонился, хотя в молодости и придерживался республиканских взглядов. Он всегда считал основным своим принципом «исполнение солдатского долга». От своих подчиненных требовал ревностного исполнения служебных обязанностей и неукоснительного следования законам воинской чести. Когда после термидорианского переворота 1794 года в армии резко ослабла воинская дисциплина (революционная армия превратилась в республиканскую, и все революционные принципы были отброшены) и воцарилась «революционная» анархия, Ней твердой рукой наводил воинский порядок в своем полку, а затем в бригаде. И ему это в значительной мере удалось. В то же время он с пониманием относился к разного рода человеческим слабостям и нередко проявлял снисходительность к провинившимся. Своих ближайших подчиненных Ней держал на расстоянии и никаких фамильярностей, свойственных эпохе Революции, обычно не допускал. Даже своих адъютантов за свой стол он никогда не приглашал.

В первые годы своей военной карьеры Ней довольно трезво оценивал свои военные способности. Так, в конце 1794 года он демонстративно отказался от звания бригадного генерала, к которому был представлен, считая, что такой высокой чести он еще не заслужил. В годы своей офицерской молодости Ней вообще отличался революционной скромностью. Да и впоследствии еще долгие годы он не забывал о ней. В 1799 году Ней пытался отказаться даже от временного командования армией, сославшись на недостаток своих военных способностей. В письме Директории, обосновывая свой отказ, он писал: «Учли ли вы недостаточность моих военных способностей, чтобы доверить мне столь высокую должность?» Но тогда с его мнением не посчитались.

Несмотря на свою верную службу под знаменами Наполеона, убежденным бонапартистом Ней никогда не был. Приверженность республиканским идеалам, хотя и смутная, в его подсознании сохранялась всегда, так же, как и ненависть к деспотии, в какой бы форме та ни выступала. В частности, он твердо был убежден, что служит прежде всего своему Отечеству, а не человеку, в данный момент его возглавляющему, будь то хоть первый консул, хоть император или король. Отсюда и его убежденность в своей невиновности в 1815 году, ведь Отечеству он не изменял и даже сражался за него на полях Бельгии.

Вера в гений Наполеона и его счастливую звезду впервые у «храбрейшего из храбрых» поколебалась после катастрофы 1812 года и гибели в России Великой армии. Окончательно она пошатнулась после сокрушительного поражения Наполеона в «битве народов» под Лейпцигом в октябре 1813 года. Нею стало ясно, что войну против объединенных сил всей Европы Наполеону не выиграть, тем более что все союзники покинули его, а людские ресурсы самой Франции были уже до предела истощены, на пополнение в армию уже призывали почти детей. Нужно было немедленно заключать мир с державами коалиции, располагающими огромным превосходством в силах, но император не желал идти ни на какие уступки союзникам, не хотел и слышать об отказе от своих завоеваний. И война продолжалась.

В январе 1814 года вражеские армии, впервые после 1792 года, вторглись на территорию Франции. Ней, как и другие маршалы, все еще по привычке продолжает беспрекословно повиноваться императору, хотя и полностью разделяет недовольство высшего командования французской армии его внешней политикой. Самоотверженно сражаясь с вторгшимся на родную землю врагом, он делает все от него зависящее для спасения Империи и устранения нависшей над Отечеством угрозы. Однако бесперспективность борьбы становится все более очевидной, и его раздражение политикой императора продолжает нарастать. Этому способствуют также происки явных и тайных врагов императора, настойчиво внушавшим его соратникам, что спасение Франции заключается только в отстранении Наполеона от власти. Ядовитые семена вражеской пропаганды падают на благодатную почву.

Понимая, что дело Наполеона обречено и крушение его империи неизбежно, несколько маршалов, возглавлявших главные силы наполеоновской армии, среди которых были и Ней, после сдачи Парижа (31 марта 1814 года) решили потребовать от императора отречения от престола. Под благовидным предлогом спасения Франции от ужасов вражеского нашествия заговорщики преследовали и свои корыстные интересы. Путем предательства своего повелителя они стремились сохранить положение и обеспечить свое будущее при новом режиме, который будет установлен победителями после падения Наполеона. На роль человека, способного открыто предъявить императору ультиматум с целью заставить его отречься от престола, заговорщики избрали известного своей смелостью и решительностью, но совершенно не искушенного в политике маршала Нея. Его должны были поддержать другие маршалы. Эту неблаговидную задачу Ней выполнил. Его просто использовали как орудие для достижения своих политических целей люди, которые уже давно плели заговоры против Наполеона (Талейран, Фуше и другие). Преданный своими маршалами Наполеон вынужден был отречься от престола. «Бунт маршалов» застал его врасплох, и он сдался почти без сопротивления. Что касается измены Нея королю весной 1815 года, то она, по всей вероятности, произошла не вследствие вероломства его характера, а скорее всего из-за отсутствия такового. Маршала увлекли его подчиненные, и он не смог устоять в сложившейся ситуации. Измена Бурбонам и переход на сторону Наполеона явились для самого Нея полной неожиданностью.

Ней был рослым, крепким, физически сильным, на редкость выносливым и неутомимым человеком. Отличительными чертами его прямого, вспыльчивого, хотя и отходчивого характера являлись неистовый темперамент, чрезмерное самолюбие и поразительное упрямство. В целом же это была далеко неоднозначная и довольно противоречивая личность. Среди солдат был известен под прозвищем «Рыжий». И еще одна интересная деталь. Будучи эльзасцем по происхождению, Ней до конца жизни сохранил в своей речи немецкий акцент. По существу, как и Лефевр, он был полуфранцузом, полунемцем, но при этом, что особенно любопытно, откровенно не любил немцев. Известны его многочисленные резкие отзывы о них. Ней довольно низко оценивал боевые качества немцев, причем дело нередко доходило до прямых оскорблений. Никакие выговоры Наполеона не могли изменить негативного мнения маршала о союзниках. Неприязнь к немцам проявлялась у него даже и на бытовом уровне.

Суровый воин, проведший почти всю свою сознательную жизнь в боях и походах, Ней, как это ни покажется странным, был страстным любителем музыки, литературы и искусства. Он сам хорошо играл на флейте, собрал обширную библиотеку и большую коллекцию произведений искусства. Его любимыми авторами были Корнель, Мольер, Вольтер и Бомарше. Очень ценил военную литературу. Еще будучи в Швейцарии, Ней первым безошибочно разглядел в простом часовщике талант будущего знаменитого военного писателя и теоретика А. Жомини. Пригласив швейцарца на французскую военную службу, он зачислил его в свой штаб. В дальнейшем Жомини в течение многих лет являлся одним из ближайших боевых сподвижников маршала, дослужился до генеральского чина. Залы замков в поместьях Нея и его роскошного парижского особняка украшали около 100 картин старинных мастеров, вывезенных в качестве трофеев из различных стран.

Слава и богатство не вскружили голову Нею, не сделали его чванливым и заносчивым нуворишем. Подтверждением тому служит такой характерный пример, кстати, один из многих. Однажды в Германии маршал присутствовал на официальном приеме, завершившемся устроенным по этому случаю обедом. Рядом с ним оказался один из владетельных германских принцев, которому прислуживал лакей. Присмотревшись к лакею, маршал вдруг воскликнул: «Ты ли это, Фредерик?» И тут же пояснил присутствовавшим, что встретил своего давнего сослуживца по гусарскому полку. Сиятельный принц оказался в крайне неловком положении. Получалось, что его слуга является чуть ли не другом маршала Франции! Немец тут же под каким-то предлогом выпроводил слугу из залы. Но Ней на этом не успокоился. Оставив застолье с важными персонами, он бросился на кухню. Разыскав там старого товарища, маршал обнял и расцеловал его, дал ему денег и предложил свое покровительство…