Генералы Вестерман и Россиньоль (незадолго до этого один из них был мясником, а другой — подмастерьем часовщика), поддержанные некоторыми другими, из карьеристских соображений и личной неприязни к «аристократу» обвинили своего командующего Бирона в измене. В качестве основного «доказательства» они использовали поражение, понесенное республиканскими войсками при Вийе. Узнав о доносе, Бирон оставил армию и поспешил в Париж, чтобы оправдаться. Но едва он прибыл в столицу, как сразу же был арестован по обвинению в государственной измене и брошен в тюрьму (июль 1793 года). Поскольку веских доказательств вины Бирона не было, следствие по его делу затянулось. В конце концов революционный трибунал все же вынес ему смертный приговор. Бирон был казнен 1 января 1794 года.
Представитель высшего слоя французской аристократии по происхождению и республиканец по убеждениям Бирон с началом Великой французской революции решительно порвал со своим классом и перешел на сторону восставшего народа. Когда над Францией нависла угроза иностранной военной интервенции, он без колебаний встал в ряды вооруженных защитников отечества и революции. Оценки Бирона как военачальника крупного масштаба в исторической литературе неоднозначны, а зачастую и противоречивы. Так, в большинстве трудов по истории Революционных войн Французской республики отмечается, что Бирон хорошо проявил себя на посту командующего Итальянской армией в 1792—1793 годах. Но, направленный республиканским правительством в Вандею, он не оправдал возлагаемых на него надежд. От него там ожидали быстрой и решительной победы над мятежниками, однако недостаток сил и невысокая боеспособность правительственных войск не позволили Бирону добиться немедленного перелома в ходе боевых действий в Вандее.
Что касается Северной и Рейнской армий, то судить о полководческих способностях Бирона из-за кратковременности пребывания его в должности командующего этими армиями довольно сложно. Можно сказать лишь одно: никаких опрометчивых шагов в оба этих периода он не допустил. В целом же, анализируя боевую деятельность Бирона в годы революционных войн, можно сделать вывод, что это был скорее способный дивизионный генерал, нежели военачальник, обладающий крупными военными дарованиями. Во всяком случае, даже если таковые у него и имелись, проявить их во время кампаний 1792 и 1793 годов Бирону не удалось. Почему и в силу каких причин — это уже другой вопрос.
Бирон был профессиональным военным, посвятившим военной службе многие годы своей жизни. Проявив себя как доблестный офицер во время войны за независимость английских колоний в Северной Америке, он имел к началу революции во Франции довольно высокую боевую репутацию и входил в очень узкий круг лиц, составлявших высшее командование (приближенный к королевскому двору генералитет) французской армии.
С началом войны Франции против 1-й коалиции европейских держав Бирон, в отличие от многих своих сослуживцев по королевской армии, сохранил верность родине и принял активное участие в борьбе с вражеским нашествием. Уже в первые месяцы войны, когда большинство французских военачальников проявило полную пассивность перед лицом вторгшегося во Францию врага, Бирон показал себя довольно деятельным и энергичным генералом, не потерявшим присутствия духа при первых же неудачах и приложившим немало усилий, чтобы изменить неблагоприятно сложившуюся для французов с началом войны обстановку. В определенной мере в масштабах своей компетенции это ему удалось. К лету 1792 года наступление врага на севере Франции было остановлено, и в это большой вклад внес Бирон. Поэтому далеко не случайно, что после ухода в отставку Рошамбо его временно на посту командующего Северной армией заменил Бирон. Из числа всех других генералов этой армии его кандидатура была признана наиболее подходящей. Затем перед Бироном была поставлена задача остановить, и притом немедленно, наступление интервентов на северо-востоке Франции. С этой задачей он не справился, т. к. в сложившейся к тому времени в полосе действий Рейнской армии обстановке она была заведомо невыполнимой. Для ее успешного решения необходимо было сначала провести целый комплекс подготовительных мероприятий и пополнить армию свежими войсками, на что требовалось определенное время, которым новый командующий не располагал. Бросать же армию в наступление, заранее обреченное на неудачу, Бирон наотрез отказался. Его попытка доказать правительству невозможность выполнения поставленной задачи в отведенное время успехом не увенчалась. Политикам в Париже нужен был результат, а цена его их не интересовала. В конечном счете в случае неудачи крайним всегда можно было выставить командующего, якобы не выполнившего мудрых предначертаний «вождей нации» и провалившего их «гениальный замысел».
Тем временем в результате народного восстания 10 августа 1792 года в Париже конституционная монархия во Франции пала. Пришедшее к власти в стране новое правительство также не пожелало вникнуть в суть проблемы, стоявшей перед Рейнской армией и ее командующим. Оно, столкнувшись с его принципиальной позицией, избрало наиболее простой и легкий путь — сменить излишне строптивого командующего армией на более сговорчивого генерала. Бирон был отправлен на второстепенный театр военных действий командовать малочисленными Итальянской и Альпийской армиями. Результатами проведенных им мероприятий по подготовке к наступлению воспользовался его преемник на посту командующего Рейнской армией.
На новом месте, обладая большей свободой действий, Бирон сумел добиться впечатляющих результатов и заявить о себе как об одном из лучших военачальников революционной армии. Затем была Вандея, где весной 1793 года вспыхнул инспирированный роялистами крупный контрреволюционный мятеж, переросший вскоре во всеобщее восстание. Малочисленные республиканские войска оказались в исключительно сложном положении. Они терпели одно поражение за другим. Восстание подобно снежной лавине стремительно разрасталось, охватывая все новые и новые районы, прилегающие к Вандее. Повстанцы располагали большим численным превосходством над правительственными войсками и пользовались широкой поддержкой местного населения. Активную помощь им оказывали англичане и эмигранты.
Направляя Бирона в Вандею, республиканское правительство поставило перед ним задачу подавить восстание и притом в кратчайший срок. Однако при имеющихся в его распоряжении силах эта задача была невыполняемой. Решительного и быстрого успеха Бирону добиться не удалось. В течение двух месяцев борьба шла с переменным успехом. Бирон старался действовать осторожно и понапрасну не рисковать. Понимая, что восстание с имеющимися у него силами не ликвидировать, он по мере возможности стремился хотя бы локализовать его. Однако безграмотные в военном отношении, но преисполненные «революционного» порыва и не лишенные честолюбия генералы, находившиеся в подчинении Бирона, обвинили своего командующего в измене. Истинная же причина их недовольства Бироном заключалась в его жесткой требовательности к своим подчиненным в отношении соблюдения ими воинской дисциплины и революционной законности. Тем самым Бирон пытался оградить местное население от бесчинств и насилий, творимых этими генералами, не допустить массового перехода народа на сторону роялистов и в какой-то мере обуздать своеволие и крайнюю жестокость этих «революционеров». Такие действия Бирона генералами-заговорщиками были представлены как «пособничество врагу» и «измена делу революции». В своем доносе в Париж эти вчерашние люмпены, выплеснутые революционными вихрями из самых низов французского общества и оказавшиеся на руководящих постах в армии, обвиняли своего командующего во всех смертных грехах, какие только можно было придумать при безнадежно больном воображении. Но генеральская интрига, несмотря на всю ее абсурдность, пала на благодатную почву — страна вступала в полосу якобинского террора со всеми вытекающими отсюда последствиями. Таким образом, став жертвой злонамеренной интриги со стороны своих подчиненных (кстати, вскоре почти все они разделили судьбу Бирона, сложив свои головы на гильотине как «враги народа»), Бирон не смог реализовать себя как крупный военачальник на полях сражения в Вандее.
