Подходя к дому, детектив заметил, что в многоэтажке, где он уже два года снимал квартиру, единственной во всем микрорайоне, не горит свет. «Конец света» — неожиданно вспомнилось забавное название кафе и мрачное предсказание календарика. От этой истории явно потягивало неладным.

Вот и сейчас, отключение электричества, скорее всего, простая случайность, но недавний разговор и нешуточное беспокойство высокопоставленного нанимателя не давали покоя. Дома ночевать не стоило. Придется пойти в гостиницу, но сначала — звонок. Повертев в руках комм — мобильник, Егор вырубил аппарат и подошел к уличному автомату.

Светкин номер вспомнился сразу. Когда-то ближе и роднее человека не было. Потом ссора, разрыв — по его вине. После исключения из училища, с детства бредивший космосом Поспелов повел себя жестоко, грубо по отношению к друзьям и близким. Порвал почти со всеми, кто знал его бесшабашным удачливым пилотом. Запил, но сумел вовремя опомниться и остановиться. Потом Егор долго работал охранником эриданского посольства. Спустя несколько лет заочно поступил на юрфак. Старые связи восстановились уже позже, когда, после нескольких нашумевших расследований, Егор стал сотрудником, а затем и руководителем небольшого, но успешного детективного агентства.

Тогда Светка долго не могла поверить, смириться с тем, что между ними все кончено, прибегала, звонила, потом, отчаявшись, вышла замуж за Женьку Васютина, сокурсника, лучшего друга Егора по училищу. Имя Васютина значилось в списках участников четвертой альтаирской экспедиции.

— Привет! Как дела?

— Егор? — знакомый женский голос. Узнала сразу. Бесконечное удивление. — Что случилось?

И по автомату не стоило болтать лишнего:

— Нужно поговорить. Можно мне к вам зайти? Прямо сейчас.

Короткая заминка: — Приходи. Адрес знаешь.

Егор пошел пешком — хотелось подумать. Неожиданное эхо казалось бы навсегда ушедших событий вернуло туда, на двенадцать лет назад. На родной капитанский.

С раннего детства Поспелов мечтал стать космонавтом, пилотом, капитаном. Поэтому и пришел на командирский факультет. Четыре года безмятежного счастья, планы, мечты. Четвертый курс — выпускной, и вдруг — драка, стычка с сокурсником, Эдом Бережным. Позорное исключение.

Зачем Эд поступил в звездное училище, Егор не понимал. Бережной испытывал панический ужас перед полетами. Наверное, его стремление к работе в космосе в какой-то мере объяснялось чувством противоречия. Эд всегда пытался что-то доказать себе и другим: проходил бесконечные психологические тесты, медитировал, рассуждал о самопознании и самореализации. Постоянная игра, борьба с самим собой, увлечение гипнозом, химией. Талантливый теоретик, сильная личность — неплохая репутация для будущего ученого-космонавта. Профессиональный недостаток у него был только один, но зато размером со сверхновую: полетная фобия. Учился Бережной на научном, но ведь и научники должны набрать зачетное количество вылетов. Летать в космос. Эд ничего не мог с собой поделать: он панически, до дрожи, боялся полетов, космоса, звездного пространства.

Поспелов был тогда асом командирского, гордостью училища, поэтому Бережного навязали ему стажером, ведомым. Каждый раз, делая разбор полетов, вернее провальных неудачных попыток, Егор испытывал недоумение и раздражение. Это было бессмысленно. Мучительно. В конце концов, он не выдержал:

— Эд, полеты абсолютно безопасны. Сегодня вообще была симуляция. Неужели не понятно? Ты же разумный человек, знающий, ученый. Чего ты боишься?

Очевидно, слова Егора оказались последней каплей. Эд не выдержал, взорвался:

— Спрашиваешь, чего я боюсь? Странный вопрос, но я на него отвечу. Я боюсь всего. Да, всего, и не стыжусь этого. Почему? Потому и боюсь, что разумный. Потому что разум — это всегда пытка, мука, страх! Зачем он нужен? Животные и растения прекрасно обходятся без разума и счастливы. Не боятся, потому что ничего не знают, не способны предвидеть, предполагать, воображать.

— Что ты несешь? — Поспелов поразился вспышке обычно сдержанного рассудительного парня. Тот, не обращая ни на что внимания, продолжал:

— Да, счастливы. Они не знают фобий и комплексов, не терзаются обреченностью и страхом смерти, не пытают себе подобных, наслаждаясь их страданиями, чтобы утвердить себя, не разрушают единственный мир, в котором способны жить. Да вот посмотри хотя бы на это дерево!

Егор помнил — была поздняя весна, чудесный теплый вечер. Они стояли во дворе училища, и Бережной показал на тонкую цветущую молодую липу, наполнявшую все вокруг дурманящим ароматом.

— Это дерево прекрасно и совершенно. Липа ничего не знает. Радуется своей недолгой, незамысловатой древесной жизни и всё! Ведь липе не нужно бояться и страдать! Зачем ей разум?

— Чушь! Ты готов поменяться с ней местами? — в запальчивых словах сокурсника почудилась крупица истины, но истины чуждой, искаженной, фальшивой. Тогда Поспелова волновали совсем другие, понятные и простые вещи. Эд усмехнулся и ответил вопросом:

— А ты? Вот ты счастлив?

Егор пожал плечами: — Вроде, да. Не жалуюсь.

— А почему? Еще скажи, потому что умный! Просто ты молодой, здоровый, у тебя есть девчонка, тебе нравится летать. Счастье — не в знаниях, а в ощущениях, инстинктах!

— Ерунда! Думаешь, чем умнее, тем несчастнее? — спор затягивал, хотелось продолжить, опровергнуть очевидную глупость, хотя никогда раньше не приходилось задумываться о сложных материях, но Эд, безнадежно махнув рукой, не ответил, и Егор счел себя победителем. Он попытался закончить разговор стандартным упреком:

— Не понимаю, зачем тебе космос. Почему не заняться тем, что действительно приносит радость? Для чего стремиться к тому, чего боишься?

— Боюсь, потому что я человек и слишком много знаю. И каждый, кто что-то знает, боится. И все равно стремится. Хочешь узнать, как можно бояться космоса и полетов, о которых ты сейчас так мечтаешь?

— Я? Бояться космоса? — Егор расхохотался. — Никогда. Не докажешь!

— Можешь. Я докажу.

Бережной доказал. Очень скоро. Через пару дней Эд зазвал Егора на чашку кофе, мириться. Не слишком приятный разговор ни о чем, странная сонливость. Поспелов не стал засиживаться — послезавтра зачетный вылет.

Егор никогда не забудет день зачета — день, который разрушил все, превратил его жизнь в прах, в ничто. Впервые испытанное иррациональное, непреодолимое чувство страха заставило отказаться от космоса, от мечты. Егор даже не смог заставить себя подняться в корабль. И он знал, кто виноват.

Подействовал ли препарат, подмешанный в кофе, гипноз или и то и другое, использованное, чтобы отыграться, доказать собственную правоту, поглумиться над чужим страхом, низвести противника до своего уровня, не важно. Бережной! Поспелов не стал разбираться, не дал Эду возможности защититься и объясниться, безжалостно избив его прямо на стартовой площадке, без всяких вопросов и обвинений. Сейчас Егор понимал, что несдержанность, возможно, спасла ему жизнь и рассудок, — уже тогда Бережной был опасен.

Из училища обоих выгнали на следующий день. Но Поспелов все равно бы ушел. Что делать в космосе человеку, который патологически боится полетов?

С тех пор Егор ни разу не летал. И не встречал Бережного. Но многие годы, перебирая в памяти моменты рокового разговора, искал логическую ошибку, находил, а потом опять запутывался в противоречиях. Их с Эдом пути разошлись. А сейчас, кажется, опять столкнулись.

Слишком поздно являться в чужую семью не хотелось, но Егор, не удержавшись, по дороге забежал в Интернет — кафе: он не рискнул воспользоваться собственным коммом, а еще не начатое дело показалось почти раскрытым, оставалось только кое-что уточнить, проверить, обеспечить безопасность.

Через полчаса Поспелов знал, что бывший сокурсник сделал имя в теоретической психологии и уже два года работает в лаборатории Управления космонавтики. У Орлова. Интересуется политикой — один из создателей молодежной организации «Дети Знания». Звучало, как изощренная издевка, но позволяло сделать однозначные выводы. Ребята проводили опасные психологические эксперименты, все добровольно. Были жертвы, ничья вина не доказана. На Егора накатила бесконечная усталость: загадка практически решена, но что делать с этим решением?